Джей Бонансинга - Черная Мария

Телефонистка попросила Софи назвать нужное имя по буквам. Софи назвала. Телефонистка сообщила номер. Софи выслушала и набрала его.

Телефон ответил после пяти гудков. Хриплый, сонный и несколько недоумевающий голос произнес:

— Алло?

— Мило? Это Софи, Софи Коэн!

После нескольких секунд недоуменного молчания голос произнес:

— Только не говори, что попала в беду.

— Ты угадал, Мило, я в таком дерьме... А как ты догадался?

— Люди не звонят в такой час и таким голосом, чтобы узнать рецепт вегетарианских блинчиков.

— Точно в цель.

После долгой неловкой паузы Мило спросил:

— Что-то сверхъестественное?

— Что ты имеешь в виду?

— Я же ясно спрашиваю — тут замешано что-то сверхъестественное?

— Определи понятие «сверхъестественное».

— Ну хорошо, что-то странное, необычное, необъяснимое...

Софи не могла удержаться от кривой улыбки:

— Да, Мило. Можно сказать, именно так.

Долгая минута мертвого шипения спутниковой связи. Потом после тяжелого вздоха вернулся голос раввина:

— Я знал, что это случится.

— Что значит знал? — задержала дыхание Софи.

Ответ последовал незамедлительно:

— У тебя всегда был вид как у девицы, которая наверняка вляпается во что-то сверхъестественное.

Некоторое время Софи молча глядела на дорогу невидящим взглядом, потом улыбнулась и покачала головой:

— Все тот же Мило...

— И ты все та же Софи Коэн.

И Софи стала излагать рабби события последних суток.

Дон Бишофф сидел в своем «шевроле» с распахнутыми настежь дверьми в ожидании хоть какой-нибудь случайно оказавшейся на пятнадцатом шоссе машины. Полчаса назад он проколол правую заднюю шину, и пока что доброго самаритянина видно не было. Даже промчавшийся мимо джип шерифа не остановился.

Он в десятый раз взглянул на часы, и его сердце тоскливо сжалось. Синди уже должны были уложить спать, а значит, Дон уже второй год подряд не попадал на ее день рождения.

— И зачем я только отдал свою единственную запаску Бертону? — задавал он сам себе риторический вопрос. — Ну зачем?

На прошлой неделе Дон одолжил своему шурину запасное колесо и теперь ел себя за это поедом.

Он порылся в кармане в поисках еще одной сигаретки. Крупный молодой мужчина, широкоплечий, с открытым лицом, Дон вовсе не был похож на банкира. В своей клетчатой фланелевой рубашке, потертых джинсах и тяжелых рабочих башмаках он больше всего напоминал фермерского сына. Но такая теперь была мода. Из-за нескончаемого спада и бесчисленного разорения ферм в этих краях популярность банковского дела тоже упала на несколько, делений по шкале.

Поднявшийся ветерок донес с полей запах удобрений. Несмотря на довольно теплую ночь, Дон поежился. Наверное, он еще не совсем оправился от недавней простуды. И тут он услышал отдаленный шум двигателя — с запада приближался автомобиль.

— Даст Бог, это она и есть — последняя добрая душа во всем округе, — пробормотал Дон себе под нос.

Закурив еще одну сигарету, он подумал о своей маленькой Синди. Этот день рождения был для нее так важен! Она вступала в возраст пятого класса, возраст косметики, мальчиков, подработок нянькой по вечерам. Дон так хотел оказаться с ней в этот день! Синди была его единственной дочерью, его принцессой. И огорчать ее Дону было хуже всего на свете.

Ребенок стал дорог ему вдвойне после того, как два года назад Синди чуть не утонула. Она купалась в пруду Бемини, и нога ее застряла под корягой. Слава Богу, Дон оказался рядом и успел ее вытащить. Она только глотнула пару галлонов стоячей воды, а так ничего у нее не пострадало, кроме самолюбия. И все равно Дон никак не мог избавиться от кошмара. Даже теперь он не реже раза в месяц просыпался в холодном поту, с воплем вырываясь с заросшего дна пруда.

Фары приближались. Дон потушил окурок и, подойдя к самому краю обочины, приготовился голосовать.

Приближавшиеся фары почему-то показались Дону несколько странными. Ярко-желтые, близко поставленные, они были уже почти в миле от него. С их приближением все труднее было для Дона определить, с какой скоростью двигался автомобиль. Поначалу ему показалось, что машина мчалась невероятно быстро. Может быть, глаза его подвели, но когда фары виднелись уже в полумиле, ему показалось, что автомобиль едва ползет.

Дону стало как-то не по себе. Отчего-то он начинал нервничать. Волосы на затылке зашевелились. Желудок подскочил к горлу, изнутри накатил безотчетный страх.

Фары приближались.

— Эй, пого...

И тут Дон услышал какой-то звук, примешивавшийся к шуму автомобиля. К рокоту цилиндров и вою шин. Тоненький, булькающий, смутно знакомый звук. Автомобиль подъехал ближе, и Дон учуял болотную вонь, ощутил скользкую текстуру воздуха, холод и сумрак глубины, услышал захлебывающийся крик дочери...

— Синди?!

Старый лимузин проплыл мимо него медленно, как проявляется отпечаток на фотокарточке. Дон зашатался, голова у него пошла кругом. Внезапная слабость потянула вниз, на гравий обочины, но он еще не успел упасть, когда взгляд его остановился на окне водителя обугленного лимузина. Там сидела его дочь, окруженная зеленым ореолом болотной воды.

На него смотрел распухший трупик.

— Нет! Господи, нет!

Дон сорвал с себя шапку и вцепился руками в волосы. Он стоял лицом к лицу со своим кошмаром.

Когда лимузин проехал, призрак Синди неожиданно показал Дону багровый распухший язык.

Крик Дона утонул в реве мотора «роллса», устремлявшегося за более крупной дичью.

— Значит, вы считаете, что случайно во все это вляпались?

— В общем, можно сказать именно так.

— И вы не можете остановиться, словно кто-то наложил на вас такое проклятие?

— Я знаю, что это звучит нелепо...

— Разве я так сказал?

— Нет, но...

— Разве я хоть раз произнес слово «нелепо»?

— Нет, но...

— Разве я сказал, что ваше положение хоть в малейшей степени можно назвать нелепым?

Софи не удержалась от улыбки. Она переключила разговор на динамик, чтобы и Лукас, и Анхел могли слышать энергичную скороговорку раввина. Звук его голоса вернул ее к беззаботным дням студенческих кофеен на Бейкер-стрит. Но тепло воспоминаний не могло пробиться сквозь ужас и боль, не отпускавшие ее в настоящем. Софи загасила окурок и перестала улыбаться.

— Ну, для меня это звучит нелепо, хотя это именно у меня брюхо поджарено.

Голос Мило вернулся:

— Без разницы, как это звучит. Вы видели ужасы, и погибали люди. Вот из чего и будем исходить.

— И какой ты делаешь вывод, Мило? — затаив дыхание, спросила Софи.

— Вполне возможно, что это самый настоящий дьяволизм.

— Дьяволизм?

— Простонародное название черной магии. Честно говоря, в наше время никто не знает, как ее теперь называть. Очень многие религии включают в себя элементы черной магии — сантерия, ифа, вуду, викканизм. Как правило, это вполне порядочные люди пытаются друг другу помочь. Но дьяволисты — это совсем другое. Просто чан ядовитых отбросов.