Виталий Гладкий - Окаянный талант

Правда, перед этим прапрадед, которому к тому времени стукнуло уже немало лет, успел жениться на двадцатилетней девушке по имени Луиза. Она была дворянских кровей из добропорядочной семьи немецких бюргеров [21].

Семейная легенда гласит, что прапрадед окрутил будущую жену лихим гусарским наскоком – всего за один день влюбил в себя невинную прелестницу, попросил ее руки у родителей и обвенчался.

Свадьба, увы, не состоялась, потому что ему пришлось срочно уносить ноги от своих недоброжелателей. Жених и невеста едва не на ходу вскочили в дилижанс, где дружно сплели своим попутчикам какую-то душещипательную амурную историйку (похоже, чистая и непорочная Луиза оказалась под стать ветреному суженому), и те устроили им свадебный пир в каком-то безызвестном яме [22], где им прислуживал за столом станционный смотритель.

Приехав в Россию, прапрадед срочно поменял свою фамилию на фамилию жены и стал Радловым. Наверное, он чересчур много нагрешил, и таким образом решил спрятать концы в воду.

Фотография супружеской четы Радловых, которую нечаянно нашел Олег, была наклеена на плотный картон, а внизу находилась подпись золотым тиснением – в углу картонной рамки фирменный знак фотоателье и имя фотографа «Karl Bulla» (мелким шрифтом), а имена изображенных на снимке – «Helge und Luise Radloff» – более крупным шрифтом с лихими завитушками.

Так Олег и узнал, что получил свое второе имя в честь прапрадеда.

– Откуда вам известно это имя? – опомнившись, требовательно спросил Олег.

– А каким образом ты определяешь, где и сколько нужно положить той или иной краски на холст, чтобы написанное тобой полотно было не мазней, а картиной?

– Понятно, – буркнул Олег. – Кто на что учился…

– Верно. Именно так.

Несмотря на архаический вид и весьма преклонные годы, старуха говорила вполне грамотно, почти по-современному, в отличие от Беляя.

«Может, это какая-нибудь ученая дама, которая ушла в отшельничество? – подумал Олег. – А что, вполне возможно. Обнаружила у себя нестандартные экстрасенсорные способности и предпочла удалиться от мира в глухомань. Такие случаи бывали. Почему не в православный монастырь? А потому, что ее дар по церковным канонам попахивает серой. Он не от Бога, а от дьявола. Интересно, сейчас мои мысли она прочитала?».

Он украдкой посмотрел на Ожегу. Но, похоже, в данный момент ей было не до чтения мыслей.

Она усердно орудовала пестом, растирая в ступке какие-то снадобья в порошок. Работала Ожега сосредоточенно, хмуря густые, сросшиеся у переносицы брови, при этом что-то тихо и напевно бормоча себе под нос.

Ожега совершенно не обращала внимания на Олега. Но он был не в претензии. Каким-то образом художник сообразил, что она готовится к сеансу ясновидения. А иначе, зачем старый прохиндей Беляй так настаивал, чтобы Олег обязательно пообщался с ведуньей.

– И долго мне так сидеть? – наконец не выдержал Олег чересчур затянувшейся паузы.

Ответом ему было молчание. Старуха продолжала свои манипуляции, совершенно не обращая внимания на художника.

Ему очень хотелось как можно быстрее покинуть эту избушку на курьих ножках. Он вдруг увидел себя как бы со стороны, глазами другого человека.

«Что делает вполне современный горожанин, не сильно обремененный предрассудками, в жилище отшельницы, возможно, полусумасшедшей? – вопрошал незнакомец. – Он хочет узнать свою судьбу… Какая чушь! Это по определению невозможно. Наверное, этот глупый малый не знает, что судьба человека на коленях богов. Так говорили древние. Ее можно в любой момент стряхнуть с колен, как пыль, и тогда любые предсказания окажутся всего лишь набором пустых, ничего не значащих фраз, сотрясением воздуха в колбе…»

Олег попытался освободиться от наваждения, но не смог. Его второе «эго» – если это было оно – продолжало с циничным напором:

«Кому ты поверил, чудак? Старому пердуну, у которого с годами поехала крыша, и он впал в язычество. Еще бы не впасть. Тут в округе верст на двести нет ни одной церквушки. Вот бабки-дедки и создали свою мафию, сообразуясь с древними верованиями, в которых человек неразрывно связан с природой и ее тайными силами. Вполне естественный процесс. Посидишь в глухомани лет, эдак, пятьдесят, конфуцианцем станешь, даже не зная основ учения мудрого китайца Конфуция…»

– Теперь я знаю, что ты пришел ко мне с чистым сердцем и добрыми помыслами, – вдруг нарушила сильно затянувшуюся молчанку Ожега. – Твоя душа – как чистый бумажный лист. Но на нем вскоре могут появиться письмена, начертанные кровью. Берегись неведомого писца, он уже приготовил перо.

– И это… это все?!

«Господи, что за ахинею она несет?! – с отчаянием подумал Олег. – И вообще – почему я сюда пришел и зачем мне все это надо?!»

– Нет. Это не гадание, а всего лишь прелюдия, милай, – ответила Ожега и попыталась улыбнуться, но улыбка у нее вышла какая-то не натуральная, а вымученная. – Для того, чтобы ведать судьбу человека, требуется его согласие. А ты пока не готов к этому. Нет в тебе веры.

– Вы правы – я вам не верю, – угрюмо сказал художник. – Хотя вы уже и доказали, что в своем деле кое-что смыслите. Кстати, перед гаданием, насколько мне известно, нужно «позолотить ручку». К сожалению, денег у меня немного, да и те не наши, а зарубежные. Беляй, к примеру, отказался их брать.

– Значит, внутренне ты согласен на то, чтобы я обратилась к берегиням [23], – с удовлетворением констатировала Ожега. – Только они могут расплести узелки твоей судьбы, пользуясь подсказкой Гамаюна [24]. А что касается денег… – Она подошла к сундуку, открыла его, достала оттуда ларец – такой же древний, как и сам сундук – и поставила его на стол перед художником. – Смотри, – сказала Ожега, открывая крышку ларца.

Олег невольно охнул. Ларец почти доверху был заполнен золотыми монетами! Там были и царские червонцы, и чешские дукаты, и польские талеры, и даже монеты неведомых стран, скорее всего, арабских, если судить по надписям.

– Нужны ли мне твои деньги? – не без иронии задала риторический вопрос старуха и вернула ларец обратно в сундук.

«Откуда?…» – хотел было спросить Олег, но тут же прикусил язык. Понятно, откуда. Значит, Беляй не врал, сокровища и впрямь существуют. Если и не Бонапарта, то кого-то другого, может, клад богатого купчишки или хитника с большой дороги, в царские времена грабившего проезжих, а денежки прятавшего в самой глухомани.

И самому Олегу не блазнилось – под камнем и впрямь лежали золотые.

Похоже, Ожега нашла клад… Ларец даже на первый взгляд тянет не меньше, чем на миллион долларов. Это же надо – бабуля оказалась болотным «олигархом». Если потрусить все деревни области, то даже в этом случае вряд ли наберется столько денег, как у этой старой болотной совы.