Мария Галина - Гиви и Шендерович

И чуть лишь воссияло утро, царь послал людей к городским воротам, и они увидели, как бредет по дороге нищий лекарь с посохом и ноги его босы и в пыли, а сам он — в рубище. Однако же, помня наставления своего владыки, они подошли к нему со всем вежеством и склонились в поклоне и пригласили во дворец. И царь принял его благосклонно и велел накормить лучшими яствами и позвал музыкантов, и танцовщиц, и сам сидел с ним за столом, и лишь когда нищий лекарь отдохнул и насытился, и омыл руки в розовой воде, поведал ему о таком несчастьи.

«Этой беде я могу помочь, — сказал нищий лекарь, — поскольку болезнь прекрасной Ясмины — внутренняя. Однако же мне нужно ее осмотреть».

«О, лекарь, это девушка нежная, гаремная, лик ее скрыт от посторонних», — возразил тогда царь.

«Ничего, — успокоил его лекарь, — мне достанет лишь одной ее маленькой руки, которую служанка откроет из-за завесы. Ибо как в капле воды для мудрого отражается весь океан, так по состоянию части тела можно сделать вывод о целом».

С этими словами они проследовали в покой, где лежала Ясмина (а царевич сидел подле нее, потеряв всякую надежду), и позвали служанку, которая всегда была при ней, и служанка выпростала ее руку по запястье, и лекарь взялся за пульс и покачал головой, поскольку пульс был весьма слаб.

Однако же лекарь не убрал руку, а, продолжая уловлять пульсы, стал называть всякие города и когда он дошел до слова «Магриб», он почувствовал, как пульс девушки усилился. Тогда он начал перечислять всякие магрибинские улицы, и когда дошел он до улицы, на которой жили чеканщики, и ювелиры, и золотых дел мастера, пульс девушки ускорился еще пуще. Тогда начал он перечислять всяческие мужские имена, и когда прошел он «Алеф» и «Бет» и дошел до имени «Джафар», то услышал он из-за завесы тихий вздох, а пульс стал глубокий и ровный. Тогда отпустил он руку девушки, и сказал так:

«В Магрибе есть некая улица, где работают золотых дел мастера и чеканщики, и есть там лавка и мастерская некоего Джафара, мастера искусного и пригожего, и этот Джафар уловил ее сердце в золотые силки, и когда нужда погнала семью девушки из Магриба, рассталась она с любимым, оттого и страдает, и чахнет, и ежели не воссоединится она с любимым, то и зачахнет совсем».

И царевич услышал это, и зарыдал, и спросил, что же ему делать.

«Ежели ты хочешь, чтобы твоя возлюбленная жила, и радовала глаз стройным станом, а ухо — нежным смехом, то привези ты этого Джафара и покажи ей, а когда она очнется и встанет на ноги и укрепится, то жени его на ней, ибо нет никакого средства против несчастной любви, кроме как воссоединение влюбленных, о чем ты и сам теперь ведаешь, ибо и тебе сии страдания знакомы».

«Однако же, — спросил царевич, — ежели я отдам ее этому Джафару, что станется со мной?»

«На то воля Господа, — отвечал нищий лекарь, — однако, ежели не отдашь ты ее этому Джафару, она умрет от тоски. Вот и выбирай!»

И царевич свесил голову и думал, а потом хлопнул в ладоши и сказал: «Быть посему! Сам я изведал муки любви, не мне ли знать, как жгут они — точно огнем они жгут, так неужто я позволю, чтобы моя любимая, услада моих очей, свет вселенной, погибла в этом огне! Пусть поскачут в Магриб, да приведут этого проклятого Джафара, да поскорее!»

И вот что было с царевичем.

Что же до этого Джафара, то он работал в лавке, и чеканил железом по меди, и вдруг слышит — топот копыт по мостовой, и поднял он голову, и увидел всадников, которые скачут по дороге в туче пыли, и вот, смотрит он, прискакали всадники к его лавке и самый главный из них остановил коня и спешился и крикнул громким голосом: «Кто тут Джафар?». И Джафар ответил: «Это я!» «Скажи, кто ты таков — ювелир ли? Чеканщик ли?» И Джафар отвечал утвердительно, и посланец сказал: «А коли ты и есть тот самый ювелир и чеканщик Джафар, то знай, что слухи о тебе дошли до самого дворца и царь требует тебя к себе, ибо хочет оказать тебе милость великую».

А надо знать, что этот Джафар и впрямь был весьма искусный чеканщик, и хорош собой, и ловок, и силен, и не знал он за собой ничего дурного, так что он решил, что царь хочет заказать ему какую-то особенную работу, вот, он и взял свои инструменты, собрался и с великой гордостью и с пышной свитой прибыл во дворец, и все расступились, когда он вошел, и он еще пуще преисполнился уверенности, и шел так с гордо поднятой головой, хотя и с видом весьма почтительным, и когда увидел он царя на троне, то склонился перед ним в поклоне и сказал: «По твоему повелению прибыл Джафар во дворец, о, царь!».

И царь сказал — будет тебе повеление.

Однако же сначала велел он отвести Джафара в хаммам, где его вымыли и растерли, и умастили благовониями, и нарядили в пышные одежды и вновь поставили перед царем, и увидел царь, что Джафар этот и впрямь очень красив, и блещет как луна среди звезд и как сокол средь голубей.

И Джафар вновь склонился в поклоне и спросил: «Где моя работа, о, царь?»

Будет тебе работа, сказал царь.

И тогда велел царь принести еще одежды цвета шафрана, и одежды цвета апельсина, и еще одежды, цвета весенней зелени и парчовые туфли и белоснежную чалму, и ручные и ножные браслеты, и рабы облачили во все это Джафара, и пришли танцовщицы ликом светлые, стройные станом, и плясали перед царем и перед Джафаром, и царь смотрел на этого Джафара и не видел в нем изъянов.

И вновь Джафар поклонился и спросил: «Когда же случится мой труд, о, царь?»

Скоро будет тебе твой труд, ответил царь.

И Джафар тщетно гадал, что же такое ему предстоит исполнить, и раздулся от гордости великой, ибо оказывал ему царь высокие почести, словно визирю правой руки. И думал «Наверное, слава о Джафаре и о его искусстве больше, чем мне то было ведомо».

И царь созывал визирей и советников, и они сели в диване, и Джафар с ними и слушал и судил, как положено, и не сказал ничего неразумного, и царь глядел на него и думал «Эта проклятая Ясмина полюбила достойного человека, да удлинится ее жизнь, а вместе с ней — и жизнь моего сына!».

И тогда велел он отвести Джафара в комнату, и увидел он слуг и служанок, и музыкантов и поваров, и невесту в покрывалах, и Джафар удивился великим удивлением, а царь сказал ему — вот твой труд, трудись!

И открыли покрывала, и показалась невеста в платье цвета шафрана, и затем увели ее и вывели вновь — в платье цвета морской волны, и вновь — в платье цвета заката, и почуял Джафар сердечное волнение и когда удалились посторонние и упали последние покрывала, увидел он маленькую Ясмину с соседней улицы, и была она бледна и исхудала, но глядела весело, и улыбалась ему. И Джафар взял в жены Ясмину и с ней богатое приданое, которым наградил его царь, и стал жить при дворце, и ходить в диван, и был весьма рад такому обороту событий.