Брайан Ламли - Из глубины

И тут раздался тот приглушенный рев, который я так хорошо помнил с прошлого раза — включились внутренние двигатели шоггота, а потом... потом...

Вверх ударила та раскаленная черная струя зловонного тумана — измельченные в пыль человеческие останки — атомизированная сущность Грэма Лэйна!

Наконец ко мне вернулась способность двигаться и, выключив фонарь, я в оцепенении замер над местом ужасной казни Грэма. Медленно, очень медленно ко мне вернулись все мои чувства. К тому времени уже все утихло, а омерзительная вонь шоггота рассеялась. Весь этот эпизод напоминал кошмарный сон, который уже кончился, за исключением того, что я знал, что это был не сон.

Шатаясь, я вернулся в дом и запер окна, чувствуя, как во мне нарастает зловещее и совершенно нечеловеческое возбуждение: нестерпимое желание разрушить мои с таким трудом возведенные укрепления, отпереть все засовы и ринуться из дома в битву с теми, кто искал меня. В моем воспаленном мозгу быстро сформировался дикий план, безумный порыв, который заставил меня в ярости метаться по дому, пока, наконец, я не распознал источник новой угрозы и не начал с ним бороться.

Ярость стала проявлением моего начинающегося безумия, несомненно, вызванного ужасной смертью Грэма Лэйна; доказательством того, что моя подорванная лекарствами психика стремительно слабела. Охваченный яростью, я вышиб дух из Семпла; и, убегая из лодочного клуба, я тоже чувствовал безумное желание броситься в море и отдаться на волю волн. Похожее безумие охватило меня и тогда, когда я разговаривал по телефону с Сарой. Дикие эмоции, бушевавшие внутри меня, были прямым результатом моей метаморфозы и моего нежелания принимать таблетки, которые могли сохранить мне рассудок.

Когда истина забрезжила где-то в моем мозгу, я отправился прямо в ванную и намочил голову. И... через несколько минут я снова стал сам собой. Затем, задвинув на самые дальние задворки памяти картину смерти юноши, пытавшегося мне помочь, я вернулся к моей рукописи и принялся лихорадочно писать, не обращая внимания на то, что уже давно наступила глубокая ночь.

Когда я снова начал клевать носом над своей работой, я услышал странный звук, доносящийся откуда-то снизу. Я находился в таком состоянии, когда любой посторонний шум резал ухо...

Я быстро спустился в темноте на первый этаж, бесшумно проверил мои укрепления и прислушался, не повторится ли звук. Я находился в библиотеке, осматривая высокие и узкие окна, когда он раздался снова, на этот раз где-то совсем близко, испугав меня до ужаса. Кто-то пытался вскрыть одно из окон автогеном!

Я бесшумно пробрался в кухню, нашел большой тесак и вернулся в библиотеку. Отлично зная дом, я ни разу нигде не включил свет. Только лампа в моем кабинете продолжала гореть, и мои противники, несомненно, полагали, что я сейчас там и крепко сплю. Что ж, я приготовил им неприятный сюрприз. Я сел, положив на колени тесак, и стал ждать.

На светящемся циферблате библиотечных часов был ровно час ночи, когда первую доску отрезали и осторожно убрали. Я встал и отошел в сторону, чтобы остаться незамеченным, когда в библиотеку ворвался луч света снаружи. С моря дул бриз, и вместе с ним комнату наполнил запах океана, который был каким-то не таким. За стеной бесспорно суетились глубоководные. Отметая дальнейшие сомнения, в отверстии показалась пятнистая и перепончатая рука. Перепонки намного превосходили мои собственные, так что я понял, что их обладатель должен быть полностью развившимся глубоководным.

За тот час, который я провел, безмолвно сидя в темноте, моя ярость снова разрослась до ужасных размеров, так что я не отдавал отчет в своих действиях, когда сделал первый ход. Рука, которая только что начала ощупывать края образовавшейся дыры, шарила там и сям, продвигаясь все дальше и дальше, когда я с силой ударил тесаком по ее пальцам. Немедленно раздался дикий крик боли, и рука исчезла, но три пальца и кончик еще одного остались внутри дома!

Демонически хохоча и пританцовывая в безумном ликовании, я вышвырнул мерзкие обрубки вслед их обладателю и заколотил дыру более крепкой доской. На этот раз я использовал длинные гвозди, которые можно было выбить только большим молотом. Я не боялся, что глубоководные воспользуются огромной силой шоггота, чтобы ворваться внутрь: это вызвало бы серьезные разрушения, которые не так легко объяснить.

Закончив восстанавливать поврежденную баррикаду, я включил свет и в течение следующего часа занимался дополнительным укреплением остальных комнат первого этажа. Что бы ни случилось, я не собирался позволить глубоководным заполучить меня до того, как моя рукопись будет завершена.

Через некоторое время после отчаянных физических усилий безумие покинуло меня, так что когда я закончил, то обнаружил, что снова пришел в себя и безумно устал. Но в конце концов, довольный, я бесшумно вернулся обратно в кабинет. Свет на первом этаже я оставил включенным, пусть думают, что я все еще внизу. Возможно, это убедит их держаться подальше от моего дома.

Остаток ночи я провел в работе над рукописью, то и дело клюя носом. Я просидел за столом, пока рассветное солнце не вползло ко мне в комнату, и тогда я понял, что дожил до нового дня. Умывшись, я снова вышел на балкон. Они все еще были здесь: большая машина, группа на пикнике, наблюдатель на вершине лестницы. Но около дома никого не было. Это как нельзя лучше отвечало моим интересам. Я быстро позавтракал и приготовился снова принять душ.

Именно тогда я обнаружил, что обложили меня по-настоящему. Вода из душа бежала с куда меньшим напором, чем обычно.

Я тут же выключил воду, надел халат и поднялся на чердак. Произошло то, чего я и боялся: глубоководные ухитрились как-то перерезать мое водоснабжение, и в дом не поступало воды. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем они отключат электричество? Ответ я узнал в полдень, когда попытался сварить себе кофе. Игра окончена. Видимо, они разозлились всерьез. И все же... Если бы я смог продержаться еще хотя бы одну ночь, то успел бы закончить свою работу. Действительно, работа над рукописью превратилась для меня в наваждение, по мере того, как день медленно полз к вечеру, я писал все быстрее и быстрее.

Однако же я не мог надеяться продержаться без сна и обнаружил, что сплю урывками, каждый раз резко просыпаясь от малейшего шороха. После этого я вставал, отправлялся в ванную и хорошенько смачивал лицо и жабры, каждый раз тщательно закрывая краны, чтобы растянуть стремительно убывающий запас воды в трубах.

Около шести часов вечера мой тревожный сон прервал настойчивый телефонный звонок. Но не только он, ибо свет в моем кабинете включился. Глубоководные почему-то решили временно включить электричество, но не воду, как я обнаружил позже. Прежде чем взять трубку, я догадался сбегать вниз и включить электрический чайник. До меня дошло, что когда я закончу разговаривать по телефону, они могут отключить электричество. Так что, если только мне удастся несколько минут продержать звонящего на линии, у меня будет кофе! Звонила Сара, и теперь ее голос был почти неузнаваем: