Брайан Ламли - Голос мертвых

Гарри задумался. Он успел немало узнать о Яноше — вампире, обладающем большими возможностями и силой. И все же, если верить Фаэтору, сын его не был вампиром в полном смысле этого слова, во всяком случае тогда — почти восемьсот лет назад. Таким образом этот разговор давал ему возможность больше узнать не только о самом Яноше, но и о вампирах вообще. Гарри признавал, что уже является достаточно осведомленным и признанным авторитетом в этой области, но одновременно понимал, что о подобных существах знать абсолютно все практически невозможно. Однако, когда от них зависит его жизнь и жизнь других людей, никакие дополнительные сведения не окажутся излишними.

— Ты совершенно прав, — послышался вновь голос Фаэтора. — Хорошо, тогда позволь мне продолжить свой рассказ. Я постараюсь быть как можно более кратким...

Мои зганы нашли этого пса высоко в горах, где он прятался, трясясь от страха, в одной из пещер. Он подошел к выходу из нее, расположенному на уступе отвесной скалы.

Хоть Янош был еще очень молод, ему нельзя было отказать в силе, да и ростом он был очень высок, такой же крупный и мощный, каким был в молодости Тибор и каким был я сам. Он казался испуганным, но, судя по всему, не склонным малодушно молить о пощаде.

Сломав ветку, он заострил ее и обратился ко мне:

— Ни шагу дальше, отец, или я воткну этот кол тебе в сердце!

— Ах, сынок, — ответил я без враждебности и злобы, — ты и так уже это сделал. Как же ты мог? Я думал, что ты любишь меня, точнее даже, я был в этом уверен. Я также знал, что ты любишь свою мать, хотя даже не подозревал, какова именно твоя к ней любовь. А оказалось, что я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты — мой сын. — И с этими словами я шагнул в пещеру.

— Во всяком случае, ты знаешь, что я убью тебя, — хрипло прошептал он, отступая назад, — если ты только попробуешь наказать меня.

— Наказать тебя? — Я ссутулился к печально покачал головой. — Нет, я всего лишь жду от тебя объяснений. Ведь ты плоть от плоти моей, Янош. И неужели сейчас, когда я остался совсем один, я стану мстить собственному сыну? Не скрою, я действительно был вне себя от горя и ярости, но разве так трудно меня понять? Но к чему привела моя ярость, чего я добился? Только лишь того, что твоя мать умерла, она покинула нас, и мы, которые ее так горячо любили, навсегда потеряли ее. А теперь... теперь весь мой гнев улетучился...

— И ты... ты не испытываешь ко мне ненависти? — спросил он.

— Ненавидеть тебя? Моего собственного сына? — Я снова покачал головой. — Нет, все дело в том, что я просто ничего не понимаю. Объясни, почему ты так поступил? — И я сделал еще один шаг в глубь пещеры.

Он попятился от меня еще дальше, но не опустил кол, направленный в мою сторону. И вдруг, словно прорвало невидимую дамбу, слова хлынули из него потоком.

— Я ненавидел тебя! — воскликнул он. — Потому что ты всегда был холоден, равнодушен и жесток по отношению ко мне, и всегда... так отличался от остальных. Я был похож на тебя и одновременно не похож. Часто я наблюдал, как ты превращаешься в плотное облако и паришь в воздухе, словно оторвавшийся от дерева лист. Но когда я пытался сделать то же самое, я всегда падал. Подобно тебе, я хотел одним только словом или взглядом вселять в сердца людей страх... Но я не был вампиром и понимал, что стоит мне лишь попытаться совершить нечто подобное, люди тут же убьют меня, уничтожат, как любого другого врага. А потому я вынужден был водить дружбу с теми, кого я презирал, проникать в их умы и заставлять их любить меня, чтобы добиться их повиновения. Внутри я очень походил на тебя, но я никогда не мог стать точно таким же, как ты. Вот поэтому-то я всегда тебя ненавидел.

— И ты решил стать мною? — спросил я.

— Да, потому что ты обладаешь властью и могуществом.

— Но ты и сам владеешь немалыми возможностями, — ответил я. — Великими силами! Фантастическими способностями! И за это ты должен благодарить меня Мне ты обязан ими, и в то же время все эти годы ты скрывал их от меня.

— Я не скрывал их, — презрительно ответил он. — Наоборот, я их демонстрировал. Я пользовался ими, чтобы не подпускать тебя к своему разуму, не позволять тебе подавлять мою волю. Они всегда были для тебя закрыты. А ты считал, что мой мозг недостаточно развит, что я не способен понять твои таланты, а потому недосягаем для них. Ты думал, что я идиот и тупица, неподвластный вообще никакому влиянию! Вот почему, когда ты понял, что мой разум не поддается твоему воздействию, вместо того чтобы сказать себе:

"Он обладает силой!” — ты решил, что я ничтожество. И виноват в этом твой эгоизм, отец! Ты, безусловно, великая личность, но отнюдь не непогрешимая!

— Да-а-а-а, — задумчиво протянул я, кивая головой, — в тебе есть гораздо большее, чем я мог подозревать, Янош. Ты, несомненно, обладаешь многими способностями и возможностями.

— Но не обладаю твоей властью! — воскликнул он. — Ты... ты умеешь преображаться... ты всегда такой таинственный... и всегда такой разный. А я никогда не меняюсь!

— Что ж, теперь ты уже знаешь, — ответил я ему. — Я — вампир!

— Я решил тоже стать им, — сказал он, — а вместо этого стал лишь странным, непохожим на других человеком.

— Но разве это может служить тебе оправданием? — спросил я его. — Разве может это оправдать то, что ты использовал свою мать, как последнюю продажную девку? Одно дело — ненавидеть меня за свои собственные недостатки и совсем другое — усложнять все еще больше, нападая на... проникая...

— Да! — прервал он меня. — Это и послужило для меня причиной! Я хотел быть таким же, как ты, но не мог, а потому ненавидел тебя. Вот почему я стремился опорочить и осквернить все, что ты больше всего ценил. Сначала зганов, которых я заставил любить себя так же, как они любили тебя! А потом твою женщину, которая знала тебя лучше, чем кто бы то ни было, причем так, как может знать только любовница!

Теперь я преднамеренно попятился от него, а он последовал за мной к выходу из пещеры.

— В своем стремлении стать таким же, как я, — обратился я к нему, — ты решил делать те же самые вещи и знать то же, что знаю я. До такой степени, что ты захотел даже познать плоть собственной матери?

— Я думал, что... она может кое-чему научить меня.

— Чему? — я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. — Умению получать плотские наслаждения? Янош! Но это же обязанность отца! Разве ты не знал об этом?

— От тебя мне ничего не было нужно, кроме как стать таким же, как ты!

— Но ты же мог постараться быть со мной более нежным и чутким, чтобы заслужить мое расположение! Теперь уже едва не рассмеялся Янош.

— О чем ты говоришь? Это все равно что искать сладость в куске соли!

— Ты очень жесток, — понизив голос, произнес я. — Похоже, мы с тобой не столь уж разные. Так значит, ты хочешь стать Вамфиром? Хорошо, но, прежде чем наступит этот день, тебе следует очень многому научиться.