Джон Томпсон - Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 1

— Сиди тихо! Не дергайся! — Зло предупредил пленника Джозеф.

В это время в толстой канализационной трубе, которая проходила прямо возле головы Бернарда, зашумела вода. Наверное, кто-то в верхних этажах спустил воду в бачке… Бернард испуганно вздрогнул от звука.

— Интересно получается, — принялся рассуждать Джозеф. — Ты вот сидишь здесь, прислонился к трубе головой, а в дюйме от твоего носа проплыл кусок дерьма…

Бернард недовольно поморщился.

— Да что я вообще тут с тобой разговариваю, — усмехнулся Джозеф. — Ты сам порядочное дерьмо, и воняешь…

— Слушай, парень! — изменившимся доверительным голосом начал шептать Бернард.

— Я только и делаю, что тебя слушаю.

— Слушай, парень, тебя там Джозеф зовут, кажется, отпусти ты меня…

— Скажешь, кто твой хозяин — отпустим.

— Да нет. — Бернард закашлялся. — Ты же сам понимаешь, я не могу сказать, кто мой хозяин, меня же убьют!

— Тебя же и так убьют, — признался Джозеф. — Хотя мне это, честно говоря все равно.

— Да отпусти ты меня, я тебе заплачу.

— Сколько? — спокойным, ровным голосом осведомился Джозеф.

— А сколько ты хочешь? — Бернард напрягся.

Джозеф смотрел в потолок, как бы прикидывая, что бы такое ответить Бернарду, чтобы его поразить… Но постепенно его мысли перешли в серьезное русло. Он в самом деле задумался о том, что и сколько стоит в этой жизни… И, вообще, можно ли ее измерить деньгами. Ведь больших сумм Джозеф даже никогда в руках не держал. Единственная ценная вещь, которой он располагал — это мотоцикл. Да и тот подарила ему мать.

— Ну, и сколько же ты можешь мне дать? — пытливо взглянув в лицо связанному Бернарду Рено, спросил Джозеф.

— Я? Я могу тебе дать два куска баксов. Хочешь? Джозеф недовольно пожал плечами.

— Ты так дешево ценишь свою жизнь? Всего лишь две тысячи долларов? Что это такое? Послушай, Бернард, а ты знаешь, сколько стоит автомобильное сидение, обтянутое натуральной кожей?

Бернард изумленно вскинул глаза:

— Сколько?

— Я работаю на бензоколонке своего дяди и могу назвать тебе абсолютно точную сумму — сидение, обтянутое натуральной кожей стоит тысячу восемьсот долларов. А ты свою жизнь ценишь чуть-чуть больше, чем сидение дорогого автомобиля!

— Хорошо, я тебе дам пять тысяч. Эта сумма тебе подходит?

— Пять тысяч… — задумчиво произнес Джозеф. Это уже лучше, ты становишься сообразительнее прямо на глазах… Но ночь у нас с тобой впереди очень длинная, шериф придет только утром, так что, я думаю, мы сможем

довести сумму этак тысяч до ста пятидесяти, если ты будешь накидывать такими же темпами…

— Да ты знаешь, ты знаешь вообще, что такое пять тысяч баксов?! Парень, да ты никогда таких денег в руках не держал! Пять тысяч баксов — это же… это…

— Да, что такое пять тысяч баксов? Ну, что такое, скажи мне?

— Пять тысяч баксов — это очень большие деньги, мало у кого из твоих ровесников такие деньги есть. А у тебя они будут в руках. Они живые и настоящие, и я тебе их дам. Мы пойдем, и я тебе их дам…

— А куда мы пойдем? Я не хочу никуда идти, давай мне деньги сейчас.

— Ну, парень, как же я их дам тебе сейчас, ведь у меня их нет с собой!

