Виктор Точинов - Пятиозерье

Он полежал еще, выжидая. Никого и ничего. И что бы это все значило? Хитрый маневр, призванный принести победу в игре, или...

— Подъем, чмо! — приказал Дронт, поднимаясь на ноги и потянув Федю за выкрученную руку. — Двигай вперед, в штаб. На допрос.

...Последние пять дней — после драки у дискотеки — Дронта временами посещало странное чувство. Словно в его голове медленно, но неуклонно растет какое-то внутреннее давление. Иногда, короткими приступами, напор достигал почти критической точки. Мир тогда окрашивался в разные оттенки красного цвета и возникало желание что-то сделать, как-то освободить распирающий изнутри напор, — а потом всё быстро проходило. Болезненным ощущение не было. Наоборот, казалось, что неминуемый взрыв высвободит новую, небывалую силу — и тогда все враги, все гады сполна получат по заслугам.

О том, что будет с ним самим, что уцелеет после взрыва от человека-бомбы, — Дронт почему-то не задумывался. На его лице в эти дни часто блуждала мечтательно-загадочная улыбка, — и многие ее замечали, но о смысле не подозревали. Пожалуй, лишь Слон догадывался о происходившем с приятелем — и о том, куда будет направлен взрыв, — но наблюдал за Дронтом с затаенным интересом. Бомба с взведенным механизмом, конечно, вещь весьма опасная, — но порой и весьма полезная. Если уметь с ней обращаться. Слон надеялся, что сумеет, а взрыв позволит расквитаться и с кое-какими его собственными долгами. Он усвоил философию Леши Закревского — и тоже полагал, что для победы все средства хороши.

...Белый листок, издалека видный на буро-зеленом фоне санитарной палатки, проинформировал:

ИГРА «ЗАРНИЦА» ОТМЕНЯЕТСЯ. ПРИКАЗЫВАЮ: ВСЕМ НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАТЬСЯ В ЛАГЕРЬ. КОМАНДИР СВОДН. ОТРЯДА «ВАРЯГ» А. ЗАКРЕВСКИЙ.

Слово «немедленно» было дважды подчеркнуто.

Дронт не то застонал, не то зарычал, прочитав послание. Суки! Гниды! Проклятый Налим проявил все свойства одноименной скользкой рыбы — и опять умудрился спастись от заслуженной расплаты. Мир вокруг Дронта налился красным цветом — ярко-алые буквы прыгали по розовой поверхности бумаги и сливались в непонятные иероглифы, за карминовым пологом палатки виднелся темно-красный провал цвета венозной крови... На Дронта опять накатило, и он понял, что этот раз — последний. Что взрыв уйдет внутрь, и сметет все на своем пути, и на этом все кончится... Дронт выл — в его вое сливалась воедино злоба и беспросветная тоска.

Но не кончилось ничего.

В себя его привел чужой крик, полный боли. Кричал пленный — Дронт, сам того не замечая, еще сильнее выкрутил его руку, которую продолжал удерживать заломленной за спину.

Окружающее медленно принимало естественные цвета. Дронт ослабил хватку и задумчиво уставился на записку.

— Всё, конец игре! — выкрикнул Федя, тоже прочитавший послание Закревского. — Отпускай меня на хрен! А не то...

Дронт ударил его свободной рукой по почкам — почти машинально, не прекращая раздумий. Федя смолк. Понял, что его игра отнюдь не закончена.

В третий раз перечитав послание, Дронт хмыкнул. Какое бы ЧП, вызвавшее прекращение игры, ни стряслось, шанс еще есть. Раций и иных средств связи мобильные группы, «воюющие» сейчас в лесу, не имеют. И быстро оповестить всех игроков, разошедшихся по укромным местам, не получится. Время, чтобы отыскать сучью рыбу, остается, — час, в лучшем случае полтора. Но сначала надо выбить из пленного информацию о местонахождении Налима.

Он протянул руку, сорвал записку. Затем втолкнул Федю внутрь, в полутьму санитарной палатки. Когда глаза привыкли к тусклому освещению, Дронт увидел полевой операционный стол. Заинтересованно шагнул поближе. Особенно его заинтересовали свисающие со стола фиксирующие ремни из прочнейшей сыромятной кожи.

10 августа, 10:05, лес возле штаба «Бригантины»

— Я вам не ниндзя-камикадзе... — Слон говорил шепотом, но, странное дело, слова его звучали не менее весомо и уверенно, чем в полный голос.

Они лежали вчетвером, распластавшись на мягком мху, и наблюдали за целью своего похода — небольшой палаткой, в которой находилось знамя «Бригантины». Перед ней прохаживался всего один часовой, но и его присутствие делало крайне сомнительным исход затеянного мероприятия.

Охранявшему знамя «бригану» было достаточно просто крикнуть — его соратников вокруг хватало. Полное впечатление, что они стянули к штабу не меньше половины личного состава, выставили в качестве приманки палатку со знаменем и спокойно ждали попыток противника прорваться к желанному трофею.

Судя по воинственным крикам, которые недавно затихли в небольшом отдалении, такую попытку «варяги» только что предприняли — и неудачно.

Орлы из четвертого отряда просочились через плотное охранение благодаря полученным от пленного Феди сведениям.

Проползли по неширокому лесистому болотцу (а может, по болотистому лесочку), узкому и длинному, протянувшемуся к подножию холма, плоская вершина которого, заросшая мачтовыми соснами, скрывала штаб соперника.

Болотце издавна использовалось как стихийная свалка для мусора, вывозимого из близлежащих лагерей и баз отдыха. Украшавшие ее грозные таблички, оперирующие еще дореформенными ценами: «СВАЛКА ЗАПРЕЩЕНА — ШТРАФ 500 000!» — никого не пугали. Солнечноборские коммунальные службы запрашивали вовсе уж немыслимые деньги за регулярный вывоз мусорных контейнеров из Пятиозерья.

Место мало подходило для прогулок, тем более ползком. Вокруг громоздились груды разнообразнейших отбросов. Одни совсем старые — лес неумолимо начал поглощать их: сквозь осевшие кучи проржавевших банок и расползшихся пакетов уже пробивались зеленые стебли. Другие — свежие, заставлявшие жалеть, что командиры не обеспечили игроков в «Зарницу» противогазами.

Зато стоять на посту в загаженном месте желающих среди «бриганов» не нашлось, хотя рядом, в нескольких десятках метров, слышались перекликающиеся голоса патрулей. Хорошо хоть болотце пересохло этим летом совершенно, остатки мутной, с ржавыми разводами воды виднелись только на дне глубокой канавы — эту фортецию охотники за знаменем по очереди перепрыгнули.

Сейчас они решали, как преодолеть последнюю, самую трудную сотню метров. Свой камуфляж четверка разведчиков густо утыкала зелеными веточками (на этом категорически настоял склонный к романтике Ослик), но и с такой маскировкой скрытно подползти можно было лишь к слепому, глухому и слабому на голову охраннику.

Для успешного финального броска не хватало немногого, считанных метров и секунд, — но достаточных, чтобы часовой поднял тревогу и провалил всю операцию.

Первоначальный план, предложенный Михой — подобраться к палатке с тыла и незаметно для часового разрезать заднюю стенку — отнял у них полчаса времени и потерпел полное фиаско. По песчаному обрыву, спускающемуся к берегу Чашки, крутому и оползающему под ногами, подняться бесшумно и незаметно не стоило и пытаться.