Михаил Ахманов - ЛУНА КТУЛХУ

Огромным прыжком я ворвался в зал. Оборотень с крыльца тут же бросился за мной следом… но чуть опоздал. Я успел проскочить мимо крестьян, вскочить на диван, выхватить из ножен один из клинков и развернувшись, встретил противника обнаженным серебром. И хоть сабля была не заточенной, она вошла в глаз оборотня, словно раскаленный нож в масло. Тварь взвыла. Морда — не могу назвать лицом эту звериную маску — вытянулась, заострилась, превращаясь в волчье рыло.

Я был поражен тому, что никчемное оружие произвело такой удивительный эффект, в отличие от, казалось бы, смертоносных вил.

Но времени обдумывать происходящее не было.

Я сорвал со стены вторую саблю, и держа в каждой руке по клинку, шагнул в сторону двух революционеров. Крестьяне бросились в разные стороны, давая мне дорогу, и я подошел к столу — теперь только он отделял меня от оборотней. На мгновение в голову закралась странная мысль: а что, если и остальные «убитые» мною — не люди? Но тут же отогнал все эти страхи. Как говорится, станем решать проблемы, по мере их поступления.

Какое-то время мы — я с крестьянами — и оборотни смотрели друг на друга не двигаясь. Матрос и рабочий. Один в бушлате, выбритый, с большой головой и массивными чертами лица, второй — маленький, с длинной шеей и почти лишенный подбородка, очень походил на любопытного цыпленка.

Они не стреляли, понимая, что люди доберутся до них в любом случае, а крестьяне понимали, что если они нападут, то победят, однако большинство из них погибнет.

Первым молчание нарушил я.

— Что все это значит? — спросил я, указав одним из клинков на полуобглоданный труп на столе.

Один из красногвардейцев скривился.

— Ты кто?

— Какая разница. Что здесь происходит? — гневным голосом поинтересовался я, ткнул одной из сабель в труп на блюде.

— Мы обедали. А что непонятного! — фыркнул второй.

— Человечиной?

— Предположим. И вы должны объяснить этим людям, что их истинное предназначение…

— Я ничего никому не должен, кроме как батюшке Императору. Кто это это? — я ткнул саблей в сторону полуобглоданного трупа.

— Поп. И это всего лишь дань…

В толпе за моей спиной послышались вздохи. Несколько крестьян быстро перекрестились.

— Не несите чепухи. Вы — демоны — чума России.

— Мы — вестники новой эры.

— Потусторонние твари!

— Как я понимаю, вы предводитель этих крестьян?

Я кивнул, хотя если честно, большинство собравшихся я видел впервые, а некоторые казались мне смутно знакомыми, хотя спроси меня я ни за что ни вспомнил бы, как из зовут. Тем не менее это были мои люди, они пришли сюда с оружием, повинуясь моему зову, и я не мог предать их, не оправдать их ожиданий.

— Да, — объявил я, и неожиданно понял, что ни к чему хорошему разговоры не приведут. Оборотни почему-то тянули время, а раз так, то мне нужно было сделать все до наоборот. Решив, что пора действовать, я бросился вперед, метнув клинок в одного, и в глубоком выпаде попытался достать другого.

Бросок оказался удачен, клинок по самую рукоять вошел в горло одного из людоедов, что же до моего выпада, клинок оказался слишком тупым, и несмотря на то, что я бил со всей силы, он лишь скользнул по бушлату.

Матрос-оборотень попытался выстрелить в меня, но пули ушли в потолок, так никого и не задев, а оборотню скрутили руки за спиной, связав их кожаными ремнями.

Подойдя к мертвому оборотню, я вытащил клинок из его горла. А потом застыл над телом, дивясь происходящим с ним переменами. За несколько секунд кожа его посерела, приобрела совершенно нездоровый оттенок, черты лица вытянулись, заострились. Я уже сжался, готовясь к тому, что мертвец вот-вот превратится в чудовище, однако ничего подобного не случилось.

Ах, как хотел бы я в тот момент, чтобы тут очутился товарищ Константин, но он был далеко в залитом кровью Петрограде, а тут, в доме, в моей усадьбе еще оставалось множество врагов. Ведь обычные пули оборотней не берут, а, значит, не все те, кого я застрелил, мертвы.

Держа наготове посеребренные клинки, я обошел еще раз по кругу весь дом, но все красногвардейцы были мертвы, кроме еще одного оборотня, которого мужики скрутили точно так же, как и тварь в главном зале.

Уже заканчивая обход, я на крыльце столкнулся к Прохором. Он сидел у трупа молодого парня, которому выпустили кишки, и слезы катились по еще щекам. На коленях у него лежал здоровенный колун.

Я присел рядом с ним, протянул пачку немецких папирос. Он взял одну из них, затянулся.

— Твой сын? — спросил я кивнув в сторону мертвеца.

Прохор покачал головой.

— Племянник. Но жена в нем души не чаяла.

— Это война. Настоящая война, — попытался утешить я его.

— Но ведь сказали: «Декрет о мире».

— Ты же видел, они людей жрали.

Прохор кивнул.

— Мы их сожжем на костре, как нечисть поганую.

— Уверен? А я думаю, их надо судить.

— Кого? — удивление появилось на лице Прохора. — Этих тварей?

— Судить, а потом сжечь, — пояснил я. — Без суда никак нельзя. Потом, мне нужно понять, откуда они взялись. Это же… — я не нашел нужных слов.

— Проклятие… Бич Божий… — попытался подсказать мне Прохор.

— В общем, нужно понять, откуда они взялись…

— Так что с ними сейчас делать?

— Оттащите в подвал, в ту комнатушку, где крюки для туш, и пусть туда принесут жаровню.

— Зачем жаровню?

— А ты как думаешь, или ты считаешь, что они вот так тебе все расскажут?

— Но…

— Никаких «но», Прохор. Ты меня с детства знаешь, так что поверь: раскаленное железо — крайнее мера, но мне нужно понять откуда взялись эти твари. Если они представители новой власти — это одно. Если же это всего лишь дьявольщина, которая выползла на свет на фоне всеобщего бедлама, то с этим можно совладать. Когда мы поймем, с чем имеем дело, то я приму соответствующее решение.

Ведь это уже третий отряд красногвардейцев и оттого, что мы его уничтожили, вы не защититесь ни от пятого, ни от шестого… Эти экспроприаторы будут обирать вас, пока вы не пойдете по миру с протянутой рукой. Надо разобраться, что к чему, и принять соответствующее решение.

Прохор кивнул и, развернувшись, отправился поговорить с односельчанами, а я вышел из дома и торопливо, пока не стемнело, направился к конюшне, там в закутке лежали инструменты. У меня было большое желание наточить оба серебряных клинка.

Пусть это и не ахти какое оружие в обычном бою, но как показала практика, на оборотней оно действовало безотказно. Так что стоило подточить клинки, чтобы они могли резать не только плоть демонов, но и то, чем она могла оказаться защищена. А, кроме того, в ящике с инструментами лежал с десяток заговоренных пуль, оставленных мною несколько лет назад, когда я в последний раз заезжал в усадьбу по пути на юг в горы Афгула.