Питер Страуб - Питер Страуб. История с привидениями.

— Да. Я тоже это понял.

— Бедный Эдвард. Он вошел в спальню, ожидая в худшем случае застать свою актрису в постели с Фредди Робинсоном. А вместо этого она — как это сказать? — Сбросила маску.

Рики выглядел усталым, и Дон встал, чтобы уйти. Он положил на столик перед кроватью пакет с апельсинами и несколько детективов.

— Дон.

— Что?

— Не надо нянчить меня. Лучше застрели рысь.

Через три недели, когда Рики наконец выписали из больницы, снегопад прекратился, и Милберн начал понемногу возвращаться к жизни. Магазины заполнились покупателями; в одном из них Рода Флэглер подошла к Битси Андервуд, покраснев, как ребенок, и принялась извиняться. “Ах, эти жуткие дни, — вздохнула Битси. — Я бы могла тебя убить, если бы ты первой ухватила эту тыкву”.

Открылись школы; бизнесмены и банкиры вернулись к работе, разбирая бумажный хаос, накопившийся на их столах; на улицах снова появились пешеходы. Анни и Энни, официантки Хэмфри, погоревали о Льюисе и вышли замуж за тех, с кем они жили. Если у них родились мальчики, они наверняка назвали их Льюисами.

Некоторые все же разорились — ведь налоги с вас берут даже когда ваш бизнес похоронен под снегом. Леота Маллиген пыталась вести дело сама, но в итоге продала кинотеатр и вышла замуж за брата Кларка, который был не таким мечтателем, но зато любил ее кухню. Рики Готорн закрыл свою контору, но один молодой юрист купил у него помещение и название, взял обратно Флоренс Куэст, и контора Рики и Сирса превратилась в контору “Готорн-Джеймс-Уиттэкер”. “Жаль, что его фамилия не По”, — сказал Рики, но Стелла не поняла этой шутки.

Дон все это время ждал. С Рики и Стеллой они говорили о Европе, с Питером — о Корнелле, о прочитанных книгах, об отце юноши, который понемногу привыкал к жизни без Кристины. Пару раз Дон и Рики ходили на кладбище и клали цветы на множество новых могил, появившихся там после похорон Джона Джеффри. В одном ряду лежали Льюис, Сирс, Кларк Маллиген, Фредди Робинсон, Харлан Баутц, Пенни Дрэгер, Джим Харди. Кристина Берне была похоронена в другом месте, рядом с отцом. Семью Элмера Скэйлса похоронили на их участке, купленном еще дедом Элмера, где их охранял каменный ангел.

— Рыси еще не видно, — сказал как-то Рики на обратном пути.

Но они знали, что это будет не рысь, и что она может появиться через месяцы или даже годы.

Дон читал, смотрел телевизор, ходил в гости к Рики и Стелле, обнаружил, что не может больше писать, и ждал, ждал.

Однажды он проснулся среди ночи и обнаружил, что плачет.

В середине марта почтовый грузовик доставил в город заказ из компании кинопроката в Нью-Йорке. Это была копия “Китайской жемчужины”.

Дон наладил дядин проектор, включил его и увидел, что руки его так дрожат, что он не может зажечь сигарету.

Он боялся, что у Евы Галли в ее единственном фильме будет лицо Анны Моубли.

Он прослушал запись: фильм был включен в серию “Классика немого экрана” и сопровождался комментарием.

— Одной из величайших звезд немого кино был Ричард Бартелмесс, — сказал скучный голос комментатора, и на экране появился герой, идущий по улицам Сингапура. Его окружали голливудские японцы, одетые по-малайски и призванные изображать китайцев. Комментатор тем временем описал карьеру Бартелмесса и кратко изложил сюжет фильма — похищенная жемчужина, завещание, таинственное убийство. Бартелмесс приехал в Сингапур, чтобы разыскать подлинного убийцу и защитить своего друга от ложного обвинения.

Дон выключил звук и стал смотреть; он боялся, что Еву Галли могли вырезать. На экране появился бар с проститутками; Ева Галли могла играть любую из них. Качество пленки оставляло желать лучшего, и он думал, что вообще не узнает ее.

Но тут он похолодел. Из двери бара появилась невысокая большеглазая девушка, спокойно смотрящая в камеру. Он поспешно включил звук.

— Самая роковая женщина Сингапура.

Посмотрим, одолеет ли она нашего героя? — она подошла к Бартелмессу и потрепала его по щеке. Потом уселась к нему на колени, но Бартелмесс скинул ее на пол. — Нет, он ей не по зубам!

Дон остановил фильм и прокрутил его назад до появления Евы Галли.

Она вовсе не была красавицей и совсем не походила на Альму Моубли. Он заметил, что ей нравилось играть, нравилось привлекать к себе внимание. Она играла хорошо — ее красивое спокойное лицо могло изобразить тысячу характеров. Но она сделала ошибку, представ перед камерой, — бесстрастный стеклянный взгляд обнажил то, что не было заметно людям с их пристрастностью к красоте — ее пустоту, ее бесчеловечность. Дон подумал, что теперь распознает ее в любом обличье, мужском или женском. Ей не удастся укрыться в мире людей.

В начале апреля к нему пришел Питер Берне.

— Извините, что я вам мешаю. Если вы заняты, я сейчас уйду.

— Прекрати, — сказал Дон. — Можешь приходить в любое время. Я всегда буду тебе рад.

— Я так и думал, что вы это скажете. Рики уезжает, слышали?

— Да. Я приду провожать их в аэропорт. Они очень рады этой поездке. Но если ты хочешь видеть его, я позвоню и он придет.

— Нет, прошу вас, не надо. Хватит и того, что я беспокою вас.

— Питер, ради Бога! В чем дело?

— Я видел мою мать, — сказал Питер. — Она мне все время снится. Как будто я снова в доме Льюиса и вижу, как Грегори Бэйт душит ее, и вспоминаю, каким он был потом — на полу в “Риальто”. Как его куски шевелились.., не хотели умирать.

— Ты говорил об этом с отцом?

— Пытался. Но он не хочет слушать. Он смотрит на меня так, будто мне пять лет и я рассказываю какую-то детскую ерунду.

— Не вини его, Питер. Никто, кроме нас, не поверит в это. Хорошо, что он хотя бы не считает тебя сумасшедшим. Может, он еще поверит тебе. Дело в другом. Мать любила тебя, и теперь, когда она умерла такой ужасной смертью, ее любовь осталась с тобой. Ты должен пронести ее через всю жизнь.

Питер кивнул.

— Я знал когда-то девушку, которая целыми днями сидела в библиотеке и говорила, что это предохраняет ее от человеческой подлости. Не знаю, как сложилась ее судьба, но знаю, что никто не может предохранить от подлости. Или от боли. Все, что нам остается — это идти вперед, пока мы не пройдем через это.

— Я знаю, — сказал Питер, — но это так тяжело.

— Это необходимо. И Корнелл — первый шаг к этому. У тебя будет столько дел, что ты забудешь обо всем, что здесь случилось.

— Мы с вами еще увидимся?

— Когда ты захочешь. А если я уеду из Милберна, я буду тебе писать.

— Договорились, — сказал Питер.

Рики присылал ему открытки из Франции; Питер продолжал приходить, и Дон видел, что потихоньку Анна Мостин и братья Бэйт выветриваются из его памяти. Питер завел новую подружку, которая тоже собиралась в Корнелл, и казался веселым.