Брайан Стэблфорд - Империя страха

Ноэл объяснил, что Дигби, доказывая свою теорию, брал кладку яиц, разбивал их в разное время и наблюдал развитие зародыша с помощью микроскопа.

Рассказал, что Дигби был атомистом, верившим, что все состоит из мельчайших частичек и все можно объяснить, если описать атомы, их взаимодействие, изменения. Но объяснения стали слишком сложными, Лейла с трудом следила за ними. Она попросила рассказать, чем занимается сам Ноэл.

— Я тоже изучаю развитие семян, зародышей, — объяснил Ноэл, — думаю, что процесс развития, посредством которого мельчайшие организмы становятся законченными живыми существами, — это размножение, в котором живые атомы постоянно делятся. Полагаю, что они изменяются по заранее установленной схеме. Я видел, что ткань простых растений состоит из множества похожих частиц, живых атомов. Такие же атомы я наблюдал в тканях животных: печени, коже. Жидкость в организмах, кровь, сперма состоят из частиц в сыворотке, вода в реке полна живых существ, некоторые похожи друг на друга.

Мне интересны эти атомы, потому что они могут переносить болезни: мой отец однажды обсуждал это с Кармиллой Бурдийон. Нас учили думать о болезни как о нарушении функций организма, но наши тела сложнее такого простого понятия. Думаю, что болезнь — это повреждение частичек тела, возможно, что-то меняет их плохо или неправильно. Думаю, что в организм, особенно в кровь, часто проникают посторонние частицы и атомы. Может быть, кровопускание лечит некоторые болезни не восстановлением равновесия функций тела, а тем, что освобождает чужие частицы, но оно как метод работает несовершенно, не борется с основной причиной заболевания. Действенными лекарствами могут быть те, атомы которых борются с атомами болезни, а не нашего тела.

Ноэл понимал, что Лейла не может следовать логике его рассуждений, достаточно скрытой для нее, но она не сказала об этом, а лишь смотрела на него мягким взглядом. Он продолжал, пытаясь находить слова попонятнее.

— Если это так, — сказал он, — тогда я надеюсь понять, что такое вампиры. Не верю грегорианцам, что это черти в человечьем обличье, ни им самим, утверждающим, что различие кроется в душе, а не плоти. Возможно, частички тела вампиров подверглись изменениям, которые не произошли у обыкновенных людей. Ясно, что долгая жизнь вампиров зависит не от Божьей схемы для человечества, а заложена в них процессом, о котором только они одни и знают. Возможно, существует приводящее к изменениям средство, которое африканские вампиры применяют на ритуалах Ого-Эйодун, как галльские вампиры — на шабашах. Я не верю в действие молитв или песнопений вампиров. Только изменения в теле, вызванные прибавлением новых частичек, вызывают превращение обычной ткани в ткань вампиров. В это верил мой отец, хотя не успел все объяснить до своей смерти. Он, наверное, думал, что ткань вампиров можно обратить в человеческую ткань — возможно, введением какой-то клетки в их кровь. Может быть, своей смертью он хотел доказать это. Чтобы уничтожить вампиров, сначала их надо превратить в людей.

— Ты этого хочешь? — спросила она. — Не самому стать вампиром, но уничтожить тех, кто является ими?

Кордери покачал головой:

— Пока я только хочу понять, отодвинуть занавес, закрывающий механизм обычной жизни и тайны ткани вампиров. В росте растений или жизни существ, невидимых простым глазом, больше тайны, чем я представлял. Поэтому сначала нужно узнать правду: только тогда я смогу применить ее против пороков мира.

— А что говорит Квинтус о твоих атомах и частицах? — невинно спросила она.

Иногда Ноэл задумывался, всегда ли он должен быть в тени своего учителя. Когда Квинтус приобрел репутацию мудрейшего англичанина, первым вопросом по любому поводу всегда было: “Что говорит Квинтус?” Здесь повторялось то же самое. Квинтус был заокеанским бабалаво, которого слушали черные. Ноэл же оставался тем, кто смотрел в странный прибор.

Прежде чем он ответил, к ним подбежал Нтикима с новостью, переполнившей его так, что он едва мог ее произнести.

— Еще одно судно? — воскликнул Ноэл, вскакивая.

Но Нтикима тряс головой, показывая не на море, а на лес на северном берегу. Он взволнованно повторял: “Мкумкве! Мкумкве!”

— Что это? — спросила Лейла.

— Не знаю. — Ноэл слышал это слово, но забыл его значение.

Нтикима что-то говорил, захлебываясь, на уруба, но Ноэл не очень хорошо владел этим языком, и он перешел на английский.

— Идут люди, — сказал Нтикима. — Люди Адамавары. Они идут с элеми за бабалаво с моря. Время идти в Адамавару. Они идут! Они идут!

Ноэл смотрел на него, не веря своим ушам. Только двенадцать дней назад Квинтус и Лангуасс решили, что экспедиция продлится год. Как могли элеми узнать об этом? Когда эти путешественники отправились из своей страны?

— Откуда он знает об их приходе? — спросила Лейла.

— Живущие в лесу могут общаться звуком барабанов, — объяснил Ноэл. — Возможно, он услышал сигнал или новость сообщили спустившиеся по реке. Прибрежные племена посылают товары по реке на каноэ, новости по воде приходят быстрее, чем по суше. Африканские вампиры редко посещают дельту, и если они приходят, об этом знают все.

— И никто не пытается убить их?

— Конечно, нет. Эти вампиры — не князья, правящие как тираны, но боги, плетущие узоры из веры и магии, и туземцы полагают, что они плетут их хорошо.

Прибежали дети, раздосадованные тем, что не они первые сообщили новость, но стремящиеся исправить положение рассказами о подробностях. В гаме трудно было выделить что-то определенное, но других новостей, видимо, не было. Ноэл призвал к тишине и, убедившись в отсутствии важных сообщений, приказал всем разойтись.

— Что-то плохо? — неуверенно спросила Лейла.

— Трудно сказать. Элеми — это загадка, мы не знаем, могут ли они принести нам зло. Если они пришли за Квинтусом, они могут и уничтожить его, и помочь ему в путешествии.

— Как они могли узнать, что им надо прибыть сюда именно сейчас?

— Возможно, это совпадение, или они способны угадывать, этого мы не можем понять. Но судьба фактории в руках этих вампиров. Если бы они огласили наш смертный приговор, туземцы уже начали бы бойню. Мы видели черных вампиров раз или два, но они были безразличны к нам, будто мы принадлежим другому миру. Я всегда думал, что здесь, как и в империи, лучше не привлекать внимания таких существ.

— Так или иначе, “Стингрей” у причала, — сказала она, — и в случае необходимости рядом с твоей пушкой мы поставим много других.

Он засмеялся:

— Возможно, нам придется подняться на борт и оставить это место. Если элеми желают нам зла, в их стране нас ничто не спасет, лучше довериться дырявому судну и истрепанным парусам. Но если они хотят показать нам путь, тогда можно надеяться попасть в Адамавару живыми и здоровыми.