Джон Ширли - Демоны

Он сказал это в ту ночь, когда мы с неподдельным изумлением узнали из вечернего выпуска новостей официальное мнение правительства относительно демонов: что демоны не существовали как физическая реальность, что это все было какой-то акцией с применением галлюциногенного газа, предпринятой некоей сектой промышленников ради претворения в жизнь их невразумительного плана овладения миром.

Каким-то образом оказалось, что не существует ни одной записи демонов – ни на видео, ни в цифровом виде. Ничего. Все записи оказались стерты. У нас есть свое объяснение этому феномену; у властей свое. Это не имеет значения.

Все убийства, как заявили представители властей, совершались людьми – хотя некоторые из них были в костюмах, возможно, даже усиленных робототехникой. Те, кому вспоминается что-либо другое, вспоминают галлюцинации, вызванные фальсифицированными видеоматериалами и массовым гипнозом. Предыдущий президент предположительно был убит каким-нибудь одурманенным наркотиками террористом.

Мир пытается забыть – и это вполне понятно, он и должен это делать. Планируется Всемирная Ярмарка, Олимпийские игры. Множество зданий отстраивается заново. Но остается достаточно тех, кто помнит – миллионы людей, уверенных в том, что они помнят, людей, знающих, что мир духовный – это мир материальный; что мир материальный – это мир духовный; что вселенная – это только понятие в уме, видящем положенные ему сны, зовущем нас вернуться к сокровеннейшему: через пробуждение – к тому, чем мы являемся на самом деле.

Что до меня, то я немного пишу и рисую для журнала «Летопись», который финансирует Пейменц и которым я заведую. Мелисса остается Мелиссой – большую часть времени. Лишь изредка она соглашается показать мне свое истинное «я». Мне трудно смотреть на ее высшее «я» – для этого света не придумано солнечных очков. Но она немного приоткрывает ставни, когда учит тех, кто сотнями приходит, чтобы услышать ее – в скромном маленьком здании, которое выстроили для нее, Зале Воспоминания, в дубовой роще на месте бывшего ранчо около Мартинеса.

А еще с нами живет небольшой человечек по имени Йанан с усами и печальной улыбкой, прибывший из Турции. Он сказал, что его прислал Ньерца в качестве моего персонального инструктора, чтобы подготовить меня к тому моменту, когда настанет время – может быть, скоро; может быть, спустя годы – вступить в Круг Осознающих.

Время от времени я делаю еще один шаг к той точке, где увижу себя таким, какой я есть; где увижу, кто я есть в действительности; где я прощу то, что простить нельзя. И каждый шаг к этой точке радостен – но каждый шаг приносит боль.

Сан-Франциско

Давайте говорить откровенно. Давайте не будем здесь ничего придумывать. Стивену Искероту просто приснилось все, что произошло в маленькой комнатке на вершине пирамидального здания «Западного Ветра». Такое здание действительно существует, но в нем нет такой комнатки – по крайней мере в точности такой. Она существовала только в его сне – и, возможно, еще в том месте, где во снах преломляется реальность.

«Ты же проснулся в своей постели – проснулся и вспомнил это, – говорил он себе на протяжении всего рабочего дня. – Это был просто сон. – И вновь повторял: – Только сон. Так что выкинь это из головы».

Однако воспоминание об этом сне засело в его мозгу, как клещ. Корчащиеся лица, лохань с грибами.

Стивен продолжал думать об этом в пять часов пополудни, сидя в скрипящем кресле в офисе Дейла Уиндерсона в здании «Западного Ветра» в деловом районе Сан-Франциско, ожидая аудиенции с самим Дейлом, генеральным директором корпорации «Западный Ветер».

– Аудиенция с самим папой! – сказал Квеллман, инспектор, и в его смехе прозвучала зависть. Зависть, поскольку не кто иной, как молодой Стив Искерот, был вызван, чтобы встретиться с самим Дейлом, лично и наедине. Не было сомнений, что речь шла о повышении: генеральный директор не увольнял людей самолично.

Стивену хотелось пересесть в другое кресло. Безжизненное сухое дыхание кондиционера сопело и жужжало ему в затылок; он чувствовал, как оно шевелит волоски на его шее. Но секретарша Уиндерсона время от времени внимательно взглядывала на него через свои освещенные вереницей ламп владения, пыльно-голубое пространство синтетического ковра; она бы, наверное, сочла странным, если бы он начал неожиданно пересаживаться. Молодая, пышно причесанная и замкнутая, она сидела за своим просторным столом в форме буквы «U», расположенным под гигантским логотипом «ЗВ» – маленькая женщина-колючка, зажатая между огромным символом и огромным столом.

Окон не было. Снаружи, как он знал, была поздняя осень, морозный день, стоял приятный туман. Здесь, внутри, времен года не существовало.

Он поерзал на своем сиденье, и оно осуждающе заскрипело. Эти сиденья скрипели всегда, стоило на них сесть или хоть как-нибудь пошевелиться. Они были сделаны из выпускаемого «Западным Ветром» полимера, инимикалена [39]– Стивена передергивало каждый раз, когда он до него дотрагивался. Одна из его разновидностей, напоминавшая целлофан, использовалась как упаковочный материал, и когда ему приходилось разворачивать вещи, завернутые в эту визжащую, мерзкую на ощупь материю, у него всегда возникало примерно такое же ощущение, как если бы холодное питье попало на обнаженный зубной нерв.

Он вновь поежился под знобким дыханием кондиционера, дующего ему в затылок… и передернулся, услышав скрип кресла.

В качестве инспектора, контролирующего развитие нового продукта, он предложил попробовать заменить инимикален каким-нибудь другим материалом, который был бы менее неприятен на ощупь. Все присутствовавшие на собрании, как он теперь вспомнил, как-то странно посмотрели на него, когда он внес это предложение.

«Неприятным? Что он хочет этим сказать?»

Никто не признавался, что считает этот материал отвратительным, но он видел, что все содрогались, прикасаясь к нему.

И в этом ощущении было еще что-то, размышлял он, что-то, чего он не мог уловить, что-то, связанное с его сном – ощущение отторжения, которое не могло быть выражено словами.

Сон вновь начал прокручиваться в его памяти, даже несмотря на то что он пытался не думать о нем, даже несмотря на то что он пытался подготовиться к предстоящей встрече с Уиндерсоном.

«Не думай о том, как ты взбирался по бетонным ступеням к маленькой комнатке. Как ты шел вслед за старухой с сонными глазами, как ты лез по лестнице, ведущей вверх от того, что всегда считал верхним этажом узкого пирамидального небоскреба». – Он одолевал виток за витком вверх по этим ступеням, как ракушка-наутилус, все выше и выше.