Юрий Уленгов - Эхо забытых легенд

Жан перевел глаза на Торнтона, судорожно зажимающего разорванное плечо. Док понял его взгляд и печально произнес.

— Да. Я тоже. Уже… скоро… — Последние слова американец прохрипел, сползая на пол.

— Господи! Мармелад! Надо что-то делать! — Жан обернулся к растаману.

— Я уже знаю, что с ними делать, брат. — Глаза растамана были полны боли. — Стрелять в голову. Только в голову, иначе без толку.

В этот момент раздался шорох. Мужчины резко повернулись в сторону Торнтона.

Док сидел на корточках, опираясь на чуть согнутые в локтях руки, и смотрел на них. По телу Жана пробежала дрожь. Глаза профессора были абсолютно черными. Не сводя с них жутких глаз, вытянув шею, он покрутил головой из стороны в сторону, как делают это профессиональные боксеры, разминаясь. Только вот у Дока это вышло как-то… пугающе. По-звериному. Торнтон открыл рот, нет, скорее, пасть, и струйка слюны сбежала на ковер. Из горла его вырвалось хриплое рычание… и тут же Жан оглох в третий раз за вечер. Выстрелом из дробовика растамана, бывшему профессору просто снесло голову. Обезглавленное тело медленно опустилось на пол, и несколько раз конвульсивно дернувшись, замерло.

— Вот так, брат. Только в голову.

Жан повернул голову к Мармеладу. Растаман плакал.

— Что будем делать дальше? — Жан достал из-под кровати пистолет, подошел к двери и прислушался. В коридоре все было тихо, но через окно с улицы продолжали доноситься жуткие вопли.

— Прорываться отсюда. — Тихий голос растамана был полон решимости.

— Но куда? — Привыкший к относительно спокойной и аккуратной работе, медвежатник сейчас выглядел растерянным.

— Для начала — к Доку в номер.

— Для чего? — Удивленный француз воззрился на афроамериканца.

— За ноутбуком с расшифровками манускриптов. Потом — к ней в номер. — Мармелад кивнул головой на останки их нанимательницы.

— Ты хочешь продать череп самостоятельно? — «Сообразил» Жан.

— Нет. Я хочу попытаться остановить все это безобразие. — Жану показалось, что в голосе обычно добродушного и веселого Мармелада лязгнула сталь. — Я думаю, что в ноутбуке Дока сто пудов есть описание ритуала, с помощью которого можно положить этому конец.

— Но… но как ты собираешься проводить этот… Ритуал?

— Слушай, кончай уже ныть! — Мармелад вскипел. — Если какому-то наемнику, хрен знает, сколько лет назад это удалось, чем мы хуже?

— Мармелад, но он погиб! — Попытался урезонить товарища Жан.

— Упс. Об этом я как-то не подумал. — Мармелад поежился. — Да ладно, не ссы! Прорвемся! Знаешь, как говорил один твой соотечественник, прочно вошедший в историю? «Главное — ввязаться в драку, а там — посмотрим».

До номера Дока они добрались беспрепятственно, встретив на своем пути только несколько растерзанных трупов. Жана пару раз выворачивало, и он дал себе слово больше не приглядываться к жутким подробностям. Пока француз собирал в найденный здесь же рюкзак, ноутбук и бумаги Торнтона, Мармелад, с дробовиком наизготовку, стоял на страже. Наконец, Жан закончил, и вопросительно посмотрел на растамана.

— И что дальше?

— Идем к мисс Мэри.

— Слушай, чувак, а ты уверен, что мы сможем разобраться в этой белиберде? — Жана обуревали сомнения.

— Сумеем. Не думаешь же ты, что Док читал оригиналы? Чел, он пользовался переводными текстами. И в конце концов, даже если не получится, мы хотя бы попробуем. И при любом раскладе, унесем отсюда свои задницы.

Череп из комнаты мисс Мэри они также забрали без проблем. Не считать же проблемой гостиничный сейф, с которым Жан справился за пять минут? Посовещавшись, они решили прорываться к гидросамолету, пришвартованному у причала. Конечно, налет Жана на легких самолетах, типа «Сессны» не давал уверенности в стопроцентном благополучном исходе их полета, но это было гораздо больше, в несоизмеримое количество раз больше, чем ничего. Мармелад с суровым видом набил магазин дробовика патронами, рассовав остатки по карманам, Жан еще раз проверил пистолет и запасную обойму. Несколько коридоров они миновали без проблем, выйдя к лестнице в холл. А потом начался ад.

