Крис Картер - Конец игры. Файл №225

Кто-то в меховой куртке и вязаной шапочке сидел на корточках в углу, закрываясь рукой от разящего луча.

— Вы… кто? — в два приема выдохнул Молдер.

— А вы? — пискнул тот.

— ФБР… специальный агент Молдер…

— Лейтенант Уилмер… механик этой жестянки…

— Что вы тут делаете?

— Как — что? Моя вахта… — он вдруг захихикал. — Уже третьи сутки. Или четвертые. Эти сукины дети обещали сменить меня еще позавчера…

— Что тут произошло?

— Вот и пытаюсь разобраться. Внезапно отказали все системы. Все! Вообще все! Даже пневматика. Всплыли каким-то чудом. Полынья была не больше сотни ярдов — одна на все это траханое море. А потом оказалось вдобавок, что некоторые ребята умерли! Их не забрали. Сказали, что места в вертолетах только для живых. Ни хрена себе, агент?

— Да уж… — согласился Молдер. — И сколько их, покойников?

— Было семеро.

— Было? Почему?

— Я к ним не заглядывал. Боюсь… Но там определенно что-то происходит… Мне кажется, их кто-то убил. Он хотел убить всех. Но не успел. А теперь делает что-то с мертвыми. Я их запер под лестницей. Всех. И там такое — шур-шур-шур…

— Ага… Заглянем туда?

— Не, я не пойду. Ну их, этих мертвых. Идите сами. Только я ту дверь не открою. Вдруг им только этого и надо?

— В моем пистолете серебряные пули, — сказал Молдер. — Кладут наповал любого мертвеца. Пойдемте, глянем…

Он мотивированно взял лейтенанта Уилмера за руку пониже локтя — и вдруг защелкнул на его запястье браслет наручника. Второй браслет уже охватывал запястье самого Молдера…

— Вы что, сумасшедший? — взвизгнул лейтенант.

— Многие думают так. Ладно, не будем размазывать манную кашу по столу. Я знаю, кто вы, а вы знаете, кто я. Кроме того, я очень устал. Разойдемся: я вас отпускаю, и вы возвращаетесь на свой корабль. Взамен сообщив мне, где находится моя сестра.

— Не понимаю, о чем вы!..

— В основание шеи, да? Считаю до пяти. «Под лестницей, дверь»… тоже мне, моряк. Если вы не скажете мне, как ее найти…

— Пожалуйста, прошу вас!.. — голос вдруг изменился. — Вы делаете действительно очень серьезную ошибку. Мистер «X» предупреждал вас…

И, взмахнув Молдером, как большим мокрым полотенцем, он обрушил его на пол, выстланный толстым слоем пористой резины.

От острой боли в вывернутой руке потемнело в глазах. Удар добавил черноты. А может, просто фонарик отлетел…

Фонарик отлетел, но не погас, и света его хватило на то, чтобы увидеть, как моментально меняется лицо человека, прикованного к Молдеру. Или наоборот: к которому он опрометчиво приковал себя.

Надбровные дуги… челюсти… скулы…

— Ты мразь, — сказал этот новый человек, нависая над Молдером. Ты был у меня в руках черт знает сколько раз. Я мог тебя придавить в любой момент. Порвать, как котенка.

— Где она? — просипел Молдер.

— Ты, наверное, трахал ее в детстве, маленький развратник, и теперь не можешь забыть? Так, да? В вас так много смешного…

— Где она? Только скажите…

— И ты готов узнать — и умереть счастливым?

— Да…

— Она жива. И прекрасно выглядит. А теперь иди — умирай.

Молдер отбитым, отсушенным телом едва чувствовал, как его волокут, ударяя о высокие комингсы…

И тогда он поднял пистолет и несколько раз выстрелил в спину инопланетянина.

Тот недовольно обернулся. А из маленьких пробоин вырвалось несколько зеленоватых пузырей…

…и Молдер почувствовал сводящую с ума резь в глазах! Уже знакомую резь, но тогда его тут же засунули в больницу… а здесь центр Арктики…

Тошнота подступила к горлу. Сердце плотным комком уперлось куда-то под кадык и раздувалось, раздувалось, как футбольный мяч. Мутилось сознание.

Потом он все-таки понял, что его поднимают куда-то высоко вверх — и выбрасывают из люка! Он повис на одной руке. Люк захлопнулся. Запястье гремело такой болью, что резь в глазах казалась ничем. Но потом что-то звонко цокнуло, и он полетел вниз с высоты третьего этажа…

Крышка люка, которая ставится на место гидроусилителем, обрубила стальную закаленную цепочку наручников легко, — словно та была из мягкого олова.

Лежа на спине, Молдер сквозь зеленоватую пелену смотрел, как рубка внезапно вспыхнула огнями и как перья рулей глубины беззвучно развернулись вертикально. Потом лед затрещал, и рубка стала быстро проваливаться, проваливаться…

Тело Молдера как-то нашло в себе силы, чтобы перекатиться чуть дальше от лодки иначе его рассекло бы острым пером руля, как дождевого червяка лопатой. Но тело откатилось… и теперь можно было долго лежать, слушая хруст льда и плеск ненадолго освободившейся воды.

Она жива. Она жива и хорошо выглядит. А он скоро умрет. Потому что нет сил встать и куда-то идти. Мороза он уже не чувствовал. Потом с неба в снежном вихре спустились ангелы и взяли его к себе. При этом ангелы почему-то ругались, как последние летчики…

База ВМС Эйзенхауэр-филд, Аляска Госпиталь, отделение скорой помощи

— Не приходил в себя?

— Нет.

— На счет три: раз, два…

— Опа!

— Тяжелый…

— Ректальная температура девяносто два градуса, пульс нитевидный, семьдесят шесть, давление пятьдесят на сорок пять….

— Взять общий крови, биохимию, ге-матокрит…

— Пульс пропадает! Нет пульса!

— Стимулятор! Сто пятьдесят… руки убрали! Разряд!

— Нет пульса!

— Двести… Разряд!

— Нет пульса!

— Готовить набор для торакотомии, кровь первая отрицательная три единицы… Двести пятьдесят! Разряд!

— Есть систолы… Запустилось. Так… девяносто, давление пятьдесят пять на сорок пять…

— Гематокрит семьдесят, док!

— Переделайте, не бывает. Он замерз, а не высох! Ванна готова?

— Да, доктор.

— Повезли! И горячий раствор для промывания желудка…

— Понял. Может быть, и внутривенно?..

— Сердце не справится.

— Гематокрит шестьдесят восемь. Это не ошибка!

— Ничего не понимаю… В ванну — на счет три!

— Раз… два…

— Черт!

— Осторожнее…

— Кажется, он открывал глаза.

— Рефлекс Патиссона. Стволовой, кора отключена…

— Понял.

Давление падает.

Так и должно: расширение периферии…

— Давление пятьдесят на тридцать. Пульс сто, трепетание предсердий…

— Еще коргликон… Что там за шум?

— Мэм, вам сюда нельзя!..

— Специальный агент ФБР Скалли! А там — мой напарник!..

— Мэм…

— Пропустите меня! Немедленно! Доктор!…

— Что? В чем дело?

— Выньте его из ванны! Тепло ему сейчас смертельно опасно!

— Послушайте…

— Я знаю, о чем говорю! Я врач! Я отвечаю за свои слова! Его сейчас спасет только холод!

— У него и так переохлаждение…

— Он должен находиться в таком состоянии, по крайней мере, неделю. Только тогда у него появятся шансы на спасение. Какой гематокрит?

— Около семидесяти…