Нина Бархат - Садовник (история одного маньяка)

Оказалось, что исподтишка, втайне от самого себя, он отчаянно ждал сентября.

В день годовщины что-то случилось со временем. Медленно и задумчиво проворачивалось его колесо, заставляя чувствовать каждый щелчок. Часы стали издевательски длинными. Их стальные струны держали солнце, не отпуская за горизонт, и неподвижное пятно подслеповато щурилось сквозь завесу облаков, насмехаясь, раздражая, изматывая…

Когда вожделенный вечер наконец-то заглянул в окно, от напряжения Эда осталось только осоловелое равнодушие…

Он вышел под мелкий осенний дождь. Ненадолго задержался у подъезда, высоко подняв воротник плаща, прикуривая. Смахнул капли с волос и сел в машину.

Темные пустые улицы понеслись водоворотом. Эд дергал руль, делая сюрприз себе, «хонде» и редким пешеходам, отпрыгивавшим с испугом обратно на тротуар, и сворачивал в еще один переулок. А потом - еще в один…

Плана не было.

Как не было ничего удивительного и в том, что после длительных бесцельных шатаний по городу колеса все-таки вынесли его к «Шарman'щику».

Припарковаться оказалось неожиданной проблемой: количество машин на стоянке зашкаливало даже для выходного. У входа в багровом мареве отсветов «преисподней» и в сизых облаках сигаретного дыма гудела огромная толпа. То и дело общий фон перекрывали нарочито громкие голоса, обсуждавшие какую-то экстраординарную (видимо, сегодняшнюю) игру. На Эда покосились с интересом, но, не заметив в толпе никого достаточно знакомого, чтобы здороваться, он молча начал спускаться в клуб…

А там было словно на площади в Первомай!

Протискиваясь сквозь плотный заслон из тел, Эд растерянно рассматривал разношерстную публику: известные в узких кругах профессионалы бильярда и откровенные любители, полууголовные личности в кепках и совсем зеленые новички… Много женщин: красавиц, которых спутники придерживали за локоток - на всякий случай; представительниц «элиты» в несуразных нарядах и с экзотическими коктейлями в руках; местных простоватых кокоток и откровенно дорогих путан. Все это двигалось, жужжало, наплывало волнами разнообразных запахов…

Эд с отвращением понял, что придется провести этот вечер в другом баре. Он уже приготовился развернуться и решительно прокладывать путь к выходу, как вдруг его ударили по плечу и заорали в ухо:

- Привет!!! Я так и знал, что ты придешь! Ну какой же чемпионат без тебя?! - Костя был даже еще более жизнерадостным, чем обычно, а от его ярко-желтой футболки ломило в глазах. - Ты как раз успеешь зарегистрироваться! И вообще, где пропадал? Давно не виделись, старик! У нас теперь…

Он говорил что-то о ремонте и о новом сукне, а Эду смутно припомнилось, что Костя пол-лета бубнил о каком-то чемпионате, в котором кровь из носу должны принять участие все лучшие игроки города, ну а победит, разумеется, самый крутой пацан. То есть Эд. Но прислушиваться к Костиной болтовне (или к тому, как идет время) было не в его правилах… Как оказалось - зря. Иначе пил бы сейчас спокойно в другом месте - там, где нет этого бедлама.

Эд тоскливо огляделся, прикидывая, как бы побыстрее сбагрить своего назойливого собеседника, но тут перед дальним столом, где уже шли игры первого этапа, расступились зрители.

И перспектива всего зала вдруг сместилась. Изменила свойства.

Мягкий свет ламп, красный бархат на стене, зеленое сукно, музыка и шум толпы - все было только рамой. Существовало только для того, чтобы она проскользнула по мягкой ткани стола, прицелилась, облизав розовые губы, и безупречным ударом послала шар в лузу… Впрочем, кто бы не повиновался воле этих вздернутых бровей и гордого сосредоточенного профиля? Удивительно было, что шары сами не катятся к цели при одном ее приближении!

Немного за двадцать, высокая - почти с Эда ростом, она производила ошеломительное впечатление. Так породистая лошадь или хорошая племенная сука вызывает невольную дрожь предвкушения у знатока, даже если он понимает, что ему никогда не бывать ее обладателем.

Ткань на гибком стройном теле казалась излишеством - ширмой, скрывающей красоту. Загорелая кожа сияла теплом под косыми лучами ламп. А длинные светлые волосы рассыпали миллионы искр, больно раня глаза… Львиная доля мужских взглядов прикипела к ее белому платью - до неприличия короткому и до сумасшествия тонкому, да и не платью вовсе - так, нижней сорочке, наброшенной впопыхах.

Бюстгальтером чертовка беззаботно пренебрегла!…

Она звонко смеялась и пила что-то зеленое из высокого бокала.

Она была белозуба и прекрасна. Остра, как клинок, отточенный рукой мастера!

Она была единственное, что Эд мог видеть в этом зале.

Он судорожно сглотнул и попытался перевести взгляд на что-нибудь еще - куда угодно, лишь бы не оказаться затянутым в сети очередного бредового кошмара! Но поздно - помимо воли его глаза то и дело возвращались к ней и жгли… Жгли узнаванием и пониманием: неизбежно! Ничего уже не изменить. Пьесу не переписать! Актеры заняли свои места. Оставалось только сыграть.

Что бы это ни значило.

Тем более… сил оттягивать все равно не было.

Продолжая смотреть на нее, Эд наклонился к Косте.

- Знаешь эту - за угловым столом, в белом платье?

- А-а… Хороша-а-а! - Костя испустил тоскливый безнадежный вздох. - Я тоже все глаза проглядел… Никогда не встречал ее здесь раньше. Играет здоровски! Уже вторая победа.

Стиль девушки казался интересным, хотя, разумеется, не это сейчас было главным…

- Где регистрироваться?

Костя указал на барную стойку.

- Там. Только быстрее - скоро пойдет второй тур.

В списке участников никого стоящего Эд не обнаружил (Игоря не было, а остальные…). Он торопливо и небрежно записал себя наугад рядом с какой-то длинной фамилией. Выдохнул, унимая дрожь во всем теле, и, с ужасом чувствуя, что сам добровольно падает в ад, направился к середине зала, где смачные щелчки сопровождались то низким восхищенным гулом, то приглушенными ругательствами…

Сегодня впервые в жизни Эд играл крайне жестко, лишая себя удовольствия и не замечая ничего - ни смен столов, ни шепота за спиной, ни вытягивавшихся от изумления лиц, ни обозленных противников, успевших сделать буквально по паре ударов. Ни шаров - невозможных, но забитых им.

Все это отстояло неизмеримо далеко. Смысл был только в одном - в победе. И в ее белом платье, мелькавшем, как факел, на периферии зрения.

Эд ощущал странное раздвоение: его разум и тело из плоти и крови полностью сосредоточились на зеленой плоскости и пунктирных траекториях… а рядом в шаге стоял его призрачный двойник и не сводил глаз с девушки, зависшей над столом на другом конце зала.

Эд не помнил, как забил последний шар. И не слышал, как его последний соперник грохнул кулаком о край стола от злости. Он видел только ее, шествующую через весь зал к нему с кием в тонкокостной руке, умело подчеркнутой массивным браслетом…