Фрэнсис Вилсон - Ярость

— А как он ведет дела?

— Все контролирует сам. Никаких помощников и посредников. Не особенно маскируется — считает это признаком слабости. Любит светскую жизнь.

— Да, он обожает мелькать в газетах.

— Собирается открыть клуб на месте бывшей «Реджины», так что скоро вся блестящая публика повалит к нему валом. А как он будет называться, знаешь?

— "Логово Милоша"?

— Еще хуже. «Белгравия».

— Только не это! — рассмеялся Джек.

— Но он откроется только осенью, так что успеешь забронировать себе место. — Эйб посмотрел на Джека поверх очков. — А какие у тебя с ним дела?

Джек пожал плечами:

— Ко мне уже двое обратились с просьбой разобраться с ним.

— Будь осторожен. Он большая сволочь. Не боится запачкать руки. Говорят, даже любит это дело.

— Запачкать кровью?

— Именно.

Джек вздохнул:

— Но я не собираюсь сталкиваться с ним вплотную.

— Вот и хорошо. Быть от него на расстоянии вытянутой руки — уже опасно.

Эйб доел бублик и стряхнул крошки с рубашки. Попугай бросился их подбирать.

— Посмотри на Парабеллума. Эта птица лучше, чем веник. — Эйб покачал головой. — Я от нее тащусь.

— Тебе надо почаще бывать на улице, Эйб.

— Что я, лох какой-нибудь, чтобы ходить и нарываться на бандитов? Фью! Я ведь читаю газеты.

Эйб махнул коротенькой ручкой в сторону толстой пачки; он читал все ежедневные газеты: «Таймс», «Дейли ньюс», «Пост», «Ньюсдей», «Виллидж войс» и даже розовый листок «Обсервера».

— Здесь настоящие джунгли. Я уж лучше посижу дома и посмотрю очередной ремейк «Я люблю Люси».

— Да полно тебе, Эйб. Сейчас в городе безопасно, как в детском парке.

— Да, так говорит наш мэр и его ребята, но я-то знаю, что все это брехня. На самом деле все обстоит как раз наоборот. И вообще, когда в городе слишком спокойно, это плохо для бизнеса.

— Это прекрасно для бизнеса, кроме твоего, конечно.

Доход от торговли спортивными товарами не покрывал даже арендной платы, не говоря уже об остальном. Поэтому Эйб нелегально приторговывал оружием — его настоящий товар не был выставлен в витрине.

— Упали доходы?

Эйб пожал плечами:

— Упали? Да нет, скорее застыли на месте. Но это даже хорошо. Значит, мы приближаемся к цели.

— Общество взаимного уважения?

Эйб кивнул. С его точки зрения, идеальным могло быть только то общество, члены которого никогда не расстаются с оружием. Он искренне верил в поговорку, что оружие — лучший учитель вежливости.

— А как у тебя дела? Есть ли спрос на услуги Наладчика Джека?

— Как никогда. Похоже, мой бизнес не скоро накроется.

Эйб рассмеялся:

— Ну, тогда тебя ожидает блестящее будущее. А если серьезно, то, сдается мне, город стан уж слишком безопасным, и потому у людей крыша едет. Они так привыкли к опасностям, что теперь, когда их нет, лишний адреналин сносит им башни.

Джек посмотрел на него в упор. Что ему особенно нравилось в Эйбе, так это его безумные идеи. Но самому старику он об этом не говорил.

— Ну, что скажешь? — поднял на него глаза Эйб.

— Никогда не слышал ничего глупее.

— А тогда чем ты объяснишь, что почтенные и законопослушные джентльмены вдруг устраивают дебош, как это случилось вчера? А на это ты что скажешь? — ткнул он в «Нью-Йорк пост», лежавшую на прилавке. — Ах, чтоб тебя!

— Похоже, твой пернатый веник оставил тебе благодарственную записку.

Эйб схватил тряпку и вытер помет Парабеллума.

— Вот, — указал он на какую-то заметку. — Директор рекламного агентства узнает, что от них уплыл заказ. И что же он делает? Берет пресс-папье и начинает дубасить своего подчиненного, который этот заказ упустил. Избивает его до полусмерти. Это нормально?

Джек вспомнил, в какое неистовство впала дамочка, ловившая такси, но говорить об этом не стал. Эйб сочтет это подтверждением своей теории.

— Мы живем в большом городе. Здесь всякое бывает.

— Это не отдельные случаи. Такое происходит постоянно, я же вижу. Все одно к одному. Люди слетают с катушек без всякой видимой причины — или из-за какого-нибудь пустяка. И все потому, что город стал слишком безопасным. Избыток адреналина. Слишком много злости накопилось. Надо что-то с этим делать.

Эйб оседлал любимого конька. Джек с удовольствием послушал бы его рассуждения, но надо было спешить.

— Есть предложения?

— Пока нет.

— Могу подсказать один ход, — усмехнулся Джек, направляясь к двери. — Начинай собирать подписи под петицией о превращении Нью-Йорка в опасный город. А пока ты этим занимаешься, я пойду встречусь еще с одним клиентом.

— Будь осторожен, — напутствовал его Эйб. — Вокруг сплошная агрессия.

Когда Надя вошла в роскошный вестибюль тридцатиэтажного здания на Тридцать четвертой улице, у нее закружилась голова. Все прежние сомнения развеялись, как дым, сменившись радостным ожиданием: после двух недель подготовки и испытаний она, наконец, приступит к работе над долгожданным проектом.

Но когда Надя вошла в лифт, внутри у нее все похолодело. Там стоял мужчина лет пятидесяти, в бежевом клетчатом костюме, стоившем не меньше двух тысяч долларов, а возможно, и больше, если учитывать, что он был сшит на заказ и идеально сидел на слишком широких плечах. Сверкающие черные ботинки из кожи ящерицы, гремучей змеи или другой экзотической рептилии, рубашка без галстука, с бриллиантовой запонкой на высоком пасторском воротничке. Блестящие черные волосы, зачесанные назад и густо напомаженные, оттеняли румяное скуластое лицо с крупным носом и тонкими губами. Холодные карие глаза, оглядывавшие кабину, равнодушно скользнули по Надиному лицу. Удав, оценивающий степень доступности окружающих его кроликов.

Милош Драгович.

Настроение у Нади совсем упало, когда она увидела, что он нажал кнопку шестнадцатого этажа — ту самую, которую несколькими секундами раньше нажала она.

Он тоже идет на фирму «ГЭМ-Фарма». Зачем? Опять трясти доктора Монне? Пора положить этому конец. Нет, все-таки хорошо, что она обратилась к Джеку. Все сомнения исчезли. Она поступила правильно.

Надя искоса поглядывала на Драговича. Впечатляющая внешность — таким она ожидала увидеть Наладчика Джека. От него исходила сила — настоящий супермен, который доказывает это всем своим видом. В отличие от неприметного Джека сразу бросается в глаза — и стремится к этому.

Теперь Надя поняла, почему к нему так тянутся знаменитости, манекенщицы и начинающие кинодивы. В его чертах, волосах, фигуре было что-то первобытное. Милош Драгович обладал чисто животным магнетизмом. Вся кабина пропиталась его мускусным запахом — туалетная вода под названием «Тестостерон».

Похоже, он ехал один. Надя оглядела кабину. Все остальные были похожи на обычных служащих. Неужели такие крутые парни, как Драгович, ездят без охраны и шестерок?