Джей Бонансинга - Черная Мария

Софи ненадолго задумалась, а потом ответила, что того и другого поровну.

Лукас расхохотался и спросил:

— А кто же будет потом вытаскивать нас из тюрьмы?

— Ты что-нибудь придумаешь! — еще шире улыбнулась Софи.

— Крыша у тебя съехала...

— Не тяни волынку, Лукас.

— Ну почему я?.. — простонал он, не выпуская сигару изо рта.

— Мое последнее слово — две сотни баксов.

Лукас бессильно опустил голову. Это означало, что он сдался под напором Софи. Дело было сделано, пари — заключено.

— Черт бы меня побрал, — пробормотал Лукас и протянул руку к отделению для перчаток, где хранилась пачка маршрутных карт и описаний, стянутая резиновым кольцом. Вытащив нужную карту, Лукас внимательно разглядел ее и, взяв в руки рацию, вызвал Мелвила:

— Ладно, браток! Сегодня у тебя счастливый день.

После недолгой паузы в ответ раздалось:

— Спасибо, друг! Черт побери! Спасибо, «Черная Мария»! — но вместо облегчения в голосе Мелвила слышалась невыносимая боль.

— А теперь слушай двумя ушами, Мелвил, — сказал Лукас, отчеркивая ногтем черту на карте. — Тащи свою телегу обратно до развязки дороги И-24 с семьдесят девятым шоссе. Ты все понял?

— Понял, «Мария».

— Мы примерно через пятнадцать минут наберем тебе горючки и нагрянем в гости. С черного хода.

Треск статики, потом дрожащий голос Мелвила:

— Я там буду.

Лукас взглянул на Софи, закатил глаза к небу и сказал в микрофон:

— Конец связи, Мелвил. Скоро увидимся.

Положив трубку, Лукас отключил рацию и устало вздохнул:

— То-то все мы повеселимся...

В середине ночи для шерифа Дика Баума существовало только два способа достигнуть должной степени подъема, лежа рядом со своей благоверной супругой, которая была таковой уже двадцать три года.

Во-первых, можно уговорить Глорию надеть те ярко-розовые трусы с дыркой, которые его брат Мейнард притащил весной семьдесят девятого года из Французского квартала и подарил ради хохмы Бауму на ежегодном балу полиции округа Пеннингтон. За десять лет, что прошли с того времени, Глория надевала их трижды, и каждый раз у Баума немедленно наступала сильная эрекция, длившаяся гораздо дольше обычных десяти — двенадцати минут. К сожалению. Глория была дородной женщиной, и новинка не соответствовала строгим стандартам качества суперподдерживающего белья с двойной прошивкой от «Лейн Брайант», которое она носила. После трех смелых экспериментов розовые панталончики стали напоминать изрядно потрепанную щенячью игрушку.

Во-вторых, можно было пустить в ход фантазию. В золотые школьные годы в Бартонвилле Баум был невероятным фантазером, особенно в области либидо. В восемнадцать лет он обожал девушек из стриптиза, чьи надувные тугие груди отвечали всем проснувшимся и не проснувшимся мечтам юного Риччи Баума. Потом, после двух лет в колледже и успешного экзамена на звание полицейского, ему стали нравиться сирены кинематографа. Глория Хенкель, верная подружка Дика Баума, запросто превращалась в его мечтах в Энджи Дикинсон в мокрой тенниске или Джанет Лей в стальных наручниках. В семьдесят седьмом, когда Баума избрали шерифом, а с Глорией они отметили десятилетний юбилей супружеской жизни, героинями сексуальных фантазий Дика Баума стали женщины из реальной жизни. Теперь Глория превращалась то в длинноногую контролершу из кинотеатра за углом, то в рыжеволосую адвокатшу из окружного суда.

Но в данный момент Глория приняла облик смуглой итальянки-регистраторши из зубной клиники Питерборо.

«Mi amore», — прошептала воображаемая итальянка Бауму на ухо, и вздох ее затрепетал в темноте спальни.

У Баума зашевелилось между ногами. Повернувшись на бок, он обеими руками притянул к себе Глорию. Она, вздохнув спросонья, погладила его по редеющим волосам. Баум осторожно стянул с ее плеч тонкие бретельки ночной сорочки, открывая взору пышную грудь. В пробивавшемся сквозь портьеры лунном свете он не замечал следов растяжек на ее груди, не видел и проступившей тонкой сеточки голубоватых вен и мелких морщинок на шее и ключицах. Сейчас Глория была для него женщиной из его фантазий, и это вполне устраивало их обоих.

— Здравствуй, веселая штучка, — хрипловатым голосом прошептала Глория и, слегка раздвинув ноги, притянула к себе мужа. Тот был готов. Ерзая коленями, он приготовился вводить. От Глории пахло кольдкремом, но Дик тут же представил себе, что от нее пахнет терпкими духами итальянки.

— Возьми меня, дикий жеребец, — прошептала Глория.

И тут раздался пронзительный, прерывистый сигнал бипера.

— О нет, только не сейчас, — застонал Баум, с трудом пряча возбужденное мужское достоинство в трусы.

Это был сигнал служебного полицейского бипера, прикрепленного к поясному ремню, который лежал на кресле рядом с кроватью. Наверняка чрезвычайное происшествие.

— Черт побери, — пробормотала Глория, с досадой отворачиваясь от Дика, — только я вообразила, что ты — Джеймс Бролин!

Взглянув на жену, Баум криво усмехнулся. Убрав с ее лба уже начавшие седеть волосы, он наклонился и поцеловал Глорию в нос. Неохотно вернув ему поцелуй, Глория натянула лямочки ночной сорочки.

Пейджер продолжал сигналить.

Дотянувшись до ремня, Баум отключил бипер и посмотрел на часы. Было почти четыре часа утра. Он подошел к телефону и набрал номер полицейского участка. Небольшого роста, приземистый и короткошеий, Баум чем-то напоминал небольшой автомобиль немецкого производства: квадратные челюсти, резкие черты лица, кирпично-красный загар — лицо как из гранита. Впечатление — портили костлявые незагорелые ноги, выглядывавшие из широких трусов.

После третьего сигнала в трубке раздался голос дежурной. Она доложила, что с ним срочно хотел поговорить Делберт Моррисон, помощник шерифа. Баум велел соединить его с помощником, и спустя несколько секунд в трубке раздался голос Моррисона:

— Приветствую вас, шериф! Как дела?

— Делберт, у тебя должны быть чертовски серьезные причины, чтобы поднимать меня с постели в четыре часа утра!

— Шериф, на двадцать четвертом шоссе затевается какая-то заварушка! Я слышал об этом по сканеру минут десять назад.

Баум потер кулаком глаза.

— Слушаю.

В голосе помощника звучала неподдельная тревога:

— Пара водителей-дальнобойщиков готовится дать небольшое цирковое представление. Они собираются заправить бензобак какой-то машины прямо на ходу!

— Повтори еще раз!

— Я говорю, что они собираются заправить топливом машину какого-то пацана прямо на ходу, не останавливаясь! Налицо нарушение правил федеральной комиссии связи и создание аварийной обстановки на дороге! И это только начало!

— Это точно? — Баум бросил взгляд на Глорию, которая, обернувшись и подперев подбородок кулаком, внимательно наблюдала за мужем.