— Значит, будешь сидеть до утра. А хочешь, можешь позвонить своему братцу, и пускай он принесет выкуп…

— Братцу? — как бы вспомнив о существовании Жака, проговорил Бернард. — Братцу?.. Слушай, парень, я тебе дам тысячу за то, что ты позвонишь ему и скажешь, что я здесь…

Джозеф задумался.

— А телефон его ты мне скажешь?

— Скажу, конечно! — ответил Бернард. — Если только ты, наверняка, ему позвонишь.

— Слушай, а почему ты так во мне уверен? Я же могу и не позвонить.

— Если ты не позвонишь, то ты не увидишь и денег.

— Логично. Ты логично рассуждаешь, Бернард. Но дело в том, что я не буду звонить твоему брату и говорить, что тебя задержали…

— Но почему? Ты получишь сразу деньги? А я буду сидеть здесь. Тебе ничего не надо будет делать и никто об этом не узнает. Парень, ты ничем не рискуешь, ты понимаешь это?

Возбужденное лицо Бернарда Рено раскраснелось, волосы слиплись от пота. Он, не переставая, облизывал пересохшие губы…

— Парень, две тысячи за один звонок! Ты только позвонишь и скажешь Жаку, что я здесь, здесь! Слышишь, парень?

— Хорошо, — скачал Джозеф.

— Значит, ты согласен?! Вот и хорошо, вот и договорились!

— О чем мы с тобой договорились?

— Ну, как же?! О том, что ты позвонишь!

— Я? Я разве сказал, что буду куда-то звонить? Ночью кого-то будить и беспокоить? Ты вообще знаешь, что это неприлично — будить людей по ночам телефонными звонками? Или вам, торговцам кокаином к этому не привыкать? А, Бернард?

— Скотина! Ублюдок! Щенок! Да ты представляешь, о чем говоришь? Да ты представляешь, сколько стоит тот кокаин, который вы у меня забрали? Представляешь?!

— Представляю. Много.

— Ты не представляешь, сколько он стоит! За него можно десять таких, как ты, купить! Да что десять! За него половину Твин Пикса можно купить! А ты мне тут…

— Успокойся, не ори, а то сейчас включу лампу.

— Скотина, — зло прошептал Бернард, и его голова опустилась на грудь. — И, к тому же, парень, учти, за этот кокаин вас всех кончат — и в первую очередь, тебя!

— Нет, Бернард, ты ошибаешься. В первую очередь кончат тебя. И знаешь, что с тобой сделают?

Бернард посмотрел на Джозефа.

— Тебя ночью заведут в лес и сбросят с высокого обрыва в озеро. Туда, туда, в озеро, откуда никто никогда не выплывал. А потом, через три дня, найдут твой труп… И все о тебе забудут. Поговорят неделю — и забудут. Вот так-то.

Но окончить спор Бернарду и Джозефу не дал резкий стук во входную дверь. Джозеф потянулся и посмотрел на часы.

— О, наконец-то пришли меня сменить.

Он накинул куртку на плечи, подмигнул Бернарду и, не спеша, направился к входной двери.

— Это ты, Дик? — поворачивая ключ, спросил Джозеф.

— Я, — послышалось с улицы.

Джозеф распахнул дверь.

И в это же мгновение тяжелый гаечный ключ обрушился на его голову.

Он вскрикнул, ноги подкосились, и он тяжело осунулся на бетонный пол. На черной кожаной куртке остались следы белой штукатурки…

Бернард с изумлением смотрел на мужчину, на голову которого была натянута черная спортивная шапочка с узкой прорезью для глаз…

Шериф Твин Пикса Гарри Трумен сладко спал, когда его сон прервал резкий, назойливый телефонный звонок. Шериф, уже привыкший к тому, что ему могут позвонить в любое время, тут же снял трубку.

Толком еще не проснувшись, он, тем не менее, твердо отчеканил в микрофон:

— Шериф Твин Пикса слушает!

— Гарри!

На противоположном конце провода звучал взволнованный голос Эда Малкастера.

— Да. Говори!

— Гарри, у нас неприятности!