Джим Батчер - Могила в подарок

Так что же, черт подери, убило их всех?

Так и продолжая бороться с тошнотой, я вытер вспотевшие ладони о рукава. Я оглянулся на Рудольфа со Столлингзом – их лица тоже приобрели слегка зеленоватый оттенок.

– Господи, – произнес Столлингз и осторожно потрогал кошачий труп носком ботинка. – Что могло натворить это?

Я тряхнул головой и пожал плечами.

– Может пройти сколько-то времени, пока мы узнаем. Где Микки?

– В доме.

– Раз так, – сказал я, выпрямляясь, – пошли туда.

У входной двери я задержался. Микки Малон жил в неплохом доме. Его жена преподавала в начальной школе. На одну его полицейскую зарплату такого дома не отстроить, но вдвоем они сдюжили. Паркетный пол сиял лаком. На обращенной к прихожей стене гостиной висел морской пейзаж – оригинал, не копия. В доме было много зелени, которая вместе с деревянными полами придавала интерьеру этакий естественный уют. В общем, это было не просто здание, но настоящий жилой дом.

– Заходи, Дрезден, – буркнул Рудольф. – Лейтенант ждет.

– Миссис Малон дома? – спросил я.

– Да.

– Ступайте и приведите ее. Мне нужно, чтобы она пригласила меня войти.

– Что? – вскинулся Рудольф. – Ну уж, уволь. Ты кто, граф Дракула?

– Дракула до сих пор проживает в Восточной Европе – по крайней мере, проживал на время последней проверки, – невозмутимо отвечал я. – Но если вы хотите, чтобы я для вас что-нибудь сделал, мне нужно, чтобы она или Микки пригласили меня.

– Что это ты, черт подери, несешь?

Я вздохнул.

– Послушайте. Дома и вообще все места, где люди живут, любят и строят свою жизнь, обладают собственной силой. Если бы через этот порог день-деньской шлялись толпы незнакомых людей, у меня не было бы никаких проблем, переступая этот порог. Но это не так. Вы, ребята, его друзья, – все верно, говорила ведь Мёрфи: это дело личное.

Столлингз нахмурился.

– Так ты что, войти не можешь?

– Ох, войти-то я могу, – вздохнул я. – Но большую часть моих способностей придется оставить за дверью. Порог будет мешать мне работать в доме с какими-либо энергиями.

– Ну и дерьмо, – фыркнул Рудольф. – Дракула гребаный.

– Гарри, – вмешался Столлингз. – А мы сами не можем пригласить тебя в дом?

– Нет. Это должен быть кто-то, кто живет в этом доме. И потом, этого требуют простые приличия, – добавил я. – Я не люблю заходить в места, где мне не рады. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что миссис Малон не возражает против моего присутствия здесь.

Рудольф открыл было рот снова излить на меня желчь, но Столлингз успел опередить его.

– Выходит, ты не можешь заниматься своими волшебными штучками в помещении, если тебя туда не пригласили?

– Не просто в помещении, – ответил я. – В жилом. Две больших разницы.

– А как тогда с домом Виктора Селлза? Я слышал, ты накрыл его там без всякого приглашения, так ведь?

Я покачал головой.

– Он осквернил свой порог. Он вел там свои грязные делишки, устраивал черные церемонии, оргии. Это был уже не дом.

– Значит, ты не можешь бороться с чем-либо на его территории?

– Со смертными – да, не могу. А у нечисти порогов нету.

– Это почему еще?

– Откуда мне, черт возьми, знать? – устало сказал я. – Нету и все тут. Не могу же я знать все на свете, верно?

– Пожалуй, верно, – согласился Столлингз и, подумав, кивнул. – Да, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду. Это тебя вроде как выключает?

– Ну, не полностью, но делать что-либо становится гораздо труднее. Как будто на тебя надели свинцовый скафандр. Вот почему вампирам так нелегко в нашем мире. У них едва хватает сил просто выжить, а уж пользоваться своими паранормальными способностями и вовсе почти невозможно.

Столлингз покачал головой.

– Все эти магические штуки... Ни за что бы не поверил в то, что буду относиться к этому серьезно, пока не попал в отдел. Да и до сих пор не привык.

– Правда? Что ж, хорошо. Так меньше шансов, что влезешь в эти дела слишком глубоко.

Он выпустил из ноздрей две струйки дыма.

– Может, все еще изменится. За последнюю пару дней у нас пропало несколько человек. Из этих, уличных, бомжей, известных нашему брату, копу.

Я нахмурился.

– Да?

– Да. Ну, пока все на уровне слухов. Это ведь народ такой – сегодня здесь, а завтра где-то еще. Но с тех пор, как я начал работать в Специальных Расследованиях, это как-то меня нервирует.

Я нахмурился еще сильнее и подумал, стоит ли говорить Столлингзу о приеме у Бьянки. Вне всякого сомнения, ради такого события в город понаедет уйма нездешних вампиров. Может, это она со своими приспешниками запасается продовольствием для пирушки. Однако никаких доказательств этому у меня не имелось – и потом, все эти исчезновения, если это действительно были исчезновения, могли иметь отношение к беспорядкам в Небывальщине. И если Бьянка к ним непричастна, я оказался бы в неприятном положении. Я не хотел натравливать на нее копов без крайней на то нужды. Я совершенно не сомневался в том, что у Бьянки достаточно возможностей испортить мне жизнь – и она запросто могла бы обставить все так, будто я это заслужил.

И потом, в кругах сверхъестественного сообщества до сих пор действуют законы чести Старого Света. Если у тебя проблема, решай ее лицом к лицу в рамках этого сообщества. Самое последнее дело использовать в качестве оружия копов и прочих смертных. В сверхъестественном мире это все равно что ядерное оружие. Стоит показать людям хоть капельку сверхъестественных страстей, как они перепугаются до такой степени, что начнут палить без разбора в каждого встречного и поперечного. Большинству людей начхать на то, что один жуткий тип, возможно, и неправ, но другой, не менее жуткий – прав. Оба страшилы хоть куда – значит, мочи обоих и спи спокойно.

Так повелось с начальных лет Эры Разума, с тех пор, как племя смертных окрепло. И по мне, так оно и правильно. Терпеть не могу всех этих жутиков, вампиров, демонов и прочих кровожадных духов, рыскающих вокруг так, словно мир принадлежит им. И плевать мне на то, что всего несколько столетий назад так и было.

В общем, я решил не распространяться насчет приема у Бьянки, пока не узнаю о нем побольше.

Мы со Столлингзом поболтали еще немного, пока в дверях не появилась Соня Малон. Соня была среднего роста, уютно пухленькая и какая-то вся надежная. В юности лицо ее, должно быть, поражало красотой, да и сейчас сохраняло ее, а годы только добавили ей, так сказать, огранки. Глаза ее покраснели, и макияж она сегодня не накладывала, но держалась неплохо. На ней было простенькое платье в цветочек; из украшений – только обручальное кольцо на пальце.

– Мистер Дрезден, – вежливо произнесла она. – Микки говорил мне, что вы спасли ему жизнь тогда, в прошлом году.