Дэн Симмонс - Утеха падали

— Вернусь-ка я лучше в Молодежный центр и вызову пожарных, — заметил Вудз. — Здесь телефон не работает...

Натали обернулась, недоумевая, почему умолк священник. Широко раскрыв глаза, Вудз смотрел на лестничную площадку. Там стоял какой-то парень, он был худой, мертвенно-бледный, в разодранной и выпачканной кровью армейской куртке. Длинные спутанные волосы свисали на глаза, посаженные так глубоко, что, казалось, они выступают из пустых глазниц черепа. В его широко распяленном рту Натали заметила обрубок языка, который двигался в темном провале мерзкой розовой изуродованной тварью. В руках парень держал косу, ручка ее была выше его на целую голову, и когда он сделал шаг вперед, по ободранной оштукатуренной стене взметнулась его громадная тень.

— Вам здесь не место, — начал преподобный Билл Вудз. И тут коса со свистом описала дугу. Голова Вудза оказалась срезанной и повисла на ошметках шеи. Священник рухнул на бильярдный стол, кровь брызнула на зеленое сукно, стекая в ближайший кармашек. Безмолвная длинноволосая фигура с косой — настоящая смерть — повернулась к Натали.

Натали попыталась кием раскрыть окно. Но все окна были забраны металлической решеткой. Она изо всех сил закричала, и истерические нотки, прозвучавшие в ее голосе, удивили ее саму и заставили мыслить здраво. Треск пламени и шум на улице заглушили ее вопль. Те, кто метались перед домом, даже не подняли головы.

Натали перевернула кий заостренным концом к себе и кинулась к столу. Тварь с косой метнулась вправо, Натали тоже подалась вправо, поглядывая на лестничную площадку и следя за тем, чтобы между ними оставался стол. Она поняла, что ни при каких обстоятельствах ей не удастся пробраться к лестнице. Ноги у нее подкосились, и она почувствовала, что вот-вот упадет. Натали завизжала еще раз, призывая на помощь, и отшвырнула тяжелый кий. Длинноволосое чудище снова метнулось вправо. Натали тоже сдвинулась в сторону, чуть приблизившись к площадке. Тварь подняла косу, разбив стеклянный колпак лампы, и принялась размахивать ею.

Звук стекающих капель, словно из неплотно закрытого крана, привлек ее внимание: из горла того, кто недавно был священником, вытекала кровь. Пока Натали смотрела, поток начал иссякать. Свет качающейся лампы отбрасывал на стены немыслимые тени, изменяя цвет крови и зеленого сукна от красного к зеленому, от черного к серому... В это время смерть с косой подпрыгнула, словно намереваясь перелететь через стол, и Натали закричала что было сил.

Пригнувшись, в прыжке она увернулась от острия косы и, схватив подвернувшийся кий, вогнала его, как кол, в грудь вампира в тот самый момент, когда он сверху обрушился на нее. Основание кия уперлось в пол, и чудище как бы повисло над стоявшей на коленях Натали.

Парень с грохотом рухнул на спину и тут же попытался косой срезать ее ноги, но лезвие лишь скользнуло по доскам пола. Натали снова пружинисто подпрыгнула и бросилась на лестницу, однако тень в армейской куртке позади нее уже поднималась на ноги.

Она швырнула в него другим кием, по звуку поняла, что попала, и, не оглядываясь, понеслась вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. За ней грохотали тяжелые шаги.

Вылетев в коридор, она столкнулась с Карой у дверей кухни, но не остановилась.

— Эй, ты куда? — окликнула ее Кара.

— Беги!

Древко косы взметнулось в дверном проеме кухни и врезалось Каре точно между глаз. Прекрасная девушка упала без единого звука, ударившись головой об основание плиты. Натали выбежала черным ходом, перемахнула через перила крыльца, упала на замерзшую землю, перекувырнулась и успела вскочить, прежде чем дверь распахнулась снова.

Она мчалась, рассекая холодный ночной воздух, по покрытому рухлядью пустырю за Общинным домом, ныряла в кромешно черные проходы, пересекала улицы. Шаги за ее спиной становились все тяжелее и громче. Она слышала позади свистящее дыхание, звон косы о лед, но все бежала и бежала, опустив голову, не разбирая дороги...

Джермантаун

Воскресенье, 28 декабря 1980 г.

Тони Хэрод лишь частично понимал, о чем говорили Колбен и Кеплер, когда в воскресенье вечером они везли его обратно в мотель «Каштановые Холмы». Он сидел, откинувшись на заднем сиденье машины, прижимая к голове пакет со льдом. Сознание его то фокусировалось, то снова расплывалось вместе с приливами боли, которая пульсировала и перетекала из головы в шею. Он плохо понимал, откуда взялся Джозеф Кеплер и что он здесь делал.

— Чертовски глупо, если вас интересует мое мнение, — сказал Кеплер.

— Да, — откликнулся Колбен, — только не рассказывайте мне, что вам это не понравилось. Вы видели выражения лиц пассажиров, когда водитель начал выжимать газ? — Колбен разразился каким-то детским смехом.

— Теперь вам придется объясняться за три трупа, пятерых искалеченных и разбитый автобус.

— Этим занимается Хейнс, — ответил Колбен. — Волноваться не о чем. Мы прикрыты со всех сторон.

— Не думаю, что Баренту это понравится, когда он узнает.

— Пошел этот Барент...

Хэрод застонал и открыл глаза. Кругом было темно, на улицах — ни души. Каждый раз, когда машина подпрыгивала на выщербленной мостовой или на троллейбусных колеях, его пронзала острая боль в затылке. Он попробовал что-нибудь произнести, но собственный язык показался ему слишком толстым и неповоротливым, чтобы им можно было шевелить. Он снова закрыл глаза.

— ..важно удерживать их в безопасной зоне, — говорил Колбен.

— А если бы нас здесь не было в качестве запасного варианта?

— Но мы ведь здесь. Неужели вы думаете, я положусь в чем-нибудь основательном на этого идиота на заднем сиденье?

Хэрод сидел с закрытыми глазами и гадал, о ком они говорят.

— Вы уверены, что тех двоих использует старик? — снова раздался голос Кеплера.

— Вилли Борден? — переспросил Колбен. — Нет, зато мы не сомневаемся в том, что его орудием является еврей. И мы знаем наверняка, что те двое были связаны с евреем. Барент считает: он замышляет нечто большее, чем урок, преподанный Траску.

— А зачем Бордену понадобился Траск?

— Старичок Ниман послал своих слесарей в Германию, чтобы покончить с Борденом, — со смешком ответил Колбен. — Посланцы завершили свои дни в полиэтиленовых мешках, а что случилось с Траском, вы знаете.

— Но зачем Борден явился сюда? Чтобы разделаться со старухой?

— Кто его знает. Эти старые пердуны непредсказуемы, как тараканы.

— Вам известно, где он находится?

— Неужели вы думаете, мы стали бы тут ковыряться, если бы нам было это известно? Барент считаeт, что эта шлюха Фуллер — наша лучшая приманка, но мне уже осточертела эта выжидательная позиция. Приходится прикладывать недюжинные усилия, чтобы не подпускать ко всему этому местных легавых и представителей власти.