Евгений Некрасов - Большая книга ужасов – 67 (сборник)

Дома на диване эти истории казались мне чепухой, а тогда, на холодной поляне, стоя босяком на земле, я не мог понять, от чего трясусь, от холода или страха.

Я заставил себя обуться, собрать палатку и вещи ребят, взвалил это все на себя и пошел прочь от этого места. Когда они вернутся (мне казалось, что никогда), увидят – палатки нет, то поймут, что я пошел домой.

За пределами поляны орали птицы, шелестели листья на ветру, мне сразу стало легче. Даже казалось, что нет никакой аномальщины, ребята просто меня разыграли. Сейчас Толстый выскочит из кустов… Не выскочил.

Я вошел в деревню навьюченный и запыхавшийся. Часы показывали все так же половину пятого – ударил я их, что ли, в лесу? Почти сразу на меня выскочил Толстый, босой и без майки. Выхватил у меня свой рюкзак, бормоча: «Давай, пока мать не увидела», – и умчался вдаль. Я так ошалел, что не успел ничего спросить.

Дома меня встретили сосед дядя Коля с винтовкой и мать с оторванным куриным крылом. Они сидели во дворе и озабочено переговаривались.

– Хорошо, что ты пораньше вернулся. – Мать увидела меня и взмахнула оторванным крылом. – Ночью волки приходили. Чего им весной неймется?! Видал? – Крыло я уже успел разглядеть детально: Белуха, моя любимая курица. Она правда была похожа на кита.

– Да совсем озверели! – ворчал дядя Коля. – Ты не расстраивайся, починю я тебе инкубатор, будут к осени цыплятки. Вот Шамана с цепи утащили… Может, и не волк, а кто покрупнее. Эх, жаль пса!

Шамана было и впрямь жалко. Пес был огромный, в холке мне по пояс. Дяди-Колина гордость и охотник хоть куда. Я не представлял себе волка, способного с ним справиться. Хотя они стаями нападают…

Я бросил вещи и пошел проверять, добрался ли до дома Лом. На стук никто не отозвался – рано еще, что ли? Часы встали, и я понятия не имел, сколько там натикало. Толкнул дверь, вошел. Первое, что бросилось в глаза, – здоровенные часы над кухонным столом. У них был дурацкий позолоченный браслет, как будто великан снял их с руки и повесил на стеночку в этом кукольном доме. Они показывали половину пятого.

Я потихоньку прошел к комнате Лома, толкнул дверь. Мне навстречу тут же выскочил ошалевший Лом и зашипел:

– Шмотки принес?

Я протянул ему рюкзак. Лом цапнул и, бросив: «Вечером зайду», вытолкнул меня в коридор.

Уходил я медленно, нарочито скрипя половицами и громко топая во дворе. Уже за калиткой услышал в спину старушечий голос: «Часы встали – к покойнику». У Лома нет бабки и по соседству бабок тоже нет. Я подумал, что мне просто показалось.

Назавтра после школы Киря пошел к физичке расспросить о хозяине дневника. Во дворе его встретил физичкин Серега и радостно сообщил:

– А мать болеет!

– А то я не знаю! Пусти, дело есть.

– Да она и нас-то к себе не пускает, говорит, заразная. «И нечего вам, – говорит, – школу пропускать».

– Да ты что, санитарка злая, что ли?!

– Ничего не знаю. Вали отсюда, а то мне тоже влетит! – Серега частенько нарывался. Знал, паршивец, что училкиного сынка бить не будут. Но проучить-то можно? Киря наклонился к нему и зловеще прошептал:

– А знаешь, что у нее?

– Точно, что не Эбола, – вздохнул Серега. – Я доктора уже спрашивал.

– Правильно, у нее кое-что похуже. У нее трупный вирус!

Серега с любопытством наклонил голову.

– Про трупный яд что-нибудь слышал? Говорила тебе мама: «Не трогай дохлого крота». Почему? Потому что в нем трупный яд. А сама-то она почти каждый день трупы режет!

– Какие?! – На физиономии Сереги был такой восторг, что Киря вдохновенно продолжил:

– Учеников! Шучу. Ну курицу там или мясо она же готовит! Это все тоже трупы. И пока они сырые, в них есть трупный яд! Вот и представь, что она резала курицу и порезалась сама.

– И заразилась?

– Да!

– Она что, умрет? – недоверчиво спросил Серега.

– Хуже! Если живой человек заражается трупным ядом, он превращается в зомби!

– Круто! – взвизгнул Серега и умчался делиться новостью с сестрами. Вот они-то ему и всыплют за такие глупости.

Васек пришел вечером почитать странный дневник. Пока ждали электричества, Киря пересказал ему «краткое содержание предыдущих серий». Друг был скептиком:

– Глупости! Если б такая поляна была, вся деревня бы об этом судачила, и мы бы знали.

– Но бывает же, что человек в лесу пропадает. Почти каждый год!

– Так это везде так. На то он и лес: кто замерзнет, кто заблудится, кто медведицу встретит. Поляна тут ни при чем.

– А старуха? И этот в бороде?

– Вот в такие сны я верю! Мне однажды покойная бабка приснилась. Сказала: «Вася, шапочку надень». А наутро мне сосулина на башку свалилась – вот такая! Был бы без шапки – точно бы череп раскроила!

– Помню! Ты еще в школу не ходил, мы над тобой ржали. Хорошо, а эти-то отчего сбежали, по-твоему?

– От того и сбежали с поляны, что кошмары снились. Я б тоже сбежал. Братец рассказывал, как однажды уснул в тайге у костра, и ему приснилось, что он никогда больше отсюда не выйдет. Так он вскочил и так рванул оттуда, что за пять минут из леса выскочил! Я думаю, это защитная реакция организма такая. Мобилизация. Подсознание само тебе показывает всякие страшилки, чтобы ты перестал валять дурака и сделал, что требуется для выживания. Ну как от кошмара просыпаться за минуту до звонка будильника. Тут не кошмар важен, а то, что вставать пора.

У Кири тоже такое было, и он почти согласился:

– Ну ладно, а волки?

– А почему в деревне не могут озоровать волки? Может, сон к тому и был… – Васек замолчал, пересел за стол у окна и стал философски рассматривать улицу через прицел винтовки:

– Удобно тут у тебя! Враг не пройдет! – Он дурачился, а Кире и впрямь было неуютно в последние дни: электричества нет, холодает, физичка заболела как раз, когда нужна… Апокалипсис прямо.

– А ты что будешь делать, если правда придет враг?

– Завязнет на наших дорогах. Брательник на «Волге» вчера увяз, полночи выталкивали. Скорее бы подморозило уже…

– Ну это смотря кто придет. Некоторым твои дороги до фени.

– Ты что, правда каких-то снежных людоедов ждешь? Совсем крышу потерял, ужастиков начитавшись?

Под окнами взвыл Пират. Не взвыл, а взвизгнул, будто болонке на хвост наступили. Киря прилип к стеклу. Уже давно стемнело, во дворе можно было различить только светлые доски будки да истоптанную блестящую грязь. Васек сорвал подвешенный фонарь, и ребята рванули вниз.

Во дворе уже стояла мать и светила фонарем куда-то в огород. У ног ее валялась убитая курица. Киря заглянул в будку. Пират сидел, забившись в угол, и таращился виноватыми круглыми глазами. Киря вытянул его за цепь, посветил… Вроде цел. Мать все так же светила в огород – неужели волка искала? Они приходят иногда зимой, но сейчас еще не зима…