Брайан Стэблфорд - Лондонские оборотни

Лидиард вместе с Адамом Греем отступил в свою прежнюю сущность, и разделил притупленные эмоции любопытного наблюдателя. Среди его обрывочных знаний о мире он помнил слухи о перевернутой мессе Езидиев. [25] Езидеи, езидии — последователи религиозной секты, провозглашающие культ Сатаны. И в его сознании медленно проснулось понимание того, что он наблюдает обряд почитания Асмодея [26] Асмодей — злой дух, дьявол. В некоторых верованиях — главный над демонами, их царь. и Астарты [27] Астарта — главное женское божества финикийцев и сирийцев. , темных идолов поклонения сатанистов последнего времени.

И когда к нему пришло это понимание, он оглядел прихожан повнимательнее и разобрал, что число их колебалось между тридцатью и сорока. Женщины стояли с непокрытыми головами, мужчины же — в головных уборах, во всем остальном их одежда ничем не отличалась от обычной, и была вполне обыкновенной.

Пока он наблюдал, один из помощников пошел к ризнице и вернулся оттуда, ведя с собой девушку в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, не больше, она была полностью обнажена, и только ее лицо скрывала маска. Она не дрожала от холода, и ее поведение было странным, как будто бы она двигалась в летаргическом сне или в трансе, и это открытие заставило его чувствовать неловкость, потому что он и в себе чувствовал признаки подобного состояния. Она подошла к столику и легла на него навзничь, вытянув руки вдоль тела. Затем священник поднес к ней чашу, и обмакивая руку в жидкость, содержащуюся в ней, начал наносить на тело девушки магические знаки. Наблюдатель с балкона мог определить эту жидкость только как кровь. Священник сделал отметки на лбу и на груди и на животе нарисовал крест, причем скрещение пришлось ей на пупок, а основание легло ей на лобковые волосы. Затем, поместив чашу возле головы девушки, он поднес к ней диск с положенным сверху хлебом и тоже поместил ей на живот.

Месса продолжалась с должной торжественностью, теперь обряд казался более знакомым, напоминая обычную церковную церемонию. Наблюдатель видел, как предлагается хлеб, как добавляется в чашу вино. Только имя, которому посвящались хлеб и вино, было не Божьим., и какое-то заклинание, только перевернутое, заменило молитву «Отче наш». Он наблюдал, как преломили хлеб, как частицы его были положены в чашу, но понимал, что символика всего этого действия не соответствовала истинному церковному уставу. Поклонение адресовалось Творцам материи и тела, и его целью было — изгнать того духовного Творца, который является Господом ортодоксальной церкви. Видимо, это была черная месса, почитание Дьявола, и все же, как ему казалось, скорее актом торжественного поклонения, нежели намеренным и рассчитанным богохульством. В нем не было никакого распутства, несмотря на присутствие обнаженной девушки, не было никакого жестокого жертвоприношения, несмотря на кровь, которая содержалась в чаше. Эти люди считали себя добрыми и достойными уважения, и по-своему выполняли свой долг.

Когда они, теперь все сгрудившиеся возле ограды причастия, склонили головы, священник, поднявшийся с хлебом к алтарю, повернулся сначала в одну сторону, затем в другую и произнес:

— Слава Асмодею, слава Астарте!

И еще что-то, чего наблюдатель не разобрал. Затем отправитель культа снова повернулся, чтобы оказаться лицом к прихожанам, намереваясь спуститься со ступеней. Перед этим он случайно оглянулся.

Он застыл на месте, не в силах одолеть первую ступеньку, потому что прямо над телом обнаженной девушки, как будто паря над ней, появилась огромная и внушающая ужас фигура. Идолопоклонники, многие из которых, должно быть, закрыли глаза, сначала не заметили этой фигуры, но шок от ее присутствия передавался в толпе прихожан от одного к другому, и один за другим они поднимали глаза, чтобы захлебнуться в удивлении и ужасе от ее колдовской наружности.

Она никоим образом не напоминала изображения, покрывавшие алтарь, ее очертания скорее напоминали тело, над которым она, как казалось, стояла, потому что, начиная от шеи и ниже, она была обнажена и без сомнения принадлежала женщине.

Но все же, это вовсе не было копией цветущей девушки, силуэт этой фигуры казался много полнее и круглее, скорее она была женской, чем девичьей в своих очертаниях. И лицо этого существа вовсе не повторяло простую черную маску девушки, если это вообще была маска, то ее выражение казалось необыкновенно умным, она поросла мехом, точно кошачья морда, и ее окружали с полдюджины изогнутых рогов, а серые глаза сверкали, точно горящие угольки. Высотой это существо достигало полных двенадцати футов, а жуткая голова от макушки до подбородка имела длину около ярда или даже больше.

Затем существо произнесло:

— Ecce Astaroth! Ite, missa est!

И внезапно по воздуху разлетелся пронзительный крик, люди поднялись на ноги, защищая руками глаза, и попытались убежать, в панике наталкиваясь друг на друга.

Священник уронил хлеб и тоже загородил глаза ладонью в тревоге и ужасе. Единственным человеком в этой церкви, казавшимся неподвижным, как будто охваченным чистым восторгом и истинным восхищением, оказалась девушка, лежащая, распластавшись под ногами самозванного темного ангела, но лицо ее скрывалось под маской.

Затем церковь наполнилась звуками неистового хохота, и казалось, будто он исходит от самих камней, а окна засверкали разноцветными огнями, как будто царившая снаружи ночь неожиданно обернулась в сияющий день. И рисунки на витражах больше не были изображениями Христа и святых, но представляли вместо того демонов и чудовищ, застывших в дикой безумной пляске.

Люди разбежались, в том числе священник и его помощники, все, кроме девушки на столе, а она лежала настолько неподвижно, как мертвая. И душа ее пребывала в чистилище, где ей пришлось выслушать, какой приговор будет вынесен за ее ересь и глупость.

* * *

Человек, которому приказали быть Адамом, внезапно открыл глаза, чтобы взглянуть из окна поезда на хорошо знакомое уныние и скуку английских лужаек и традиционный пейзаж. В ушах послышалось торопливое постукивание, постепенно перешедшее в какофонию.

Значит что же — я в плену у самого Сатаны? — подумал он, и неожиданная тошнота, прорвавшаяся сквозь пелену беззаботности, окутывающую его ощущения, поднялась из его желудка.

Но Лидиард, заключенный в одну телесную оболочку с ним, знал, что это вовсе не подтверждение страхов и надежд священников святого Амикуса.

Все мысленные образы были заемными, они появились из сознания тех людей, одержимых падшими ангелами. Этот появившийся ангел играл роль Астарты для дьяволопоклонников только в шутку… Просто ради забавляющего его изучения ничтожности человека.