Джей Бонансинга - Черная Мария

Откинувшись на спинку дивана и сделав глубокую затяжку, она попыталась мысленно выстроить ретроспективу случившегося. Что она, собственно, видела? Молодой парень в зеленом «камаро» съезжает на обочину шоссе и вспыхивает ярким пламенем. Этому факту могло быть много правдоподобных объяснений. Вполне возможно, его одежда пропиталась бензином во время той безумной заправки на ходу. Возможно, она уже давно успела пропитаться бензином за те двое суток, что он ездил от заправки к заправке. С таким шизофреником, каким был Мелвил, несчастье могло случиться в любую минуту.

Однако внутренний голос противился столь упрощенному объяснению: «А не слишком ли сложным был его бредовый рассказ?»

Что и говорить, в словах Мелвила присутствовала определенная логика, и вообще его рассказ не был похож на случаи психозов, с которыми приходилось сталкиваться Софи. Она достаточно долго изучала паранормальную психологию, чтобы суметь распознать признаки помешательства. Впрочем, правдоподобность рассказа еще ничего не доказывала. Скорее всего Мелвил просто перемешал правду с вымыслом. Возможно, и Саманта Мосби, и Ванесса Дега существовали на самом деле. Не исключено, что старуха действительно убежденная расистка. Но все остальное, несомненно, плод его больного воображения.

Однако внутренний голос не сдавался: «Ну хорошо, а как тогда объяснить, что Мелвил действительно погиб страшной смертью, как только его машина остановилась?»

Нельзя было отрицать, что Мелвил действительно погиб, как и предсказывал несколькими часами раньше. Впрочем, Софи было хорошо известно, насколько действенной может оказаться сила самоубеждения, подпитываемая буйным воображением. Мелвил настолько уверовал, будто на нем лежит смертельное проклятие, что подсознательно нашел способ воплотить свой вымысел.

«Ну хорошо, — продолжал внутренний голос, — ты такая умная и начитанная и так здорово рассуждаешь с позиции науки, но как объяснить то необъяснимое, что ты видела собственными глазами?»

Об этом Софи думать не хотела. Она устала от бесконечных мысленных прокрутов ужасных утренних событий. Уж лучше смотреть на потолок, изучая лепнину и пятна копоти, считая вентиляционные решетки и мелкие трещинки и...

«Так как же с этим быть?» — не унимался внутренний голос.

То, что она видела, представлялось одновременно и очень простым, и ужасным, потому что не могло иметь реального объяснения. Это страшное воспоминание чернильным пятном залило все иные мысли и впечатления...

«Ты собственными глазами видела, что тот парень горел изнутри!»

Да, верно... К чему обманывать себя? Он действительно горел изнутри, и это никак не объяснить попаданием бензина или какой-либо еще банальной причиной. Софи чувствовала себя так, словно после многих лет непоколебимой веры в то, что земля плоская, ей вдруг показали, что земля на самом деле круглая, как шар. Вся ее система воззрений, понятий и концепций полетела ко всем чертям. Она поймала себя на том, что старается во всех подробностях вспомнить прослушанные ею эзотерические курсы по паранормальным явлениям, шаманизму и пограничным наукам. Она и не догадывалась тогда, что в один прекрасный день ей придется примерять всю эту чепуху к событиям реальной жизни.

Сделав последнюю затяжку, Софи загасила окурок в стоявшей рядом пепельнице и теперь нетерпеливо поглядывала на дверь кабинета шерифа, за которой скрылся Лукас. Интересно, оштрафует его шериф или нет? Или сунет в камеру предварительного заключения по какому-нибудь притянутому за уши обвинению? С этими захолустными начальниками никогда ничего не знаешь.

Интересно, что сказал бы сам Лукас, услышь он ее размышления? Наверное, назвал бы ее неврастеничкой и расхохотался своим обычным заразительным смехом. Лукас всегда умел вернуть Софи с небес на землю. «Ты опять слишком много думаешь, детка», — обычно говорил он и в общем-то был прав. Лукас полагался на чутье, и Софи это в нем нравилось. Он жил больше сердцем и гормонами, чем умом. Что, по мнению Софи, и делало их такими отличными партнерами.

Единственное, на что она могла пожаловаться, так это на его странные взгляды по части их взаимоотношений. Ей всегда казалось, что Лукас возвел между ними некую стену, прозрачную и непреодолимую. Во всяком случае, он не осмеливался выходить за рамки дружеских отношений. Всякий раз, когда Софи начинала отпускать шуточки на этот счет, Лукас повторял одно и то же — слишком близкие отношения с напарником не приводят ни к чему хорошему... Однако чем больше Софи думала об этом, тем серьезнее подозревала о существовании какой-то более глубокой, личной и, возможно, очень болезненной причины. Такой, которую лучше не трогать.

Еще раз взглянув на дверь кабинета шерифа, Софи взяла со столика журнал и сделала вид, что читает.

Тук-тук-тук...

Опять! На протяжении всего разговора Баум периодически слышал этот странный металлический стук в своем собственном кабинете, но ему никак не удавалось определить, откуда, черт возьми, он исходит...

...Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук...

Этот звук выводил Баума из себя. С того момента, как огромный чернокожий шофер-дальнобойщик вошел в его кабинет и уселся перед шерифом, это ритмичное постукивание не давало Бауму покоя, словно он ехал в машине с неотрегулированными клапанами.

— Так, парень, — в третий раз прервал он рассказ шофера. — Хватит болтать всю эту ерунду про ведьминское проклятие! От тебя требуется только одно: за каким чертом ты посмел проделать такой опасный трюк на трассе?!

Лукас вытер губы тыльной стороной ладони. Он сидел на вращающемся стуле напротив стола шерифа, нервно барабаня пальцами по краю стола.

— Послушайте! Я знаю, это звучит нелепо, но парень сказал нам, что непременно умрет, как только остановится. Моей напарнице показалось, что он говорит искренне.

— Опять ты за свое... Значит, ты принял слова того парня за чистую монету?

Лукас пожал плечами.

— Я не говорил, что ему поверил. Я сказал, что парень настолько свихнулся, что сам мог себе поверить.

Тук-тук-тук...

Недовольно хмыкнув, шериф достал коробку с жевательным табаком.

— И поэтому ты решил подвергнуть смертельной опасности жизнь других людей?

Лукас замолчал и уставился на шерифа неожиданно пристальным взглядом. От этого взгляда Бауму сделалось как-то не по себе. Понизив голос, Лукас сказал доверительным тоном, словно поверяя свою тайну:

— Если честно, я сделал это на спор с моей напарницей.

— Иди ты к!.. — Шериф недоверчиво покачал головой и заложил за щеку кусок табака.

— Честное слово, — повторил Лукас, — у меня слабость заключать пари...

В кабинете повисла напряженная тишина. Баум задумчиво снял с губы прилипшую табачную крошку. Вся эта история ему сильно не нравилась. Здоровенный шоферюга с запада выводил его из себя. Пока он сидел в его кабинете и лепил какую-то чушь, обугленный труп отвезли в морг напротив здания окружного суда, и никто не знал, что, как и почему.