Ирина Ангара - Мертвые тоже хотят жить (СИ)

Какая гадость.

Снова вздохнув, поторопилась внутрь.

Ну и пусть. Так найду.

Пятнадцать минут спустя все же нашла нужный кабинет, оказавшийся на третьем этаже. Вначале я просто заглядывала в каждую дверь, потом решила действовать проще — проходить через стены. Отчаявшись, ускорилась и уже не шла, а бежала, стараясь не задерживаться и не обращать внимание на преграды, вот и нужное помещение почти пробежала. Меня остановил только уверенный голос Пашки, рассказывающий судье и залу, какую змею пригрела на своей груди фирма «Дороги N».

Медленно обернувшись, удовлетворенно выдохнула:

— Здравствуй, Павлик.

Павлик меня конечно же не услышал, но не беда. Зато он почувствовал мою руку, коснувшуюся его щеки и, вздрогнув, запутался в словах.

Судья, темноволосая женщина лет пятидесяти, благосклонно внимавшая прочувствованной речи, сдобренной большой дозой фактов и документов, недоуменно приподняла выщипанные брови и поинтересовалась:

— С Вами все хорошо?

— Да, Ваша честь, — Пашка откашлялся, поправил синий мундир и мягко улыбнулся. — Прошу прощения. Душно. Так вот…

Он нагнулся и потянулся за очередным документом, лежавшим на столе, а я, обойдя его сзади, решительно положила руку на шею. Пашка захрипел, выпустив бумаги, он схватился за горло и начал краснеть.

Кошмар.

Отдернув ладонь, отошла на шаг и нервно потерла руки.

Нет, так мы не договаривались. Гадость, гадостью, но убивать его я не собиралась.

Мужчина, откашлявшись, грузно опустился на стул и вытер вспотевший лоб.

Люди в зале зашушукались и подобрались, кто-то даже отодвинулся, как будто то, что произошло с Пахой, может быть заразно.

Трусы.

Сев рядом, на стол, подперла ладонью подбородок. Ничего умного в голову не приходило. Ничего такого, чтобы прочувствовала лишь жертва, но не заметили все остальные. Разве что стул пнуть?

Не долго думая, пнула стул, на который присел зам прокурора. Пнула хорошо, от всей души. Стул вздрогнул и подвинулся. Пашка напрягся.

— Сторона обвинения? Вы уверены, что с Вами все хорошо?

Судья тоже напряглась и взирала на Паху с неким скептицизмом.

— Да, Ваша честь, — Пашка начал подниматься, а я не ожидавшая этого, снова пнула стул. Стул снова отодвинулся, но уже существеннее, причем вместе с бывшим другом моего брата. Тот, стоявший на полусогнутых ногах, не удержался и начал падать. Я снова подопнула. В итоге стул с одной стороны, мужчина с другой, а между ними бухнулась пачка документов. В помещении напряженно молчали, почему то никто не бросился на помощь гос. служащему. Все с интересом рассматривали пыхтящую сторону обвинения.

Решив максимально усилить эффект, нагнулась и подбросила верх все упавшие листы.

Со стороны наверно смотрелось странно. Сидящий на полу мужчина внезапно подбрасывает документы вверх, потом смотрит на них удивленно, а потом начинает ругаться. Громко и с чувством.

— Сторона обвинения?

Пашка не слышал, он, тяжело дыша, схватился за голову и застонал. А потом снова повторил последнюю фразу. На матерном.

Судья, не выдержав, застучала молотком и, повысив голос, произнесла:

— Хватит!

Снова стукнув три раза молотком, поднялась и, скривив губы, посмотрела на замолчавшего Пашку.

— Суд, принимая во внимание неадекватное поведение стороны обвинения, откладывает слушания. Точную дату узнаете у секретаря, — взяв лежавшую перед ней папку, женщина бросила последний взгляд на потерянного Паху и произнесла: — Надеюсь, в следующий раз подобное не повторится.

Люди потихоньку покинули помещение, и мы остались одни: я, да Пашка, что-то бормотавший себе под нос.

Растрепанный, красный, вспотевший, он выглядел жалко. Но было ли мне его жаль? По-человечески да, наверно я сегодня хорошо подпортила его карьеру, то, к чему он так стремился. А по-дружески? Вспомнив, как он вчера поступил с братом, качнула головой. Нет. Карьера и жизнь? Жизнь как не крути, но важнее, особенно Макса.

Проводив медленно бредущего Паху к служебной машине, остановилась на крыльце и вдохнула теплый осенний воздух. Последний день сентября радовал на удивление теплой погодой, располагающей к долгим прогулкам, посиделкам на берегу речки, шашлыкам. Но люди вокруг куда-то торопливо бежали, не замечая красоты ранней осени: желтых деревьев, украшенных яркими красно-бурыми мазками, светло-голубого чистого неба и запаха упавшей листвы. Совсем недавно я тоже торопилась, пытаясь успеть, вымеряла день по минутам, планировала и бежала, бежала, бежала.

Хмыкнув нерадостным мыслям, поправила на груди и подоле несуществующие складки.

Подумать только, несколько дней в одном и том же платье, пусть и любимом, но все же… А главное, ни пятнышка грязи и крови, ни порванных строчек. Чудеса.

Вновь посмотрев на небо, тяжело вздохнула. Я совершенно не представляла, чем себя занять. Пашке внимание уделила, мужу вчера тоже, можно было бы и сегодня, но видеть его совершенно не хотелось. Вернуться к барут в больницу? Смотреть на суетливые движения мамы? Ее украдкой стертые слезы? видеть страх в любимых глазах? Страх снова потерять? Нет. Как бы мне ни хотелось ее увидеть, но я не настолько сильна морально, чтобы пережить все вышеперечисленное лично. Это и многое другое. Так что нет.

А потому, я просто мотнула головой и, спустившись со ступенек, медленно побрела по широкому тротуару, уже не общая внимания, как прохожие старательно огибали мою фигуру, как вокруг образовывалась зона отчуждения.

Я брела и представляла, как было бы здорово сейчас идти по теплой улице, пинать упавшие листья, заглядывать в витрины, улыбаться, ловить лицом ветер и… быть живой. Почти тоже самое, что и сейчас, почти, но с одним маленьким, существенным дополнением.

Взглянув на ближайшую витрину, попыталась поймать свое изображение. Но кроме проносящейся за спиной толпы, увидеть ничего не удалось.

Ну и черт с ним! Зато я могу не торопиться, а рассмотреть все подробнее. Ведь в последнее время мне это не удавалось. Дом, работа, дом. И там, и там на горизонте маячил Вадим, контролируя каждый мог шаг. Поторапливая, шутя или хмуря брови и снова поторапливая. он не любил ходить по магазинам. Я как бы тоже любительницей шопинга не была, но и талантом выбрать вещь за минуты не обладала. Зато сейчас я могу вдоволь насмотреться на манекены, потрогать ткань, приложить к себе и представить фасон уже на себе. Хотя бы представить. Вот например это платье, бордово-красное, тяжелое. Явно теплый вариант на холодную погоду. Интересно, мне бы пошло?

Рассматривая вывешенное на витрине чудо портновского искусства, склонила голову на бок и случайно заглянула чуть глубже, в темные глубины магазина. Среди стройных рядов вешалок и грациозных, почти как живых манекенов, две девушки в фирменной одежде магазина показывали единственной покупательнице выбранные модели, среди которых как раз было то самое бордово-алое платье, приглянувшееся мне.