Питер Страуб - Мистер Икс

Четверть часа спустя офицер сопроводил нас в вестибюль. Несколько полицейских отвернулись, завидев Крича. Мы вышли в хмурое утро, было на двадцать градусов холоднее [73], чем вчера. Клочья тумана ползли через Главную площадь. Я почувствовал легкое прикосновение пальцев к моему локтю и принял это как подтверждение моего второго выхода на свободу. На скамейке близ фонтана из-под вороха одеял выбивались прядки золотистых волос Гоута Гридвелла.

– Спасибо, мистер Крич, – проговорил я и только тут заметил, что Крича уже след простыл.

Сквозь клубящийся туман я шел по Голубиной, Кожевенной, Овечьей, Паточной, Восковой улочкам, с каждым шагом ожидая услышать шаги и негромкий низкий смех, что возвестят о присутствии за моей спиной Роберта Я знал, что он сделал, и знал, почему он это сделал. И Роберт знал, что сделал я, – между нами больше не осталось притворства и обмана. Угрозы, исходившей от существа, известного мне как Мистер Икс, больше не существовало. Я сделал это, я победил. Роберт и я теперь пришли в равновесие, думал я, и мне хотелось сообщить брату, что я отдал половину состояния, которое он замышлял получить. Мы спасли друг другу жизнь. Пришло время расставаться. Все закончилось.

Я пересек Телячий Двор и обернулся, вглядываясь в невысокие дома и темные зевы проулков за фонтаном. Роберт медлил; он выжидал момент. Войдя в вестибюль гостиницы, я увидел Лори Хэтч, поднимающуюся из кожаного кресла.

Она обняла меня и прижалась шелковистой щекой к моему небритому лицу.

– Слава богу. – Она запрокинула голову и заглянула мне в глаза. – Как ты?

– Донесения все еще поступают, – улыбнулся я.

– Я… Я чувствовала, будто… Не знаю, что я чувствовала. Мне надо было увидеть тебя. Вчера вечером мир будто сошел с ума. Я чувствовала себя такой беспомощной. Потом вломилась полиция, стала задавать вопросы… Они даже спрашивали о фотографиях. Тебя тоже?

– Они общались со мной всю ночь, – сказал я.

– И отпустили. Значит, у тебя все в порядке?

– Все в порядке.

Лори опустила голову мне на грудь. Я бросил взгляд над ее макушкой на таращившегося на нас дневного портье, и тот нырнул за стойку.

– Прости за то, что я сделал с твоей жизнью, – проговорил я. – Это была ошибка.

– Нет, Нэд, не надо. – Она положила ладонь мне на грудь. – Это не ты сделал ошибку, а я. Господи, как же я измучилась, как я боялась – я ведь совсем не задумывалась о том, что могу все погубить. Меня будто закружило и понесло – я лишь хотела, чтобы со мной рядом всегда был ты.

Когда мы поднимались по лестнице, я держал ее за руку. Я захлопнул дверь номера, и Лори приникла ко мне всем телом.

– Как давно ты знала? – спросил я.

– Что знала? – Не видя ее лица, по движению губ я почувствовал, что Лори улыбнулась.

– Ты знала, кто я, когда увидела меня в первый раз?

Макушкой она едва не ударила меня в подбородок. Затем отстранилась на пару дюймов:

– Да откуда ж?

– Стюарт убрал тебя из комитета, потому что не хотел, чтоб ты увидела в архиве фотографии, которые я показывал вчера.

– Да бог с ним, со Стюартом. Ты думаешь, я тебя узнала?

– Я пытаюсь это выяснить.

Она сердито отстранилась на целый шаг:

– Стюарт интересуется своей семьей раз в сто больше, чем я. Я даже не припомню, интересовалась ли когда-нибудь прошлым Хэтчей. Да, я видела архив, если ты это имеешь в виду. Вполне возможно, что твое лицо показалось мне знакомым тогда, в больнице, но я и сейчас не могу понять, отчего так произошло.

– А ты не звонила Паркеру Гиллеспи через два дня после этого?

– Разумеется, звонила! – Взмахнув руками, Лори застыла с поднятыми вверх ладонями. – В городе ведь объявилась Эшли, помнишь? И я очень встревожилась: что будет с Кобби, если Стюарта вдруг посадят. Вполне естественной реакцией было позвонить адвокату и посоветоваться с ним. Нэд, не делай несчастными нас обоих.

Я взял ее ладонь в свою и поцеловал:

– Я никого не хочу делать несчастным. Я всего лишь ищу ответы. Ты вот что мне скажи. На следующий день после того, как ты сделала все, чтобы помочь мне найти Эдварда Райнхарта, ты хотела, чтобы я обо всем забыл.

Лори положила ладонь мне на бедро:

– Милый, это ведь ты мне сказал, что, как тебе кажется, ты можешь подвергнуть опасности Кобби и меня.

– Ты, наверное, еще ничего не знаешь о Гринвилле Милтоне.

Ее глаза расширились.

– Прошлой ночью Гринни заказал два билета первого класса в Мехико и рванул в мотель в Кейп-Джирардо. С собой он прихватил сто тридцать тысяч долларов и пистолет, а перед тем умолял свою подружку ехать с ним. Когда она отказалась, он покончил с собой.

В глазах Лори мелькнула тень мысли – четкой и безошибочной, как теорема Евклида. Она пошла к столу, постукивая кончиком указательного пальца по губам:

– А Стюарт в курсе?

– Потому, наверное, мы и позвонили К. Клейтону Кричу.

– Стюарт пытается погубить столько народу, сколько в его силах. Он пытается утопить буквально каждого, кто когда-либо имел с ним дело. – Лори выдвинула стул, с которого капитан Мьюллен провозгласил о рождении нашего правдоподобного вымысла, и устало на него опустилась. – Он пытается погубить все, что может.

– Включая траст Хэтчей, – закончил мысль я.

Беглая улыбка, порожденная мыслями о разрушительных намерениях ее мужа, исчезла. Лори скрестила ноги и подождала, что я скажу еще. Она выглядела непорочной и чистой, как горный поток.

– Стюарт позвонил Паркеру Гиллеспи, – продолжил я. – Он не мог знать о моем разговоре о Кордуэйнере Хэтче с полицейским по имени Мьюллен. Он просто хотел все сломать.

– Он хотел сломать меня, – проговорила Лори.

– Стюарт заявил, что хочет отказаться от прав на наследство. Он сказал Гиллеспи, что обнаружил существование законного наследника, Нэда Данстэна, являющегося незаконным сыном старшего брата его отца. Плохие новости для Кобдена Карпентера Хэтча, однако он не в силах идти против истины. Примерно таким был их разговор.

Лори поерзала на стуле и заметила аккуратное граффити на краю стола. Она подняла руку и провела вдоль надписи пальцами, в точности как это сделал Мьюллен. Откуда-то очень издалека донесся до меня голос Стар: «… Он все глубже и глубже погружался в ту мелодию, и тут вдруг она раскрылась, словно утренний цветок, и выплеснула сотню других мелодий, каждая из которых становилась с каждым мгновением полней и красивей…»

– О Кордуэйнере я слышала немного, – сказала Лори. – Когда-то очень давно он, кажется, был за что-то арестован, да?

«… И я стояла, замерев, а во мне наливался жизнью ты, и я думала, что после этого будет еще одно прекрасное рождение…»

– Условие об арестах и обвинениях никак не затрагивает Кордуэйнера. Кобден Хэтч в конце шестидесятых внес поправки.