Донна Бойд - Алхимик

У меня на несколько мгновений перехватило дыхание.

– Ты хочешь сказать – секунду назад я мог убить тебя своим ножом?

Он снисходительно покачал головой.

– Нет, это должно делаться с умыслом, как и все остальное. А ты не собирался убивать меня сейчас.

Я сощурился.

– Глупо с твоей стороны мне это говорить.

– Возможно. – И хотя он улыбался, глаза его казались усталыми. – Сейчас ты в это не поверишь, но придет день, когда ты более не будешь относиться к смерти безразлично, не будешь гордиться своей неуязвимостью. Ты, по сути дела, станешь приветствовать ее, жаждать, как возлюбленную, ускользнувшую из твоих объятий.

Я вспомнил о Нефар.

– У меня уже был такой день.

Едва сказав это, я подумал о том, что следует вести себя осмотрительно, ибо, как это выяснилось, передо мной сидел, пожалуй, единственный человек на земле, которого мне следовало опасаться.

Он вздохнул:

– Не беспокойся, Хэн. Я пришел сюда не для того, чтобы причинить тебе вред. И не надо меня бояться – через сотню лет или около того ты без труда сможешь читать чужие мысли. Это один из первых навыков, которыми ты овладеешь.

Мой голос едва не сорвался.

– Ты для этого сюда пришел? Учить меня?

– В сущности, да. Меня расстроило, что ты… покинул храм до завершения образования. Это никуда не годится. Я здесь для того, чтобы тебе помочь.

– У тебя нет ничего, что нужно мне.

– Ах, все-таки есть. – Он твердо выдержал мой взгляд. – У меня есть ответы.

– Я ничего не хочу спрашивать у лгуна и убийцы детей.

– Правда? – Его безразличие проявилось в том, что он лишь слегка приподнял бровь. – Тогда я пойду. Может, снова увидимся лет через сто или около того.

Пока он шел к двери, я боролся с собственными гневом, упрямством и пустыми унылыми звуками от поступи бесконечных лет, ведущих в будущее. Я проговорил, выплевывая слова, не в силах сдержаться:

– Чем была обитель Ра?

Обернувшись, он раскинул руки ладонями вверх, и на лице его отразились умиротворенность и терпение.

– Это долгая история, и мы оба устали от путешествий. Накрой на стол, принеси еще вина, и тогда поговорим.

– Древнее это было место – даже когда я пришел туда, сто жизней тому назад.

На каменном столе лежали остатки нашего пиршества: финики и хрустящий хлеб, пропитанный оливковым маслом, мясо ягненка, поджаренное с травами, и чашки с орехами. Догорал факел, и закончился второй кувшин вина. Я откупорил третий.

– Никто не знает, с чего все начиналось и кто стоял у истоков, но назначение обители и тогда, и в твое время оставалось неизменным: сохранять мистические знания мира и воспитывать хранителей этих знаний – практикующих магов великого искусства управления Природой. – Он на миг опустил глаза. – Теперь, разумеется, нечего хранить, некого воспитывать.

Чувство вины подступило к горлу внезапной горечью.

– И на протяжении всех столетий эти практикующие маги и Мастера обновляли свою энергию пеплом невинной плоти.

Он не пошевелился.

– Со всего света туда собирали аколитов, которых отбирали по особым признакам – наследственным, либо по раннему развитию, обещающему, что из них вырастут настоящие эксперты своего дела. Понимаешь, человек с этим рождается, как рождается с предрасположенностью к маленькому или большому росту, однако узнать об этом невозможно, пока оно не проявится. Очень часто дети людей со сверхъестественными способностями проявляют те же качества, но столь же часто – нет. А иногда маг появлялся из среды обыкновенных людей, и мы узнавали о нем по слухам, окружавшим необычные обстоятельства его рождения или детства. К примеру, родиться в «сорочке» – это обнадеживающий признак, или разговаривать в детстве с невидимыми существами или животными, или проявлять небольшие спонтанные чудеса. Такие вещи привлекали наше внимание, и мы просили родителей отдать ребенка под нашу опеку. И они соглашались. О такой жизни, которую мы предлагали их отпрыскам, многие семьи могут только мечтать – духовная должность, роскошь и безопасность для них самих и всех их родственников.

– Не считая того, что никакого духовенства нет, – резко возразил я, – по крайней мере, в обители Ра. Я путешествовал по всему свету и не встретил ни одного жреца, который бы там обучался или стремился обучаться. Вы лжете семьям и убиваете детей. Никто никогда не выходил из обители Ра.

Дарий улыбнулся.

– Я вышел из обители Ра. Ты тоже. Как Нефар и Акан. За многие века набрались и другие.

Хотя я понимал, что мое любопытство лишь насмешит его, но не мог удержаться от вопроса, то и дело омрачавшего мое существование.

– А моя семья? Кто мои родители?

Дарий, не моргнув глазом, ответил,

– Твой отец – могущественный маг. А мать – уличная проститутка. Теперь след их затерялся, и им нет до тебя дела. Ты родился в придорожной канаве и был оставлен на произвол судьбы. Мать, вероятно, едва осознала, что родила тебя. Не найди мы тебя, ты бы не прожил и недели.

Возможно, дело было в вине, или в позднем времени, или в необычных обстоятельствах этого дня, но я совсем ничего не почувствовал и уже не понимал, зачем задал этот вопрос.

– Итак, – без всякого выражения констатировал я, – меня спасли от ранней смерти, вытащив из грязной канавы, чтобы сделать позже пищей для огня. – Я нехотя поднял кубок в приветственном жесте. – Прости, если я не выказываю должной благодарности.

На его лице отразилось нетерпение.

– Черт бы побрал твое невежество, Хэн. Неужели ты до сих пор не понял? Проходить Испытание никого не заставляли! Ученики приходили к нам и умоляли о позволении подвергнуться ему, прекрасно понимая, что их ждет!

– Мирису не просил, чтобы его бросили в огненную яму! – Мой голос зазвенел, когда на меня нахлынули образы той ужасной ночи. – Он не просил вас сделать его жертвой вашего торжества!

– Разумеется, просил, – высокомерно ответил Дарий.– Ни один кандидат не проходит Испытание, не будучи предварительно проинформирован. И ни один кандидат ни на миг не усомнился в том, что выживет.

Я уставился на него:

– Ты лжешь.

Он в нетерпении покачал головой.

– Подумай хорошенько, мальчик. К тому времени, когда посвященный готов пройти Испытание, он уже совершил тысячу чудес, видел сотни раз, как невозможное становится возможным. Он ходил по океану, не замочив ног, летал без крыльев, ползал на животе подобно змее и парил в вершинах деревьев, как птица. Разве он мог в таком случае сомневаться, что невредимым пройдет через огонь? Ты бы усомнился?

На миг я лишился дара речи, и в голове закрутились его суждения. Я пытался понять их логику и скрытый смысл.

– Но он не выжил!. – наконец закричал я. – Никто не выживает!