Дэн Симмонс - Утеха падали

Сол внимательно посмотрел на нее.

— То есть я понимаю, что это ужасно и все такое, но это так интересно. Сейчас мы разберемся с этим типом, выберемся отсюда и... ух!

Сол схватил ее за плечо и крепко сжал. Потом он прислонил винтовку к камню и обнял ее за плечи обеими руками.

— Натали, — очень серьезно произнес он, — в настоящий момент наши организмы перенасыщены адреналином и все кажется чрезвычайно захватывающим, но это не телевизионный спектакль. После того как стрельба будет закончена, исполнители не встанут и не пойдут пить кофе. Через несколько минут кто-нибудь из нас будет ранен, и все окажется не менее трагическим, чем последствия автодорожной катастрофы. Сосредоточься. Хорошо бы, чтобы эта катастрофа произошла не с нами.

Натали немного успокоилась.

Вертолет сделал заход на последний круг, ненадолго исчез за гребнем холмов и начал снижаться, поднимая клубы пыли и сосновых игл. Натали легла на живот и прижалась плечом к валуну, Сол поудобнее взял винтовку и лег рядом. Вдыхая запах пропеченной солнцем почвы и сосновой хвои, он думал о другом времени и других местах. После бегства из Собибура в октябре 1944 года он вошел в состав еврейской партизанской группы, действовавшей в Лесу Сов. В декабре, еще до того как он стал помощником хирурга, Солу была выдана винтовка, и его посылали в караул.

Однажды холодной чистой ночью Сол лежал в засаде. Освещенный луной снег казался подкрашенным синькой. И вдруг на просеку вышел немецкий солдат.

Он был без каски и без оружия, на вид казался совсем юным. Руки и уши у него были замотаны тряпьем, щеки побелели от мороза. По нашивкам Сол сразу определил, что юноша был дезертиром. Неделей раньше в этом районе Красной Армией было предпринято крупномасштабное наступление, и хотя до окончательного падения вермахта оставалось еще много времени, этот юноша присоединился к сотням других, пустившихся в стремительное бегство.

Командир партизанского отряда Йехиль Гриншпан дал отчетливые указания, как поступать с такими одиночками, немецкими дезертирами, — их следовало расстреливать, а тела сбрасывать в реку или оставлять разлагаться. Никакие допросы не предполагались. Единственное исключение допускалось в тех случаях, когда звук выстрела мог выдать присутствие партизанского отряда нередким здесь немецким патрулям. В этом случае дезертира можно было пропустить или попытаться прикончить его ножом.

Сол пребывал в нерешительности. У него была возможность выстрелить. Отряд находился в пещере в нескольких сотнях метров от этого места, фашистов поблизости не было, но, вместо того чтобы стрелять, он вдруг вышел навстречу тому немцу. Парень упал на колени в снег и начал плакать, с мольбой обращаясь к Солу на немецком языке. Сол обошел его сзади, так что дуло допотопного маузера оказалось менее чем в трех футах от покрытого светлыми волосами затылка. Сол вспомнил о Рве — карабкающиеся белые тела и лейкопластырь на щеке сержанта вермахта, когда он сел, свесив ноги в этот кишащий трупами кошмар, чтобы устроить себе перекур.

Юноша продолжал плакать. Изморозь поблескивала на его длинных ресницах. Сол поднял маузер, а потом отступил на шаг и сказал по-польски: «Иди». Не веря своим ушам, молодой немец оглянулся, пополз вперед, а потом поднялся и заковылял по просеке прочь.

На следующий день, когда партизанская группа переместилась к югу, они наткнулись на его окоченевший труп, лежавший в ручье лицом вниз. В тот же день Сол пошел к Гриншпану и попросил перевести его в помощники к доктору Яцеку. Командир отряда долго смотрел на Сола, прежде чем что-то ответить. Отряд не мог позволить себе роскошь содержать евреев, которые не хотели или не могли убивать немцев, но Гриншпан знал, что Сол прошел Челмно и Собибур. И дал свое согласие.

Сол снова участвовал в военных действиях в 1948, 1956, 1967 и в течение нескольких часов в 1973 году, и каждый раз он исполнял лишь обязанности медика. И кроме тех нескольких жутких часов, когда оберет заставлял его преследовать старика-генерала, Сол никогда в своей жизни не сталкивался с ситуацией, в которой ему нужно было убить другого человека...

Сол лежал на животе в мягкой ложбине, усыпанной нагретой солнцем хвоей, и смотрел на часы. Вертолет опускался все ниже и ниже. Он совершал посадку в неудобном месте, на дальнем участке вырубки, так что обзор был частично скрыт полицейской машиной. Винтовка полицейского оказалась старой — с деревянным ложем, со щелевым прицелом. Сол пожалел, что у него нет оптического прицела. Все не соответствовало совету, данному Джеком Коуэном, — в руках у него было чужое оружие, из которого он никогда не стрелял, поле обзора заслоняли помехи, пути к отступлению не было.

Но тут Сол вспомнил об Ароне, Деборе и близняшках и загнал патрон в ствол.

Первым из вертолета вышел пилот и неторопливым шагом направился к краю вырубки. Это оказалось для Сола неожиданностью и встревожило его. Человек, оставшийся в кабине справа, держал в руках автоматическую винтовку, на нем были темные очки, кепка с длинным козырьком и громоздкий бронежилет. С расстояния ярдов в шестьдесят и при отблесках заходящего солнца на плексигласе Сол не мог с уверенностью сказать, что это Ричард Хейнс. Сол не стрелял. Внезапный приступ тошноты вместе с чувством твердой уверенности, что он делает что-то дурное, вновь накатил на него. Когда он забирал из полицейской машины винтовку, то слышал по радиосвязи голос Хейнса, тот обращался к какому-то Свенсону. Нет, конечно, это должен был быть Хейнс. Значит, единственное, что оставалось фэбээровцу, — это сидеть и ждать подкрепления. Сол переложил мегафон слева от себя и снова посмотрел в прицел винтовки. Человек в надутом жилете выскочил из вертолета и, полупригнувшись, бросился под прикрытие «Бронко». Сол не слишком отчетливо различал его, но успел заметить мощную челюсть и аккуратно подстриженные волосы, выглядывавшие из-под кепки. Да, точно, так и есть — Ричард Хейнс собственной персоной.

— Где он? — прошептала Натали.

— Тес, — так же шепотом ответил Сол. — Сейчас за фургоном. У него винтовка. Не высовывайся. — Он придвинул к себе мегафон, удостоверился, что тот включен, и обхватил винтовку обеими руками. Пилот что-то прокричал, и Хейнс ответил ему, прячась за фургоном. Пилот неторопливо двинулся в сторону вертолета, а пятью секундами позже и агент направился туда же маленькими перебежками.

— Хейнс! — прокричал Сол в мегафон, и от грохота усиленного голоса Натали вздрогнула всем телом. Крик отразился эхом от противоположного склона горы. Пилот бросился в укрытие деревьев, а человек в жилете развернулся, опустился на правое колено и начал поливать склон автоматным огнем. Сол подумал, что хлопки выстрелов казались игрушечными и несерьезными. Что-то просвистело сквозь ветви футах в восьми-девяти над их головами. Сол прижал к щеке смазанное дуло, прицелился и выстрелил. Отдача с неожиданной силой отбросила приклад, ударив Сола по плечу. Хейнс продолжал стрелять, поводя дулом М-16. Две пули отскочили от валуна перед Солом, а еще одна вгрызлась в поваленное дерево с таким звуком, который обычно издает топор, когда им рубят полено. Сол пожалел, что не закрепил наручники шерифа ниже.