Деннис Этчисон - Калифорнийская готика

— Но собираетесь.

— Угу.

— А где же ваша камера?

— Дома, — ответил Эдди. Он не мог молчать. — То есть у него дома. Мы не собираемся снимать днем. Только когда стемнеет.

— А это возможно?

— Конечно, — ответил Томми. — Это хорошая камера, со специальным объективом.

— А-а-а, понятно.

Что ей понятно? Эдди казалось, что она потешается над ними, разыгрывает.

— Так что вы все-таки делаете здесь?

На этот раз незнакомка ответила не сразу. Ее молчание казалось каким-то тягостным.

— Если я вам скажу, обещаете вы оба сохранить это в секрете?

— Конечно, — не задумываясь, выпалил Томми.

— Я живу здесь. Временно. Рауль разрешил мне спать в пикапе. Пока я не перееду в свой новый дом.

Эдди кое-что вспомнил.

— Сколько сейчас времени?

— Без четверти шесть, — не глядя на часы, ответил Томми.

— Мне надо идти.

— Куда? — спросила незнакомка.

— Я... мне нужно встретиться кое с кем.

— С кем? С подружкой?

— Нет, — быстро ответил он. — Просто с другом.

— Я думала, что Томми твой друг.

Что за игру она ведет с ним?

— Да. Верно.

— А я твой друг?

— Я даже не знаю, как вас зовут.

— Узнаешь... сегодня вечером.

— Вечером? — удивился Томми.

— Да, вечером, когда вы вернетесь сюда снимать ваше кино. А я буду вашей звездой.

Ева уехала. Маркхэм прошелся по опустевшему дому.

Что же случилось? Что же не так?

С ней вроде бы все в порядке. Она скоро вернется. Эдди ушел в кино с другом.

Но чего-то все-таки явно не хватало.

Чего?

Все оставалось прежним, таким, как всегда, по крайней мере на первый взгляд. Диван и кресла помнили и сохраняли форму их тел. Свет падал из окон под привычным углом. Знакомые проплешины ковровой дорожки. Потертости деревянного пола. Потрескивание и шорох потолочных перекрытий готовящегося к наступлению ночи дома. Движение воздуха из одной комнаты в другую и разносимые им запахи. Незримое присутствие событий их жизни, произошедших в этих стенах, произнесенные ими слова, их смех. Все то, что впиталось в ткань штор и поры дерева. Даже с завязанными глазами Маркхэм без труда смог бы узнать свой дом.

Книги стояли на своих местах. Путеводители их мыслей и душ, они заполняли высокие, от пола и до потолка, стеллажи, отчего стены казались более толстыми, прочными и внушительными. Стеллажи, отделявшие гостиную от столовой, были заполнены научной фантастикой, фэнтези и мистикой. История и политика разместились в холле. Искусство и техника приютились в «кабинете» Маркхэма. История и теория кино, эссеистика и юмор занимали промежуточные позиции. Редкие первые издания романов, сборники рассказов и стихотворных произведений хранились в самом надежном месте, в спальне. Книги по кулинарии, естественно, «поселились» на кухне. Неподдающиеся каталогизации, разрозненные альманахи лежали стопками на веранде. Бесчисленные коробки с дешевыми, в бумажных обложках изделиями полиграфии, копившимися со времен учебы в колледже, давно были изгнаны в гараж.

Комната Эдди? Она была украшена плакатами, занимавшими все свободное пространство между модульными полками, забитыми видеокаталогами и всякой всячиной, включая разрозненные тома, взятые у кого-то и не возвращенные владельцам. Здесь можно было также увидеть украшения вроде пластмассовых фигурок киногероев, таких, например, как Майкл Майерс, злобный маньяк из «Хэллоуина». Рядом с ней стояла рамочка с фотографией персонажей «Американского зомби», присланной в качестве бонуса редакцией «Шоковой зоны». Когда первые номера журнала стали появляться в почтовом ящике, Маркхэм сам прочитал их, движимый любопытством, и, к немалому своему удивлению, обнаружил в статьях умный, добротный анализ широкого потока кинопродукции и глубокое знание истории кино. Он никогда не задумывался об отношениях между Марио Бава и Мартином Скорсезе или Говардом Хоуксом и Джоном Карпентером, но теперь проник в их суть благодаря эрудиции замечательного Стефана Джи. Он даже подталкивал сына к тому, чтобы попробовать написать что-нибудь для журнала, но из-за школы у Эдди почти не было свободного времени. Может быть, что-то получится летом, если Эдди не станет просиживать все дни в кинотеатре или перед видеомагнитофоном. Пусть по крайней мере попробует, пока мы не переехали.

Сейчас все в комнате было затянуто прозрачной пленкой, рулон которой Маркхэм обнаружил на веранде. Поэтому и кровать, и письменный стол, и книжные полки будто погрузились под воду. Маркхэм вспомнил, что до возвращения сына должен успеть положить первый слой краски. Сколько же сейчас времени?

Все планы нарушило дерево. Глядя на него, Маркхэм только теперь оценил массу спиленных веток и чурок. Даже если бы он взялся за пилу еще раз и распилил поленья надвое, мусор не поместился бы в баки, а острые щепки понаделали бы дырок в любом мешке. Маркхэм вышел на заднее крыльцо и посмотрел на результаты своих трудов. В воздухе все еще висела дымка из мельчайшей древесной пыли. Все новые и новые ее частички опускались на землю, уже покрытую толстым слоем опилок. В лучах клонившегося к западу солнца они казались неким радиоактивным облаком, распространяющим густой едкий запах древесины. «Нет, — подумал он, — если я распилю все это на мелкие кусочки, то никогда не вынесу всю груду отсюда».

Должен быть какой-то другой способ.

— Мяу!

Звук донесся откуда-то из-за останков распиленного ствола, громадных колод, напоминавших сегменты разрезанного гигантского земляного червя: Неужели кто-то — ребенок? — попал под упавшее дерево?

Быть того не может!

Или?..

Маркхэм поднял ветки, но ничего не увидел, кроме жестких, свернувшихся от жары листьев и голой земли.

— Мяу!

Звук доносился со стороны гаража.

Маркхэм перешагнул через пилу и деревянный кругляш с белой мягкой сердцевиной. Боковая дверь гаража была приоткрыта, но он не увидел там ничего. Глаза его не сразу привыкли к переходу от солнечного света к мраку.

— Мяу!

Постепенно из темноты проступили очертания ящиков, коробок, каких-то брусков, листов фанеры, рулонов рубероида, банок с засохшей краской, генератора и сломанного телевизора на хлипкой металлической тележке. Экран покрылся таким толстым слоем пыли, что даже не отразил своей поверхностью подошедшего к нему Маркхэма.

С полки, из-под самого потолка, послышался отчетливый шорох.

Лестница, по которой его сын поднимался, чтобы убрать под старый брезент коробку с журналами, все еще стояла на прежнем месте. Эдди спрятал там свое сокровище, вышел из гаража и отправился на встречу с Томми.

Или не отправился?

Маркхэм поставил ногу на первую, самую нижнюю ступеньку лестницы.