Антонина Ванина - Стратегия обмана. Политические хроники

— Так ты ещё поговоришь с Лили? — поинтересовался он.

— Если она здесь останется, трудно будет её избегать. Надеюсь, сэр Майлз не определит Лили кашеварить сюда же?

— Вряд ли.

— Вот и хорошо. Она, конечно, умела готовить, но когда это было. По ней видно, у плиты она не стояла давно.

— Завидуешь?

— С чего вдруг? Мы с ней явно люди из разных кругов и с разными интересами, которые никак не пересекаются. Тридцать семь лет я жила с ней под одной крышей, знаю, что лет эдак с двадцати у нас совсем разное на уме. Вряд ли с годами что-то чудесным образом изменилось.

— Значит, не хочешь с ней говорить?

— А о чём? Она о цацках и шмотках, а я о гелигните и Беретте? Это же смешно. Мы уже давно чужие люди, еще с тридцатых. А ведь пятьдесят лет прошло. Скажи, она похожа на человека, у которого в жизни был тяжелый перелом или испытания? Вот и я думаю, что нет. Если хочешь знать, даже Сарваш мне куда ближе, чем родная сестра. Он хоть и тоже человек из другого мира, который мне не слишком приятен, но у нас был 1945 год и лагерная грязь одна на двоих. О таком не забудешь и из сердца не выкинешь. Думаешь, расскажи я Лили о том времени, она хоть что-то поймёт? Сильно сомневаюсь, только будет кивать головой как китайский болванчик, потому что положено сочувствовать. Что такое тысячи трупов, живые скелеты и только пара брюквин на складе, она не знает. И вряд ли захочет узнать.

— А Сарвашу, значит, ничего объяснять о жизни не нужно?

Гольдхаген усмехнулась:

— Он явно намного испорченнее меня, только умело это скрывает. Одна его просьба в 1975 году закопать его в лесу чего стоит. Я бы в жизни до такого не додумалась.

— Зато в отличие от тебя он приличный человек.

Гольдхаген и это замечание не оставила без ехидной реплики:

— Он благообразный уголовник, как и все банкиры, из тех, что грабят людей, не переступая черты закона.

— Но ты-то эту черту давно переступила. Что ты хоть ему ответила?

— По поводу?

— По поводу отъезда, которого не будет. Ты же согласилась?

Гольдхаген подняла глаза и с укором посмотрела на полковника:

— Между прочим, ты сводня.

Полковник только усмехнулся:

— Тебе явно не хватает мужчины, чтобы выбросить из головы всю дурь, что тебя изводит годами. Я сделал всё, что мог и как мог для твоего освобождения.

— Отдать меня человеку, который был арестантом в лагере, где я была служащей при администрации? Которого я похитила, убила, похоронила и откопала? Откуда мне знать, может он и мстительный и вся это показная помощь нужна ему для расправы?

— Не приписывай Сарвашу собственный образ мыслей. Лучше бы сказала спасибо и ему и мне. С ним ты могла уехать из Фортвудса. Без него — нет.

— Плохой выбор. Что, третьего варианта точно не будет?

— Нет. Я не могу понять, тебе, что, он так неприятен?

— Да не то чтобы. Я просто дважды была замужем. Мне уже всё это неинтересно.

— По-моему он тебя и не замуж зовёт.

— В том-то и дело…

— Кстати, почему ты носишь фамилию первого мужа, а не свою? У альваресс так не принято.

Гольдхаген как-то странно глянула на полковника и ответила:

— А она дорога мне как память.

— О Гольдхагене? Ты же говорила, что он тебя отравил.

— Вот именно. Он меня не просто отравил, а дал вечную жизнь по новой, улучшенной технологии. Знаешь, ведь всяких гадов и болезни называют по имени их первооткрывателей? Так вот и я хочу, чтобы из века в век, когда меня будут называть по имени на допросах, дознаниях, в тюрьме и прочих заведений вроде вашего, поминали бы и его, Гольдхагена, как первопричину всех зол.

Когда полковник покидал кухню, она всё ещё продолжала начищать и без того отскобленный до блеска пол.

В медлаборатории он нашёл Лили, которая только закончила отвечать на расспросы доктора Вильерса.

— Полковник Кристиан, — вскочив с места, взволнованно произнесла она. — Что случилось с Сашей?

— Простите с кем?

— С моей сестрой. Почему она здесь?

Полковник протянул:

— Просто дело в том…

— Я не верю, — тут же оборвала его Лили. — Это ведь неправда, она не могла делать, то, что о ней говорят.

Доктор Вильерс сделал вид, что занят бумагами, и глаз на полковника не поднимал.

— Давайте пройдемте в мой кабинет, — предложил он.

Стоило ему завести женщину внутрь и закрыть дверь, как Лили тут же засыпала его вопросами:

— Саша ведь не террористка, это ошибка, кто-то оговорил её, разве вы не понимаете?

— А с чего вы решили, что кто-то ошибся? Гольдхаген сама сказала вам об этом?

— Нет, она… — Лили помедлила с ответом, — она ничего не сказала. Но ведь это же неправда. Саша не такая.

— А какая? — не удержался от вопроса полковник. — Лично я вынужден наблюдать её в Фортвудсе уже семь месяцев. По моему мнению, она скандальная, взбалмошная девица, которая сквернословит, курит, лезет в драки, совершает такие неадекватные поступки, что диву даешься. — Видя как Лили спадает лица, полковник решил, что самое время дожать её. — Если вы имеете в виду обвинение в терроризме, то спешу сообщить вам, что признательные показания Гольдхаген давала лично мне и больше семи часов, чтобы выговориться о всех своих преступлениях. И предупреждая ваш следующий вопрос, сделала она это добровольно и без всякого принуждения, либо давления с моей стороны. Элизабет, ваша сестра уголовник почти с двадцатидвухлетним стажем. Она даже скрывать этого не хочет, для неё это что-то вроде второй кожи или повода для гордости, это как посмотреть. Если вы хотите знать, как ей помочь выйти из Фортвудса, то отвечу, что уже никак.

— Если бы я знала… — почти всхлипывая, произнесла Лили, — Я знаю, я всё испортила сегодня…

— Это вам Сарваш сказал?

Она понуро кивнула.

— Не берите в голову. Это было просто неудачным совпадением.

— Вы ведь хотели увести меня, а я не поняла.

— Тут дело не в вашем упрямстве, а в очень несвоевременном появлении Ричарда Темпла. Кстати, что он вам сказал?

— Говорил о Саше. И том, что я зачем-то нужна здесь. Доктор Вильерс всё выспрашивал меня об отце и Даниэле.

— О ком, простите?

— О муже Саши. Я не понимаю, зачем ему это?

— Он взял у вас анализы крови и слюны?

— Да, но я так и не поняла зачем.

— Новые медицинские технологии, госпожа Метц. Просто доктор Вильерс в последнее время увлёкся генетикой, но поскольку в медицинских журналах не пишут о ДНК альваров, он решил разобраться во всем сам.

— Да? — с наивным удивлением произнесла она. — Но почему я?

— Потому что у вас есть близнец. Вот доктор и хочет проверить насколько справедливо утверждение, что генотип близнецов идентичен.

— И я должна остаться здесь? Надолго?

Что ему нужно было ответить, полковник не знал, но счёл, что сегодня хотя бы одно серьёзное и бесповоротное решение он должен принять: