Джон Соул - Опекун

Наконец Логан отошел от окна, забрался в постель и долго рассматривал очищенные от коры бревна, поддерживающие сводчатый потолок.

Потолок такой высокий, что он, наверное, не сможет коснуться его рукой, даже если начнет подпрыгивать на кровати.

Может быть, попробовать?

Почему бы и нет? В первый раз за всю его жизнь в комнате не было этой ворчливой Алисон, которая вечно поучала брата, что можно делать, а что нельзя. Пока они здесь, это будет его комната, и он может делать все, что ему захочется! Охваченный новой волной возбуждения, Логан отбросил в сторону стеганое ватное одеяло и встал на кровати в полный рост.

Он согнул ноги в коленях и проверил упругость матраса.

Затем сделал пробный прыжок с поднятой вверх рукой, чтобы посмотреть, много ли останется до большой перекладины, которая пересекала комнату и поддерживала стойки, подпиравшие перекрытия крыши.

Он прыгал снова и снова, сильно вытягивая вверх руку и низко приседая при каждом приземлении, до тех пор, пока не вошел в нужный ритм и каждый его очередной прыжок не становился выше предыдущего.

Он вытягивался в струнку, но кончики пальцев все равно не доставали до перекладины несколько дюймов.

Выше, выше...

— Ради всего святого, Логан! Что ты делаешь?

Сильно испугавшись и потеряв равновесие, Логан рухнул на кровать, и в ту же секунду зажегся верхний свет, и он увидел в дверях мать, сердито смотревшую на него.

— Ничего, — откликнулся мальчишка, быстро натянув одеяло, хотя было уже слишком поздно притворяться. — Я ничего не повредил!

— Ты что, не понимаешь, что на первом этаже стоит такой грохот, будто дом вот-вот рухнет! — воскликнула Марианна. — О чем ты думаешь, прыгая на кровати? Ты же знаешь, тебе не разрешают этого делать.

— Я-я просто хотел проверить, смогу ли до нее дотронуться, — запинаясь произнес Логан, показывая пальцем на перекладину над головой. — Я ничего...

— Только не повторяй, что ты ничего не повредил, — отрезала Марианна. — Ты мог сломать кровать или, что еще хуже, мог упасть и сломать себе руку.

— Но, мамочка...

— И не оправдывайся. А успокойся и ложись спать. Договорились?

— Но...

— Договорились?

— Договорились, — вздохнул Логан. — Но завтра можно мне проехаться верхом на лошади? Джо говорит...

— Посмотрим, — перебила Марианна. Дай ему волю, и Логана не остановишь — так много он узнал сегодня о лошадях от Джо, который сразу же стал для сына кумиром, ведь он был на три года старше и жил на настоящем ранчо! — А сейчас немедленно спать! И никаких больше прыжков на кровати! — Она вновь выключила верхний свет и закрыла за собой дверь, оставив Логана одного в залитой лунным светом комнате.

Спать? Как же он мог спать? Он готов был бодрствовать всю ночь, слушая, как охотятся в лесу звери. Да стоит ему только убедиться, что мама не прислушивается, за дверью, сразу же выберется из кровати и станет смотреть в окно. Может быть, олени все еще на поле, или вдруг он увидит медведя, или волка, или...

Незаметно для себя, Логан заснул, а мысли его по-прежнему были полны чудесными сценами из жизни обитателей леса.

Логан Карпентер спал и не видел темной фигуры, появившейся из леса над пастбищем несколькими минутами позже: притаившись в тени деревьев, которые полностью скрыли ее, она пристально смотрела через поле на светящиеся в окнах дома огни. Огни, которые скоро погаснут, придав призрачному силуэту смелости подойти ближе...

— Может быть, нам лучше вернуться, — прошептала Эндреа Стиффл. Было чуть больше одиннадцати, когда она и ее брат-близнец осторожно шли по тропе, ведущей вверх через лес к ранчо Эль-Монте, находящемуся приблизительно в миле от дома их родителей.

— Ты струсила? — спросил Майкл. Он тоже шептал, но Эндреа смогла расслышать в его голосе презрение.

— Нет, я не струсила, — соврала Эндреа. Хотя они с Майклом и отметили в прошлом месяце свое тринадцатилетие, девочка до сих пор включала ночник и никак не могла преодолеть страх, который всегда испытывала по ночам, когда облака закрывали звезды и темнота, подобно покрывалу, окутывала дом, так что весь мир за окном, казалось, исчезал полностью. Но сегодня луна светила ярко, и она вовсе не собиралась признаваться Майклу, что все равно боится темноты. Поэтому когда он предложил ей отправиться «за приключениями», она тут же согласилась. Но сейчас, когда они были в четверти мили от дома, в самой гуще осин, растущих в этой части долины, Эндреа начали одолевать сомнения.

Всякий раз, когда она слышала в кустах какой-нибудь шорох, сердце едва не выпрыгивало из груди, и приходилось подавлять готовый вырваться наружу визг. Но она и не собиралась признаваться, насколько напугана.

— Я просто не хочу никаких неприятностей, вот и все, — сказала она, надеясь, что голос ее звучит достаточно твердо. — А что если кто-нибудь поймает нас?

— Кто может нас поймать? — усмехнулся Майкл. — Мама и папа уже спят, и на ранчо Эль-Монте не видно огней.

— Откуда я знаю? — возмутилась Эндреа, повысив голос.

— Да замолчишь ты? — прошипел Майкл. Он быстро осмотрелся вокруг, выдавая смутное беспокойство, охватившее его несколько минут назад, когда они миновали пастбище позади дома и ступили в густые заросли деревьев. — Мне хорошо виден дом. Полчаса назад у них везде погас свет.

— Тебе виден лишь фасад дома, — напомнила ему Эндреа. — А что если кто-нибудь еще не спит с другой стороны?

Майкл раздраженно вздохнул.

— Тогда мы ничего не будем делать, вот и все. Просто вернемся домой, хорошо?

— Обещаешь? — требовательно спросила Эндреа.

Майкл свирепо взглянул на нее в темноте.

— Если ты струсила и хочешь отказаться, можешь сделать это сейчас, — заявил он своей сестре. — Если хочешь вернуться домой, можешь идти!

На мгновение Эндреа испытала жгучее желание именно так и сделать, но стоило ей подумать о том, что придется одной пройти весь путь назад к дому, как она изменила решение.

— Я не струсила и отказываться не собираюсь, — уверила она. — Просто не хочу никаких неприятностей. Если нас поймают, папа накажет нас на неделю.

— Нас не поймают, — настаивал Майкл. — Поэтому замолчи, хорошо? — Отвернувшись от сестры, он вновь двинулся по узкой тропинке, настолько знакомой ему со всеми своими поворотами и изгибами, что мальчик мог бы пройти по ней с завязанными глазами.

Со все нарастающим беспокойством Эндреа последовала за ним, стараясь идти как можно ближе к брату.

Через несколько минут они добрались до дороги, ведущей к Уилкенсонам, и, едва ступив на нее, Эндреа почувствовала себя лучше. Здесь по крайней мере ветви деревьев больше не задевали по лицу и подлесок не щекотал лодыжки. Но когда они вышли на широкое пустое пространство перед домом, она поняла, что из окон при свете луны они видны как на ладони.