Джеймс Херберт - Оставшийся в живых

– Давай, Клеменс, ты – первый. – Грин грубо втолкнул Клеменса в дверь, за которой тот получил еще один хороший толчок, налетев в темноте на Спеллинга.

– Осторожней, ты, идиот! – прошипел Спеллинг. – Давай, Грин, входи и закрой эту проклятую дверь. Тогда мы сможем включить фонарик.

Третий заговорщик прошмыгнул в щель, прикрыв за собой дверь, и очутился в тамбуре церковного притвора.

Темноту прорезал тонкий луч света – это Спеллинг включил свой миниатюрный фонарик.

– А вы уверены, что здесь больше никого нет? – спросил встревоженный Клеменс.

– Ну, вряд ли кто-нибудь смог в темноте подняться наверх по ступенькам, – ответил Спеллинг. – А теперь заткнитесь и вперед! Давайте за мной.

Он стал осторожно подниматься вверх по широким деревянным ступеням, и двое других торопливо последовали за ним, чутко прислушиваясь к каждому скрипу и потрескиванию старой лестницы.

Добравшись до двери, ведущей в притвор, они к своему удивлению обнаружили, что и та тоже была незаперта.

– Будь я проклят, если старый Сондерс не набрался как следует, – воскликнул Грин. Он хмыкнул. – Знаете что, когда будем уходить, мы все запрем за собой вместо него.

Остальные одобрительно, но как-то нервно захихикали. Спеллинг снова просунул голову в дверь и посветил тоненьким лучиком фонарика по стенам притвора, довольно просторного помещения, по размерам вполне соответствующего небольшой общинной церкви. Заговорщики внимательно прислушались и, убедившись, что кругом все тихо, вошли в украшенный геральдическими атрибутами притвор, а затем, осторожно ступая по вымощенному каменному плитами полу, направились ко входу в главное помещение церкви. Клеменса не оставляло предчувствие, что сейчас вдруг вспыхнет свет и грозный голос спросит, что им здесь нужно. Но все было спокойно.

Внутри самой церкви было гораздо светлее благодаря высоким витражам, пропускавшим свет снаружи в виде бледных пятен. Однако Клеменсу все казалось мрачным и зловещим, и если бы Грин не шел за ним буквально по пятам, он тут же повернул бы назад и дал деру. Трое мальчишек пристально вглядывались в глубину церковного зала с уходящим вверх куполом, веерообразными сводами и рядами расположенных друг против друга и разделенных широким проходом скамей из темного дерева, украшенных великолепной резьбой; на самых дальних были нанесены имена бывших выпускников Итона, ставших впоследствии богатыми и знатными. Величественный мраморный алтарь с находящимися позади него роскошными гобеленами был едва виден отсюда, а настенные изображения, занимавшие переднюю часть церкви, казались бесформенными темными пятнами.

Никто из троицы не заметил фигуры в белом облачении, сидящей в темноте в одном из задних рядов. Но все трое почувствовали внезапный пронизывающий холод, пробирающий до самых костей.

– Господи, тут чертовски холодно, – пробормотал Спеллинг.

Клеменса даже покоробило от такого богохульства в этом святом месте, но он лишь посмотрел в сторону Спеллинга, лицо которого едва выделялось смутным белым пятном.

– Давайте-ка начнем рисовать, – нетерпеливо предложил Грин и зашагал вдоль прохода, беззаботно помахивая банкой с краской и мурлыча себе под нос одну из своих любимых песенок. Казалось, его нисколько не беспокоил холод, который все сильнее чувствовался вокруг.

– Только после тебя, прыщавый, – со злостью сказал Клеменсу Спеллинг, уверенный, что тот немедленно улизнет, если представится случай. Клеменс пожал плечами и поплелся следом за Грином к алтарю. Спеллинг оглянулся в последний раз и последовал за ним. Ему показалось, что он увидел какое-то белесое пятно у стены слева и повел лучом фонарика в ту сторону, но в этот момент его отвлек возмущенный голос Грина.

– Воняет так, будто здесь сдох какой-нибудь паршивый кот, – проворчал Грин, морща нос от отвращения. – Послушай, Спеллинг, а где мы будем малевать наши картинки? Над алтарем?

– Нет, – ответил тот. – Я думаю, на стенах и, наверное, на полу перед алтарем.

– Ладно. Давай займись стенами, а я разрисую пол.

– У нас же только один фонарик, болван. Придется рисовать по очереди.

– Ну, тогда начнем с пола. – Грин стал отковыривать крышку со своей трехсотграммовой банки с краской. – Эй, Клеменс, держи фонарик, пока мы со Спеллингом будем рисовать.

Спеллинг сунул фонарик в дрожащую руку Клеменса и принялся открывать банку.

– Какая там у тебя, Грин? Красная? – шепотом обратился он к приятелю, который осторожно, чтобы не испачкаться, держал крышку двумя пальцами.

– Э-э... красная, – ответил тот.

– Ага, а у меня – черная. Ну-ка, заглянем в книжку. Посвети сюда, Клеменс.

Пока он листал книгу, подыскивая подходящий символ, Клеменс огляделся вокруг. Его глаза уже начали привыкать к темноте, но тут он подумал, что они не прочь сыграть с ним злую шутку. На какую-то долю секунды ему показалось, будто длинные ряды скамей заполнены неподвижными темными фигурами. Он энергично заморгал глазами и посмотрел снова. Нет, ему померещилось, никого там нет.

– Послушай, Клеменс! Может перестанешь наконец дергаться и будешь светить своим вонючим фонариком прямо на книжку! – зло прошипел Спеллинг. – Ага, вот это подойдет для начала. – Он ухмыльнулся, разглядывая найденную картинку, его лицо в слабом свете фонарика казалось злым и уродливым, как у гнома. Сощурив глаза, он прочел вслух надпись под картинкой. – Магический, или колдовской круг, используемый для вызова злых духов и заключения сделок с нечистой силой.

– Звучит неплохо, – заметил Грин, – но рисунок сложноват.

– А мы упростим. – Спиллинг положил книгу на пол и вытащил из кармана пиджака кисть шириной сантиметров в пять, обмакнул ее в черную краску, нагнулся и, пятясь назад и шаркая ногами, начал выводить на полу перед алтарем нечто похожее на круг.

– А круг-то не очень, – критически заметил Грин, когда фигура была закончена.

– Ничего, сойдет. Теперь ты рисуй треугольник внутри, а я намалюю внешний круг.

Оба они энергично принялись за работу, натыкаясь друг на друга и весело хихикая при этом.

– Порядок, – удовлетворенно заявил Спеллинг, выпрямляясь и любуясь проделанной работой. – Ну, а что там внутри треугольника?

– Три круга, соединенные крестом и... это похоже на... какую-то дугу... из которой выходят языки пламени, – сообщил ему Грин, склонив набок голову и пристально разглядывая рисунок.

– Отлично. Черные круги и крест. А дугу и пламя ты нарисуешь красным.

Клеменс смотрел на их согнутые спины со все возрастающим беспокойством. "И зачем только он предложил эту глупую идею?" Ему показалось, что краем глаза он уловил какое-то движение, и он быстро посмотрел в сторону одного из небольших боковых нефов, отделенных от центрального нефа изящным, но несколько вычурным каменным ограждением. Ему почудилось, что он заметил, как какая-то неясная темная фигура скрылась за этим ограждением.