Джон Томпсон - Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 1

— Эй, ты! Он еще пытается думать, слышишь меня, Дэйл. Шериф делает вид, что он может переварить всю информацию, но усилия его напрасны. У меня есть еще кое-что и очень любопытное.

Альберт Розенфельд взял из своей, казалось, бездонной папки еще один запаянный пластиковый пакетик и также небрежно бросил его на стол.

Пакет заскользил по поверхности стола и попал прямо Дэйлу Куперу. Тот приподнял его и недоуменно принялся разглядывать.

— Это предмет из пластмассы, найденный у нее в желудке. Он уже успел частично перевариться и разложиться, так что его нам придется взять с собой в лабораторию, чтобы попытаться восстановить. Дело в том, что у этого шерифа даже нет элементарных условий для работы.

— Там, на этом предмете, видны следы буквы «I», — сказал шериф, вертя в руках пластиковый пакетик.

Альберт захлопнул свою папку.

— Ты просто молодец, Альберт, — не в силах скрыть восхищения, похвалил доктора Розенфельда специальный агент ФБР Дэйл Купер.

В дверях появился Хогг:

— Пора. Там уже все собрались.

— Простите нас, простите, — сказал шериф, поднимаясь из-за стола и беря свою шляпу, — простите, нам нужно ехать. Нас ждут.

Его извинение относилось скорее всего к доктору Розенфельду. Видимо, таким способом шериф хотел извиниться перед доктором и загладить свою вину перед ним. Дэйл Купер остался наедине с Альбертом Розенфельдом, их разделял только стол.

— А теперь мы можем поговорить с тобой тет-а-тет, — сказал Альберт Розенфельд, поднявшись из-за стола и из той же папки, где лежали пластиковые пакетики с результатами экспертиз, достал белый лист, исписанный мелким аккуратным почерком. Дэйл Купер тоже встал и плотно затворил дверь кабинета.

— Это мое заявление о нападении на меня, свидетелем чего ты был, — Альберт передал бумагу в руки Дэйлу, а сам отошел на шаг в сторону, явно любуясь собой.

Несколько мгновений Дэйл Купер внимательно читал содержание документа, потом, глядя на бумагу, веско сказал:

— Альберт, я этого подписывать не буду.

— Почему?

— Альберт, надеюсь, что ты меня слышишь. Я в Твин Пиксе всего несколько дней, но за это время я видел порядочность, честность, достоинство людей, и убийство в этом городке не просто какая-то цифра для статистики. Цифра, к которым мы с тобой привыкли. Смерть Лоры Палмер произвела гнетущее влияние на всех: на мужчин, на женщин, на стариков и, конечно же, на детей городка. И я думал, что таких людей уже никогда больше не встречу, но я их здесь встретил, здесь, в этом маленьком провинциальном городке с названием Твин Пикс. Ты меня понимаешь, Альберт? — глядя в глаза Розенфельду, спокойно говорил Дэйл Купер.

Розенфельд стоял, скрестив руки на груди, на его лице было недоумение. Он никак не мог сообразить, почему Дэйл Купер, его приятель, можно сказать друг, которому он, Розенфельд оказывал тысячу всевозможных услуг, не хочет подписать его бумагу, не хочет его выручить. Но высказался он как всегда в своем стиле:

— Послушай, Дэйл, мне кажется, что ты нажрался каких-то местных грибков.

— Знаешь что, Альберт, молись о том, что я не написал заявление о твоем поведении здесь и не подал его в вышестоящие инстанции. А иначе там у нас, в Вашингтоне, ты был бы просто похоронен на самом дне аппарата ФБР.

— Больше ты меня никогда не увидишь, Дэйл. И тебе придется возить свои трупы ко мне в Вашингтон. Я на твои звонки и вызовы больше не отвечаю, — Альберт Розенфельд нервно схватил свой кейс с кодовым замком и решительно выскочил из кабинета.

Дэйл Купер сложил вчетверо заявление Альберта Розенфельда и спрятал в нагрудный карман плаща. А из внутреннего кармана пиджака вытащил свой неизменный черный диктофон, посмотрел на часы на руке, нажал клавишу и принялся диктовать:

«Сейчас 12.20. Даяна, посмотри, пожалуйста, мои бумаги, особенно, в части пенсионного вознаграждения. Меня очень интересует покупка недвижимости, потому что, мне кажется, сейчас я могу купить неплохой участок земли с недвижимостью по очень разумным, приемлемым ценам».

Дэйл Купер щелкнул кнопкой диктофона, спрятал его во внутренний карман и, широко разведя руки, потянулся.

Он смотрел несколько секунд в окно, окидывая взглядом местный пейзаж, как бы примериваясь, где будет стоять его дом, когда он выйдет на пенсию. Его взгляд был уже взглядом не туриста или гостя, а взглядом хозяина, местного жителя.

Эд Малкастер остановился в гостиной у высокого стеллажа, на котором стояли всевозможные фаянсовые, стеклянные, костяные безвкусные поделки, которые так любила и ценила его жена Надин. Он смотрел на эти безделушки и недовольно морщился, в его душе закипала полна негодования и презрения к Надин. Но он подавил это в себе. Ведь нельзя ссориться в такой день. В день похорон Лоры Палмер, на которые через несколько минут они должны будут пойти. Он не слышал, как сзади подошла Надин и крепко обняла его за шею, припав сухими губами к его рту. Он хотел вырваться, отстраниться, но удержался.

— Ты любишь меня? — страстным голосом зашептала Надин, преданно заглядывая в глаза Эда.

— Еще бы, — холодно ответил Эд. — Это что-то новенькое? — спросил он, высвобождаясь из объятий и указывая на большого фарфорового зайца с длинными ушами, который стоял на стеллаже прямо перед ними.

— Неправда ли, Эд, прелестная вещь, — охотно откликнулась Надин.

— Да, ничего.

— Мне она нравится больше всех остальных. Я не пожалела денег и приобрела ее в универмаге Хорнов.

Эд недовольно рассматривал зайца. Ему казалось, что заяц больше похож на собаку, только с длинными стоячими ушами и без коротенького круглого хвостика.

— Послушай, Эд, посмотри на меня. Как я выгляжу. — Надин надела по случаю похорон новое черное платье.

Эд сделал несколько шагов в сторону и придирчиво осмотрел наряд своей жены. Чтобы ничего не говорить, двумя пальцами он застегнул верхнюю пуговицу на ее платье, чтобы разрез не был слишком вызывающим.

— Замечательно, Надин. Вот теперь как раз то, что надо.

От прикосновений пальцев мужа Надин вздрогнула и затрепетала, она придвинулась к нему, заглядывая одним голубоватым глазом в лицо Эду. А он поправил ее черную повязку, которая немного сползла в сторону.

— Спасибо, Эд. Вчерашняя ночь была просто великолепна, — шептала Надин, — Эд, ты вернулся ко мне. Спасибо тебе, спасибо. И у нас ведь сейчас есть бесшумные шторы, которые не визжат и не делают вжик-вжик-вжик. Ты помнишь, как раздражал нас этот звук? Помнишь?

— Конечно, помню, Надин. Я очень рад, что ты смогла усовершенствовать конструкцию карнизов.

— Но не забывай, сколько мне пришлось над этим думать. Я не спала до четырех часов, все прикидывая, как бы мне выйти из безвыходного положения и, наконец, под утро… Представляешь, Эд, это тогда, когда тебя задержали в больнице, когда тебе ударили по голове, я придумала, меня буквально осенило. И утром, едва только открылся универмаг, я помчалась туда и накупила два огромных пакета ватных тампонов.