Пол Доуэрти - Маска Ра

Группа молодых жрецов вела больших быков с перехваченными лентой рогами к одной из боен для утреннего жертвоприношения. Несколько усталых паломников толпились у стелы в честь бога карлика Бэса. Под фигурой бога были вырезаны священные иероглифы. Струи фонтана, омывающего стелу, стекали в гранитный бассейн. Пилигримы наполняли бурдюки этой водой, которая, как считалось, надежно защищала от скорпионов и змеиных укусов.

Амеротк прошел мимо и оказался в обширном переднем дворе храма. Здесь он остановился и задумался. Надо ли ему идти сразу домой? Может быть, сначала стоит пройтись в северную часть города и навестить в храме Амона-Ра жреца, которому он платил, чтобы тот молился за его умерших родителей? Амеротку вдруг подумалось о том, что в этом храме умер фараон, и его, судьи, приход могли счесть за деловой визит.

– Господин Амеротк?

Он обернулся.

– А, это ты, Пренхо!

Молодой писец подошел к нему, шаркая одной ногой из-за ремешка сандалии.

– Обсуждать дело я не буду, – сразу предупредил Амеротк.

Пренхо постарался скрыть разочарование.

– Скажи, в свое время ты поддержишь мое назначение судьей? Я имел в виду суд низшей инстанции.

– Конечно. Ты посещаешь школу писцов. И ты выдержал экзамены.

– Это хорошо. – На худом лице Пренхо засияла улыбка. – Я подумал, что сегодня день был удачный. Прошлой ночью мне приснился сон.

– Пренхо. – Амеротк снова пресек попытку родственника разговорить его, – не пора ли тебе снова отправляться спать и видеть сны? Иди домой, – твердо сказал он, сжимая запястье Пренхо.

Его родственник, шаркая, удалился. Амеротк направился к тому месту под пальмами, где днем видел Шуфоя, торгующего амулетами. Карлик мирно спал, прислонившись спиной к дереву. Рядом лежала хозяйская трость и зонт, а пивная кружка стояла у него на коленях. Но ни амулетов, ни вырученных денег видно не было.

Амеротк присел на корточки и склонился к уху карлика.

– Спи только ночью, – начал он звучно цитировать одну из поговорок Шуфоя. – Но в дневные часы, когда царствует Ра, бодрствуй; используй свет для счастья, здоровья и процветания.

Шуфой вздрогнул и проснулся.

– О хозяин! Я не думал, что вы так долго задержитесь.

Он поднялся и сунул кружку в маленький мешок. Потом подал Амеротку его белую трость с набалдашником в виде головы ибиса. Он бы и зонт развернул, но Амеротк остановил его, поглаживая по голове.

– Сколько пива ты выпил? Солнце уже заходит, так что обойдемся без этого.

Шуфой с гримасой на лице повернулся и низким голосом загудел:

– Дорогу господину Амеротку, главному судье Зала Двух Истин! Верному слуге божественного фараона! Руке правосудия! Жрецу божьему! Благословленному Ра!

– Довольно, замолчи! – Амеротк схватил карлика за плечо. Каждый вечер повторялась одна и та же история.

– Но, хозяин, – хитрая улыбка бродила по изуродованной физиономии Шуфоя, – я ваш самый покорный слуга. Я должен обязательно восхвалять вас, чтобы все, кто встречается на пути, знали, кто вы такой.

– Я судья, – ответил Амеротк, – причем очень уставший. И мне меньше всего хочется, чтобы ты вопил на всю площадь.

Шуфой притворился обиженным. Он очень любил этого высокого загадочного жреца, справедливого судью, казавшегося таким суровым, но Шуфой знал, что в душе он мягкий и добрый, хотя и чересчур серьезный.

– Я только делаю свое дело, – плаксивым тоном жаловался карлик.

– А я – свое, – привел обычный довод Амеротк.

Они покинули передний двор и вышли на базарную площадь.

– А в чем состоит ваша обязанность, хозяин? – спросил Шуфой, опираясь на зонт, как на жезл символ власти.

– В том, чтобы наблюдать, слушать и делать выводы, – объяснил с серьезным лицом Амеротк. Он указал на смуглого, ярко одетого человека с золотыми браслетами-амулетами и серьгами в ушах. Незнакомец отдыхал под пальмой, где седая женщина продавала в плошках горькое нубийское пиво.

– Возьмем, к примеру, этого человека, – сказал Дмеротк. – Посмотри на него, Шуфой, и скажи, кто он такой, на твой взгляд.

– Сириец, – предположил карлик. – Купец.

– Который сидит на земле под деревом и пьет пиво!

Шуфой присмотрелся повнимательнее.

– Я расскажу тебе, кто он такой, – сказал Амеротк. – У него обветренное, загорелое лицо. Это значит, что он много времени проводит под открытым небом. Он бос, и кожа на ногах его загрубела, но для бродяги он очень хорошо одет. За поясом у него изогнутый кинжал, выкованный не в Египте. Он сидит на твердой земле, прислонившись к дереву, но ему вполне удобно. Я мог бы побиться об заклад, что это финикиец, мореход. Он приплыл на своем корабле по Нилу, распродал товары и отпустил команду на ночь в город.

– Сколько бы вы поставили? – поинтересовался Шуфой.

– Дебен серебра, – не моргнув глазом ответил Амеротк. – Можешь подойти к нему и спросить.

Карлик заковылял через площадь. Незнакомец оглядел его с ног до головы, но на вопросы ответил. Повернувшись, он улыбнулся Амеротку и сказал что-то еще. Шуфой сердито поковылял обратно.

– Вы правы, – признался карлик, глядя на Амеротка из-под кустистых бровей. – Он на самом деле мореход из Финикии! Здесь он уже два дня и с уважением просил вам кланяться. Он знает, что вы господин Амеротк!

Судья рассмеялся и продолжил путь.

– Вы мошенничали, и я вам ничего не должен, затараторил поспешивший следом Шуфой.

– Конечно, не должен. Я хочу сказать, что скромный слуга не может себе позволить такой высокий заклад. Я хорошо плачу тебе. Но ты же не купец, так ведь, Шуфой? Тебе же нечем торговать, правда?

Шуфой заморгал и отвел взгляд.

– Я проголодался, – заворчал он, ловко меняя тему. – У меня урчит в животе от голода. Просто удивительно, что я не прошу с вас плату за то, что желудок у меня гремит, как барабан, извещая о вашем приближении. Что же, пусть продолжает громыхать, и тогда все будут говорить: «Вот идет бедняга Шуфой, старый, умирающий от голода слуга Амеротка, значит, главный судья неподалеку!»

– Я хорошо тебя кормлю, – возразил хозяин. Можно сказать, я тебя откармливаю, как жертвенное животное, – поглаживая карлика по лысеющей голове, подтрунивал над ним Амеротк.

Судья продолжал путь по дороге, вымощенной базальтом. За ним плелся Шуфой, сердясь, что хозяин поддразнивает его. Он многозначительно бубнил поговорки о тех, «кто смеются, но скоро будут горевать, а те, кто горюют, будут смеяться, когда пустые желудки заполнятся». Амеротк шел по базару, где жизнь текла своим чередом, несмотря на вечернее время. В палатках под деревьями вооруженные бритвами брадобреи деловито брили головы до гладкости обкатанных водой речных голышей. Опьяневшие от дешевого пива корабельщики, покачиваясь, брели в поисках дома свиданий, чтобы провести там ночь. За ними тенями следовали стражники с толстыми дубинками, готовые пресечь любые беспорядки.