Артем Тихомиров - Комната, которой нет

Где исток зла?

– Знания приносят одни несчастья, – сказал Виталий. – Зачем тебе копаться в старой ране? Хочешь истечь кровью?

Паралич стал понемногу проходить. Сила, которой обладал дух комнаты, наверное, не была неисчерпаемой.

– Зачем ты пришел? Ведь тебя нет… Нет тебя.

– Я есть. Верьте в мою суть, потому что это ваше спасение, только в этом…

– Спасение от чего?

– От этого гнусного мира, который не хочет и не знает меня… Можешь поверить на слово, что очень скоро все изменится, постепенно я буду везде, моими устами будет говорить все и устанавливать, воплощать мир по моему желанию. Потому что я – гений, я всеобщий объединяющий животворящий дух. Тот, кто вне меня, тот мертвец, потому что я – жизнь, – произнес устами Виталия ребенок. – Истина во мне и только во мне, запомни и поверь.

– Что же ты собираешься делать?

– Продолжить свой род, свое семя запустить в мир, чтобы очистить его.

– Ты бредишь. У тебя все равно не получится, выродок, – прошипела Альбина. Она уже полностью владела своим телом, но опасалась это показывать. Нужно выбрать момент. Ее мозг подыскивал варианты побега – куда угодно, лишь бы подальше от призрака.

Самым главным препятствием был ужас, сковывающий сознание и волю. Ничего не могло сравниться с ним по уровню воздействия.

– Ты ошибаешься, – изменившимся голосом ответил призрак. Кажется, его серьезно задели ее слова. – Твое сопротивление ни к чему не приведет. Ни твое, ни чье-либо еще. Я познаю одних и забираю силу у других… Вы все почему-то думаете, что сильней меня. Когда-то, возможно, так и было, но не сегодня, не сейчас. Я извлек уроки, я сражался за то, чтобы возродиться, я страдал, чтобы нести истину, и теперь я непобедим. Вы слабы и безвольны, а это значит, что я все время буду победителем.

– По-моему, ты много болтаешь, недомерок. Думаешь, напялил на себя облик мужчины, так уже и можешь бить себя пяткой в грудь? – спросила Альбина. – Ты все такой же дегенерат.

Виталий закричал, поднял ее над головой и швырнул об пол, но Альбина не ударилась о доски… а полетела с огромной высоты. Она ощущала этот дикий, бешенный, предсмертный выброс адреналина, как случается иногда во снах, где человек срывается с ужасной высоты в пропасть. Но здесь было еще хуже. Это даже невозможно было назвать сном. Альбина кричала, падая с все увеличивающейся скоростью, и видела внизу темносерый, чуть смоченный дождем шершавый асфальт. Ее сердце готово было разорваться, когда рука призрака вырвала ее из этой галлюцинации и бросила в другую.

Альбина стоит, наклонившись к унитазу, чья-то рука пригибает ее все ниже, волосы касаются ободка. Трусы спущены, а позади дергается ребенок.

– Помнишь, как это было? – приговаривает он.

У нее из промежности идет кровь. Капли четко выделяются на кафельной плитке. Альбина, закусив губу, ждет, когда все закончится. Слезы не дают ей ничего видеть, да и видеть нечего, кроме дна унитаза, откуда поднимается аммиачный запах мочи.

За стеной находятся родители. Они смотрят телевизор, дневное телешоу.

– Отпусти меня, – прошептала Альбина. – Хватит. Все, хватит…

– Значит, помнишь, – рычит ребенок. – И поделом. Все будет так же, но уже гораздо больше удовольствия… и на этот раз вы все понесете. Помни, что мы одна семья!

Собрав силы, Альбина выпрямилась и оттолкнула чудовище. Туалет исчез, комната предстала перед ней в том же виде – обшарпанное помещение, в котором воняет грязью и тряпьем. Окно, забитое досками, и две двери друг напротив друга.

Альбина покачнулась, но удержала равновесие.

На расстоянии двух метров от нее стоял мальчик в рубашке и джинсах. Какой-то жуткий, не поддающийся точному описанию урод, слепок известных ей людей. Существо, не имеющее право на бытие. Карикатура.

– Что, бежать хочешь? – спросил он.

– Заткнись…

– Ты не можешь мне угрожать, если не уверена, что способна причинить мне вред. Вы все такие, детоубийцы, гадины подколодные, мамочки. Я научу вас быть матерями, не беспокойтесь. Но урок будет жестоким. Вам надо искупить свою вину передо мной.

Альбина плюнула в его сторону, не имея возможности ударить.

– Мы тебе ничего не должны. Это ты ломал нам детство и жизнь.

Чудовище засмеялось.

Альбина повернулась и бросилась к ближайшей запертой двери. Комната изменилась, принялась удлиняться, пробуя помешать Альбине, однако трюк не сработал. Она все-таки схватилась за ручку и дернула на себя.

Позади зашелся в грязной ругани призрак.

Альбина почувствовала, что он бежит к ней.

Она понятия не имела, куда ведет дверь, но в надежде спастись, отбросив логику, ринулась именно туда. Альбина помчалась по еле освещенному коридору и лишь через несколько секунд до нее дошло, что она попала в ловушку.

Дверь у нее за спиной захлопнулась.

Альбина обернулась. Она была в тупике. В коридоре стало светло, и она увидела, что впереди только стена. Куда же теперь? Ведь можно было попробовать пробиться к своей квартире, а потом забаррикадироваться изнутри… чем угодно. Хорошая мысль, да только бесполезная. Теперь ребенку ничто не помешает. Дверь лишь символ его свободы. Символ?.. Выходит, на самом деле ее и нет?

Альбина не успела как следует обдумать эту мысль, как вдруг услышала мяуканье, все нарастающий рев множества разозленных кошек. Сначала можно было различить отдельные голоса и шипение, но вскоре они слились в одну дикую страшную симфонию. Звук шел отовсюду: от стен, от потолка, от пола.

– Выпусти меня отсюда! – закричала она.

Призрак не появился и даже не заговорил с ней.

Внезапно потолок разошелся по всей длине, точно раскрыли огромную молнию, и на Альбину посыпались кошки. Одна, две, три… Двадцать, тридцать. Сотни, тысячи. Воющие, рычащие, шипящие животные, готовые кусаться, царапаться, убивать. Альбина завизжала. Когти впились ей в голову, в спину и руки, кошки повисли на коже, били по лицу.

Она стала сбрасывать их с себя, но сверху падали все новые, будто их вываливали из кузова самосвала. Мелькали хвосты, морды, клыки. Альбине вцепились в ухо, она упала на живую кошачью массу, размахивая руками и ногами. Кошки оглушительно орали под ней. Они вцепились в каждый сантиметр ее кожи, рвали одежду.

Альбина стала терять сознание, задыхаться. Кошки падали из зева в потолке, давя на нее и на своих товарок всей массой.

Так продолжалось, пока животные целиком не заполнили собой пространство коридора.

Кошачьи клыки прокусили Альбине нос, губы, щеки, вгрызлись в глаза.

Она потеряла сознание.

Во сне Игорь спасался от старика, гнавшегося за ним по улице.

Он изо всех сил жал на педали, велосипед поскрипывал, точно протестуя против такой нагрузки, но старик не отставал. Его скорость и широкие шаги профессионального бегуна никак не вязались с хилой внешностью, сгорбленной спиной и тонкой куриной шеей.