Жан плохо запомнил путь к причалу. В памяти остались лишь перекошенные, оскаленные рты некогда респектабельных постояльцев отеля, их безумные, черные глаза, гулкие раскаты выстрелов дробовика Мармелада, и тело совсем молодой официантки, замершей у ног француза с пулей в голове, выпущенной из его пистолета. Длинная лестница на пляж, со сражением за каждую ведущую вниз ступень, глухое рычание одержимых, и дикие вопли их жертв. Дорога к самолету оказалась буквально выстлана трупами, и француз не мог поручиться, что все они принадлежали взбесившимся мертвецам. Как бы то ни было, у них получилось. Они прорвались. Стоя на досках причала, они обменялись торжествующими взглядами, но их радость была преждевременной. В тени самолета их ждал Джоунси.

— Что ж. Я рад, что ты не обманул моих ожиданий, лягушатник. — Огромный наемник говорил насмешливо, попыхивая зажатой в углу рта сигаретой. Казалось, что все происходящее не производит на него абсолютно никакого впечатления. — Я ожидал от тебя чего-то подобного. Не удивлюсь, если ты сам каким-то образом замутил все это, чтобы свалить с нашими деньгами. С моими деньгами. — Последние слова американца больше походили на рычание. — А обезьяну ты куда потом деть собрался? Выкинуть из самолета? Или задурить ему башку и просто кинуть?

Жан сглотнул. Какой-то непонятный, иррациональный страх завладел его существом. Даже прорываясь сквозь толпу рычащих безумцев с черными глазами, он так не боялся. Возможно, причиной тому были воспоминания о том, как хилому школьнику из бедного квартала приходилось обороняться от старшеклассников, в его представлении бывших такими же громилами. Драться, защищая жалкие гроши на скудный обед, с таким трудом заработанные матерью в прачечной.

— Череп с тобой? — Американец спросил об этом между делом, будто спрашивая прикурить, и от этого Жану стало еще страшнее.

— Да. — Выдавил он.

— Давай его сюда! — Американец сделал шаг вперед, требовательно вытянув руку. И тут (уже в который раз за эту, такую длинную, ночь) рявкнул дробовик растамана. Выстрел с близкого расстояния будто ветром сдул американца с причала. Послышался только шумный всплеск, когда тяжелое тело рухнуло в воду.

— Я не обезьяна! — Процедил Мармелад, глядя в темную воду.

Мармелад обратился, когда самолет, ровно гудя двигателями, уже подлетал к нужной точке побережья. Жан, вглядывающийся в приборы, и судорожно пытающийся удержать огромную махину на курсе, даже не сразу понял, что происходит. Возможно, растамана оцарапали, или укусили в пылу прорыва, и он сам того не заметил, а возможно, он смалодушничал, надеясь на то, что они успеют. Неважно, как было. Важно было то, что сейчас, в соседнем с Жаном кресле, бесновалась адская тварь, совершенно не похожая на человека. Безумные черные глаза, искаженные черты лица — и ремень безопасности, которым Жан заставил пристегнуться афроамериканца перед взлетом. Лишь он не давал страшному существу добраться до Жана и утолить нечеловеческий голод. Сказать, что медвежатник занервничал — значит не сказать ничего. Самолет зарыскал на курсе, и резко потерял высоту. Послышался треск вырываемого из креплений ремня, и Жан впал в панику. Бросив штурвал, он судорожно пытался нашарить пистолет. Сейчас Жану было ровным счетом наплевать на управление, он хотел одного — выжить. Самолет в очередной раз накренился, и с ревом промахнул лагуну, бывшую их пунктом назначения. Пистолет все никак не находился. Страшные секунды сливались в минуты, француз уже находился в полубессознательном от страха состоянии. Еще рывок — и безумца с черными глазами больше ничего не сдерживает. Он с голодным рыком бросился на Жана, и именно в этот момент самолет врубился в верхушки деревьев.