Роберт Чемберс - Послание из тьмы

« Halt la! »

Эти слова прозвучали гласом небес. Луч фонаря осветил меня, и я не удержался от радостного вскрика.

« Qui va la? »

Прогремел выстрел, перед моим лицом блеснул сталью ружейный ствол. Я инстинктивно остановился, хотя погоня была близко.

Послышались еще два или три хриплых выкрика, а затем сквозь ворота ограды хлынула волна, окрашенная в красный и синий цвета, – это караульные примчались на звук выстрела. Повсюду вспыхивали огни, блестела и звенела сталь, раздавались громкие, резкие команды. Я едва не упал от изнеможения, но солдат поддержал меня. С тревогой ожидая появления преследователей, я оглянулся и успел заметить, как их темные силуэты растворяются в ночи. И только потом потерял сознание.

Очнулся я уже в караульном помещении. Солдаты угостили меня бренди, и спустя недолгое время я уже мог рассказать о том, что со мной произошло. Словно из ниоткуда, что в обычае у парижских стражей порядка, появился полицейский комиссар. Он внимательно выслушал меня, затем посовещался с командиром караула. Наконец они пришли к согласию и спросили меня, готов ли я отправиться вместе с ними.

«Куда?» – удивился я, приподнимаясь на постели.

«Обратно к мусорным кучам. Мы должны арестовать злоумышленников».

«Я постараюсь», – сказал я.

Комиссар изучающе взглянул на меня и неожиданно заявил:

«Может быть, юный англичанин предпочел бы подождать до утра?»

Эти слова задели меня за живое, и я вскочил на ноги, чего он, вероятно, и добивался.

Комиссар оказался добрым малым, и к тому же весьма проницательным человеком. Он дружески похлопал меня по плечу.

« Brave garç on! Прошу прощения, но я сразу понял, что именно этого вы и хотите. Солдаты уже готовы. Вперед!»

Мы вышли по длинному сводчатому коридору в ночную темноту. Некоторые из солдат, выстроившихся во дворе, держали в руках мощные фонари. Спустившись по склону и пройдя под невысокой аркой, мы оказались на той самой углубленной в землю дороге, которую я уже видел во время своего бегства. Солдатам было приказано двигаться ускоренным маршем, и они упругой походкой, едва ли не бегом, тронулись в путь. Я ощутил новый прилив сил – сказалось различие между охотником и дичью. После недолгого перехода мы достигли понтонного моста через протоку, расположенного, вероятно, чуть выше по течению, чем то место, где я выбрался на берег. Кто-то, вне всякого сомнения, попытался повредить мост, перерезав все канаты и порвав одну из цепей.

«Мы успели вовремя, – сказал офицер полицейскому комиссару. – Еще несколько минут, и мост был бы разрушен. Вперед, быстро!»

И мы двинулись дальше. Вскоре показался еще один мост через извилистую протоку, и как только мы взошли на него, послышались глухие удары по металлу. Злоумышленники снова пытались разрушить переправу. По приказу офицера несколько солдат вскинули ружья.

«Огонь!»

Прогремел залп. Затем послышался сдавленный крик, и темные силуэты скрылись из вида. Однако они успели исполнить свой злой умысел, и течение уже начало плавно разворачивать дальний конец понтона. Задержка оказалась серьезной. Нам потребовался почти час, чтобы заменить канаты и восстановить переправу.

Затем мы продолжили охоту, быстро приближаясь к мусорным кучам.

Немного погодя мы вышли на знакомое место. Недавно здесь бушевал пожар. Кое-где дымящиеся угли еще отбрасывали алые сполохи, но на большей части пепелища зола уже успела остыть. Я опознал и тот участок, где стояла хижина, и холм, по которому взбирался во время бегства, и даже различил позади мерцающих углей крысиные глаза, словно фосфоресцирующие в темноте. Комиссар посовещался с офицером и отдал команду:

«Стой!»

Солдаты получили приказ рассредоточиться и наблюдать за окрестностями, а мы принялись осматривать пепелище. Комиссар первым начал поднимать с земли обугленные доски и прочий хлам. Солдаты складывали все это в одну кучу. Внезапно комиссар отпрянул назад, затем наклонился к земле, снова выпрямился и подозвал меня:

«Взгляните!»

Это было отвратительное зрелище. На земле лежал скелет, женский, судя по очертаниям, причем женщины преклонных лет, если судить по волокнам костной ткани. Между ребер торчал длинный, словно спица, кинжал, сделанный из зазубренного мясницкого ножа, острие его вонзилось прямо в позвоночник.

«Заметьте, – обратился комиссар ко мне и офицеру, доставая из кармана блокнот, – этой женщине суждено было принять смерть от своего же кинжала. Здесь полно крыс, посмотрите, как сверкают их глаза за грудой костей. И еще обратите внимание… – я невольно вздрогнул, когда он коснулся рукой скелета, – им не потребовалось на это много времени, кости еще не успели остыть!»

Больше нигде не обнаружилось никаких признаков присутствия человека; солдаты снова построились в колонну, и мы двинулись дальше. Вскоре перед нами возник приспособленный под жилище старый гардероб. Мы подошли ближе. На пяти из шести полок спали старики – спали так крепко, что даже свет фонарей не разбудил их. Они были изможденными, худыми как смерть, с бронзовыми морщинистыми лицами и седыми усами.

Офицер громко и резко выкрикнул команду, и через мгновение все они уже стояли перед нами по стойке смирно.

«Что вы здесь делаете?»

«Спим».

«А где другие шифонье?» – спросил комиссар.

«Ушли работать».

«А вы?»

«Мы остались сторожить».

« Peste! – мрачно усмехнулся офицер, окинул взглядом лица стариков, одно за другим, и добавил с холодной, намеренной жестокостью: – Уснуть на посту! Так было принято у Старой гвардии? Стоит ли удивляться тому, что случилось при Ватерлоо!»

Даже в тусклом свете фонарей было заметно, как смертельно побледнели лица стариков, и я едва сдержал дрожь, посмотрев в их глаза, пока солдаты смеялись над грубой шуткой своего командира.

В этот момент я почувствовал себя в какой-то мере отомщенным.

На мгновение мне показалось, что они набросятся на обидчика, но преклонный возраст приучил их сдерживать эмоции, и они остались стоять, не проронив ни звука.

«Вас пятеро, – заметил комиссар. – А где шестой?»

В ответ донесся мрачный смешок: «Здесь!»

Один из стариков показал на днище гардероба.

«Он умер прошлой ночью. Но от него уже мало что осталось. Крысиные похороны длятся недолго!»

Комиссар наклонился и заглянул внутрь. Затем обернулся к офицеру и хладнокровно произнес:

«Можно с чистой совестью возвращаться. Не осталось никаких доказательств того, что этот старик был ранен кем-то из наших солдат. Возможно, дружки сами добили его, чтобы замести следы. Посмотрите! – Он снова наклонился и коснулся скелета рукой. – Крысы управились быстро, и их было много. Кости еще теплые!»