Джон Соул - Опекун

— Давай! — скомандовала она Алисон, голос ее дрогнул. — Давай сделаем так и покончим с этим!

Она наклонилась и взяла Шейна Слэтера за запястье. Алисон, все еще охваченная сомнением, что найдет в себе силы дотронуться до развороченного человеческого тела, неуверенно потянулась к другой его ладони.

Она еще не успела до него дотронуться, как Шейн Слэтер вдруг поднял руку, и его пальцы с ногтями, напоминающими звериные когти, сомкнулись у нее за запястье.

Алисон пронзительно закричала, и Марианна поняла, что самые худшие ее опасения оправдались — Слэтер не мертв. Сейчас глаза его были широко раскрыты, он сжал пальцы, ногти глубоко Вонзились Алисон в руку, голова повернулась, губы шевельнулись.

Бросив его руку, Марианна поднялась. В ней закипела ярость, она не сводила глаз с лица умирающего человека, которого, как полагала, уже убила. Алисон, не шевелясь, тоже смотрела вниз, в лицо Шейна Слэтера. Губы его судорожно двигались, он прилагал все усилия, чтобы заговорить. Марианна крепче сжала в руках кочергу и, подняв ее над своей головой, нацелила острым концом Шейну Слэтеру прямо в лоб.

Когда кочерга начала уже описывать смертельную дугу, Шейну Слэтеру удалось наконец произнести свои слова.

— Я... сожалею, — прошептал он. — Пытался... спасти... его...

Это были его последние слова. Едва он проговорил их, Марианна, собрав все свои силы, обрушила на него кочергу, острие вонзилось ему в лоб, повредив мозг.

Когда пальцы его выпустили запястье Алисон, девочка взглянула на мать, лицо ее было мертвенно-бледным.

— Ты расслышала его? — спросила она, голос ее дрожал. — Ты слышала, что он сказал?

Марианна бросила кочергу на пол, не произнеся ни слова, но когда Алисон повторила последние слова умершего, она покачала головой.

— Он не мог сказать этого, — выдохнула мать. — Он убил Логана, Алисон. Он убил его! А сейчас давай вынесем его отсюда! — На сей раз уверенная, что он мертв, Марианна наклонилась, схватила Шейна Слэтера за обе руки и потащила его через гостиную и столовую.

Только когда Алисон услышала, как мать на кухне отодвигает стол от задней двери, она в конце концов нашла в себе силы пойти помочь ей. Но пока они вдвоем волокли тело на улицу и через двор, за сарай, чтобы убрать с глаз долой, у Алисон вновь и вновь всплывали в памяти последние произнесенные мужчиной слова.

Конечно, это он убил Логана! Конечно, он!

Но ведь Джо тоже был где-то на улице!

Теперь вместо слов Шейна Слэтера зазвучали другие, услышанные утром в школе.

«Держу пари, это сделал Джо, — говорила Эндреа Стиффл. — Он сумасшедший, и я могу поспорить, что это сделал он!»

А что если Эндреа права? Что если Джо, а не этот мужчина, убил ее брата?

Охвативший ее ужас заставил тело содрогнуться, и девочка поняла, что день еще не закончился.

Джо Уилкенсон медленно выходил из прострации, в которую впал после того, как мужчина из хижины спрыгнул с сеновала вниз, во двор, и тут же исчез в снежном вихре. Звук ружейных выстрелов эхом отозвался в его сознании, но разум медленно возвращался к действительности, и он не знал, то ли Джо слышал выстрелы наяву, то ли они ему померещились.

Наконец, впервые за этот день, Джо почувствовал, как сильный холод пронизывает все его тело. Его бил озноб, и он, в поисках тепла, закопался в толщу сена, наваленного на полу чердака.

Закопался, подобно зверю, который ищет укрытия от стихии.

Однако мгновение спустя Джо услышал слабый вскрик, затем ветер начал стихать, но голос откуда-то из глубины подсознания шептал ему: что-то произошло.

Что-то ужасное.

Он вновь пополз вперед, но держался в стороне от открытой двери сеновала, инстинкт подсказывал ему, что надо скрываться. По-прежнему прячась в сене, мальчик приник глазом к отверстию от выпавшего сучка в одной из толстых досок.

Какое-то время он ничего не видел, но затем, по мере того как стихал ветер и оседал на землю снег, начали вырисовываться контуры дома. Он заметил, как открылась задняя дверь и появилась фигура.

Затем фигур стало две.

Две фигуры, которые пятились из кухни и что-то волокли за собой.

Тело!

Тело мужчины, который был вместе с ним на чердаке, который разговаривал с ним, дотрагивался до него.

Который утверждал, что он его отец.

Могло ли это быть правдой?

Джо не знал, но когда смотрел, как Марианна с Алисон вытаскивают тело на занесенный снегом двор, крепко держа его за руки, он почувствовал, что внутри закипает страшная ярость.

Они убили его, застрелили, как будто он был не более чем зверь в лесу!

Когда Марианна и Алисон завернули за угол сарая и исчезли из поля зрения, Джо выскользнул из сена и направился к приставной лестнице. Секунду спустя он уже был внизу и тихо пробрался в чулан.

Там хранилась одежда, которая, как считала его мать, больше не годилась для школы и которую отнесли в сарай, чтобы он надевал ее, работая по дому. Порывшись в чемодане, он нашел пару рваных джинсов, испачканную фланелевую рубашку и толстый свитер, протертый на локтях.

Он натянул все это на себя и сунул ноги ботинки, которые были ему уже малы на полразмера.

Одевшись, Джо вышел из чулана и молча двинулся к задней стене сарая, откуда можно было выйти наружу через небольшую дверь. Он остановился перед дверью, прислушался, но не услышал ни звука. Тогда открыл ее и выглянул во двор, в тусклый вечерний свет.

Тело горного человека лежало на снегу рядом с навесом, где стоял трактор.

Марианна и Алисон исчезли. Джо видел следы, оставленные ими на снегу, когда они возвращались назад к дому.

В тишине мягко падающего теперь снега Джо выбрался из-под прикрытия сарая, медленно двинулся к тому месту, где лежал Шейн Слэтер, и опустился на колени, чтобы вглядеться в лицо мужчины.

Его отец.

Он пытался отогнать эту мысль, убеждая себя, что это не может быть правдой.

И все же, где-то глубоко внутри, чувствовал, что это правда. Он понял это еще до того, как мужчина произнес слова,

Шейн Слэтер.

Имя запало Джо в душу, хотя он услышал его всего один раз.

Как долго он жил в горах?

Провел ли его отец все эти годы в хижине, наблюдая за ним?

Да, провел.

Джо знал это, понимал необъяснимым внутренним чутьем, спрятанным так же глубоко, как и самые сокровенные его чувства.

Теперь он понял, почему никогда не боялся леса, почему ему никогда не было страшно бродить одному высоко в горах.

Его отец — его настоящий отец — находился рядом, хотя Джо никогда и не осознавал этого.

Теперь он также понял, почему никогда не заводил друзей, никогда не подстраивался под остальных детей в Сугарлоафе.

Он был другим!

Что-то глубоко внутри отличало его от всех остальных.

Именно поэтому проводил он так много времени в одиночестве или с животными на ранчо.