Александр Домовец - Ад ближе, чем думают

Впервые Грааль со мной заговорил.

Это был безмолвный разговор. Под сводами храма не было слышно ни слова, ни звука. Я просто смотрел на чашу и без труда понимал, что она хочет сказать. Точно так же и она читала мои мысли.

В ту ночь я узнал, что Грааль выбирает своего хранителя сам. Это может быть простой человек, маг или святой – неважно. Главное, чтобы он посвятил себя доброй, благородной цели. Сделав свой выбор, Грааль беззаветно служит хранителю и его миссии всей необъятной мощью. В этом свойство и смысл существования чаши. Её природа. А непременным условием служения – непременным! – является неразрывная и нерасторжимая связь с избранным хранителем. Он не должен расставаться с Граалем. Без него чаша просто слабеет. «Теперь ты понял, Мерлин?..»

Что ж тут не понять… Поглощённый нескончаемой войной с адским войском, я почти забыл про чашу. Мог ли я представить, что без меня она тоскует, что ей ведомо одиночество? Да, Грааль служит мне, но и я должен служить ему: быть рядом, разделяя бесконечные будни подземелья. Подкреплять его силы силами своего ума, души, сердца. И это, в общем, справедливо, ибо за всё в жизни надо платить…

Осознав ситуацию, я встал перед ужаснувшим выбором. Либо я затворяюсь в храме и вместе с чашей несу пожизненную вахту, охраняя мир от нашествия из преисподней. Либо же, отклонив добровольное заточение, возвращаюсь наверх и вместе с братьями бьюсь с нечистью – до тех пор, пока Грааль не ослабеет окончательно, после чего врата ада откроются вновь, нелюди хлынут на землю, и война будет проиграна полностью и бесповоротно. Или – или…

Впрочем, себя не обманешь: на самом деле выбора не было. Чаша доверилась мне, и как я мог её обмануть? Точно так же я не мог бросить на произвол судьбы бесчисленных людей, которые там, наверху, в своих селениях живут в неизбывном страхе. Страхом дышат, страхом приправлены трапезы, страху учат с рождения… Против жестокого господина, по крайней мере, можно восстать, но как восстать против чудовища с десятком когтистых лап и хвостом ящера?..

А как решиться на то, чтобы заживо похоронить себя под землёй, в лучшем случае лишь изредка выбираясь на поверхность?

Но я решился, хотя собратья отговаривали всем Орденом. И полторы тысячи лет назад я ушёл в храм…

В последних словах Мерлина прозвучала спокойная горечь. Замолчав, он сделал жест, и наши кубки вновь наполнились тёмно-янтарным элем.

– Выпьем, друзья, – негромко сказал чародей. – Рассказ мой не из коротких, но мы приближаемся к главному. А его без предыстории не понять, уж не взыщите…

Энтони Сканлейн

Внутри нарастало чувство тревожного ожидания. Мерлин уже рассказал множество потрясающих вещей, но что предстоит услышать ещё? В чём это главное? Душа сжималась… не то чтобы от страха, скорее, от волнения. Ещё немного, и выяснится, зачем я здесь. Ведь это меня позвал к себе Мерлин, остальные попросту напросились…

Признаться, смущал Телепин. Как и мы, полковник слушал чародея, но, сдаётся мне, мысли его витали где-то далеко, а взгляд (я видел боковым зрением) был неотрывно обращён ко мне. Чем вызвано такое внимание со стороны российского офицера? Непонятно…

Джозеф Баррет

Дьявольски интересно! Чаша не может существовать – по крайней мере, в полной силе – без хранителя. В биологии это называется симбиозом. Понятно, что настойчивое пожелание Грааля, чтобы хранитель находился рядом, вызвано отнюдь не капризом. Вероятно, витальная энергия живого близкого существа подпитывает чашу, укрепляет её собственную сакральную энергию и, стало быть, постоянный контакт с хранителем – потребность. Condicia sine qua non. И в этом смысле Мерлин (а до него Галахад) в каком-то смысле стали заложниками чаши.

Однако из дальнейших слов мага выяснилось, что, многое требуя от хранителя, Грааль воздавал сторицей.

Прежде всего, он подарил Мерлину невероятное долголетие. Век сменялся веком, а чародей оставался в той же поре – крепким и бодрым стариком. Во-вторых, сила чаши укрепила магическую мощь Мерлина, сделав её практически безграничной. Уйдя в храм волшебником, он в течение столетий нечувствительно превратился в полубога. Не покидая подземное святилище, Мерлин одной лишь силой мысли мог проникнуть в любой уголок земли. Ничто не ускользало от мысленного взора чародея. Вечный страж, лишённый возможности влиять на события, он тем не менее всё видел и всё знал. Тайн в мире для него не существовало.

Так, он с глубокой скорбью наблюдал гибель короля Артура в битве при Камлане от рук предателя Мордреда. С огромной радостью смотрел, как собратья по Ордену добивают нечисть, и неизбывный страх над британскими городами и сёлами рассеивается. Созерцал, как уходит в небытие эпоха рыцарей, и на смену ей наступают иные времена. Желал успехам каравеллам Колумба, уплывающим за горизонт в поисках Нового света, изобильного золотом, алмазами и пряностями. Был незримым свидетелем казни английского короля Карла Первого, а через полтора века – и его французского собрата Людовика Шестнадцатого. Осмыслял развитие техники и науки, глядя на появление паровозов, аэромашин, телефонной связи, анализаторов. Приходил в восторг от первых полётов в космос и выхода человека в безвоздушное пространство…

Необъятный ум чародея хранил знания обо всех узловых событиях человеческой истории. Особенно пристально следил он за жизнью родной Британии. Парижский трактат Мерлин воспринял с горечью, хотя и понимал, что островное королевство платит справедливую цену за извечное двуличие, подлость и жадность. Встречал негодованием каждую из четырёх войн, развязанных Англией вместе с союзниками. С гневом наблюдал за действиями Хэррингтона и Филиппа Третьего, видя в них величайшую опасность наступившему всеобщему миру…

Но, конечно, главной бедой и угрозой для Мерлина все полторы тысячи лет оставалась Моргана.

Если небывалым долголетием чародей был обязан Граалю, то фата пребывала в силе и бодрости благодаря своей праматери богине Морриган. Она ничего не забыла, о нет! Испепеляющая ненависть к Мерлину, который запечатал преисподнюю и тем самым сломал мечту о власти над островами, стала главным чувством ведьмы. Стремление отомстить и во что бы то ни стало добиться своего – смыслом существования.

Магической мощью равная Мерлину, фата, как и он, была всеведуща. От её ока не ускользнула зависимость чаши от хранителя. Без Мерлина Грааль дальше не смог бы служить преградой для чёрного войска. Осознав это, Моргана лишилась покоя. Но как одолеть чародея, который всё время начеку и укреплён силой священной реликвии? За минувшие столетия фата трижды проникала в подземное святилище, надеясь застать Мерлина врасплох, но всякий раз это не удавалось. Предчувствуя нападение, чародей встречал Моргану во всеоружии. Заклинания друида изгоняли ведьму из храма, и она бежала, спасаясь от магического посоха, в бою обращавшегося в сверкающий меч.