Виктор Точинов - Корабль-призрак

И встретился наконец с экипажем «Тускароры».

Двухъярусные койки были заполнены мертвецами. Мумифицированные тела лежали ровно и аккуратно, будто моряки даже не успели проснуться по сигналу тревоги — да и был ли он, этот сигнал? Одинаковые флотские одеяла, оскаленные рты, провалившиеся носы и пустые глазницы. Иссохшая кожа на лицах, кистях рук и открытых участках кожи.

Сзади удивленно присвистнула Диана. Лесник сделал шаг вперед, водя лучом фонарика по сторонам. Железные переборки и низкий подволок кубрика были не просто покрыты слоем ржавчины — коррозия проела их почти насквозь. Он вынул нож, ткнул в переборку — лезвие почти без сопротивления пробило путь в соседнее помещение…

Сколько же надо времени, чтобы все так проржавело? Тут счет уже явно шел на века…

Застыв на месте, он повторил опыт, ткнув ножом у своих ног — появилось нехорошее подозрение, что разгуливать здесь не стоит: можно отправиться на нижний ярус корабля прямиком, без помощи трапов…

Подозрение не подтвердилось. Опора достаточно прочная… И то ладно.

— Не бывает такого, — негромко сказала Диана.

— Чего не бывает?

— Чтобы так мумифицировались тела, нужен особый микроклимат, с минимальной влажностью — что исключает коррозию металла…

— Не бывает — но факт налицо, — вздохнул Лесник. — Загадка природы… Можешь обратиться за разъяснениями к столь не любимым тобой академикам. Скажи спасибо, что борта «Тускароры» в относительно приличном состоянии.

— Ты, наверное, хотел сказать: надводная часть бортов? — невинным тоном осведомилась напарница.

— Умеешь ты вдохнуть оптимизм, поднять настроение…

Прикоснувшись к одному из одеял, Лесник убедился, что оно истлело почти до трухи. Неосторожное движение — и свисавшая с правой койки кисть одного из мертвецов отвалилась и, упав на пол, рассыпалась на несколько частей — даже связки успели истлеть.

Место не просто было неприятным — отчетливо давило на психику. Хотя, казалось бы, трупов в своей работе Лесник навидался… Но этот проржавевший коллективный саркофаг вызывал навязчивое желание: поскорее уйти и никогда не возвращаться.

— Что ты там ищешь? — нервно спросила Диана, не приближаясь к койкам с мертвецами. Диана — и нервы?! Чудеса… Не бывает. Лесник повернул к напарнице лицо и улыбнулся — в свете фонаря его улыбка смотрелась ничуть не лучше ухмылок обитателей кубрика.

— А что попадется, то и ищу. Часы, коронки, обручальные кольца… Золотишко, сама знаешь, не ржавеет…

— Коли уж ты заговорил, как персонаж фильма в гоблинской озвучке, — ледяным тоном произнесла Диана, — моя психотерапия и в самом деле подняла тебе настроение. Чересчур подняла…

Она демонстративно отвернулась.

Лесник вздохнул, шутка и в самом деле получилась неудачная. Если вообще бывают удачные шутки в таких местах… Он достал из кармана плоскую металлическую фляжку, встряхнул — увы, пусто.

Стоявшая спиной к напарнику Диана, тем не менее, прекрасно поняла значение еле слышного звука.

— Уймись, алкоголик! Кто вылакал все запасы «смирновской» в «Старом Кацмане»? А еще мне очень любопытно, куда делся спирт из компаса в рубке «Ариты»? И когда ты успел растратить все командировочные, хотелось бы знать? Почему мне пришлось всучать Андерсону резаную бумагу? Уж на аванс-то за фрахт «Ариты» нам вполне хватало.

— Какой-такой спирт?! – дурашливым голосом возопил Лесник. — Понятия не имею, не видел никакого компаса, не трогал никакого спирта, да и было его там совсем чуть, меньше стакана — испарился, не иначе. Спирт, если верить химикам, — жидкость летучая!

Он намеренно нес полную ахинею, рассчитывая обойти скользкий вопрос о командировочных. Незачем Диане задумываться, на что напарник истратил и в самом деле изрядную сумму. Совершенно незачем.

— Утомил… Или ты начинаешь работать, или на ближайшем заседании Капитула встанет вопрос о твоем морально-бытовом разложении!

— Да я на твой Капитул… — начал было Лесник, но закончил совсем иным тоном:

— Пойдем-ка отсюда, да побыстрее… Здесь мозги идут вразнос, и не только из-за гнетущей обстановки. Что-то не хочется, как лейтенант Харпер, лежать на койке и пускать слюни…

Напарница, похоже, собралась что-то возразить, но в этот момент сверху донесся басовитый голос корабельного гудка, а затем — лязг металлических ступенек под торопливыми шагами.

Лесник бросился к выходу, Диана — за ним.

На верхней палубе они увидели шкипера Андерсона — отчаянно вопящего и размахивающего руками.

Чуть позже обнаружилась и причина столь странного поведения Андерсона. Пока он занимался обследованием брошенного корабля, его траулер отдал швартовы и теперь, рокоча дизелем, задним ходом медленно отваливал от эсминца. Очевидно, кому-то на борту «Ариты» очень захотелось самому занять место шкипера.

Вскоре рыболовное судно скрылось в тумане, а через некоторое время утих и рокот мотора. Шкипер Андерсон закончил извергать проклятия ему вслед и, сверкая налитыми кровью белками глаз, обернулся к Леснику и Диана.

— Это была моя коробка! Черт вас раздери, моя коробка! А теперь они бросили нас здесь, а сами слиняли. Конечно, это все проклятый Гросс подстроил. Он давно зарился на мою долю, так сейчас она вся и достанется ему. А виноваты во всем вы! Вы затащили меня сюда, на эту проклятую ржавую посудину, где мы все и отбросим копыта! Здесь ведь даже не осталось ни одной нормальной человеческой шлюпки, на которой мы могли бы уплыть!

— Успокойтесь, капитан! — Лесник попытался положить руку на плечо Андерсону, но тот вырвался и отскочил назад. — Сейчас мы поднимемся в рубку, наладим рацию и пошлем сигнал бедствия. Уверен, что не позднее чем через пару-тройку часов кто-нибудь да откликнется…

Но сначала они отправились к хроноустановке — благо ее местонахождение долго вычислять не пришлось.

Про город Санкт-Петербург, построенный волей страдающего эпилепсией царя в болотистом месте у неспокойной шведской границы, скептики и недоброжелатели говорили: по меньшей мере странно размещать сердце Империи под кончиком ногтя. Если считать сердцем «Тускароры» хроноустановку, размещена она была не менее странно. Хотя и не под ногтем — корму судна обычно соотносят с другой частью человеческого тела.

Получив в свое распоряжение эсминец, ученые перестроили его весьма радикально. Срезали и демонтировали немалую часть оборудования и надстроек кормы, разместив там новую надстройку, совершенно не вписывающуюся в общий вид корабля.

Полукруглая приземистая башня казалось монолитом из металла — ни иллюминаторов, ни дверей, ни люков… Антенны и вентиляционные отверстия тоже отсутствовали… Металл, судя по цвету, оказался каким-то сплавом на основе титана. А судя по звуку, каким надстройка отзывалась на стук, был преизрядной толщины.