Кирилл Алексеев - Пожиратель мух

Виктор увидел, как в свете фар темно-серая лента дороги вдруг исчезла, словно кто-то отхватил ее огромными ножницами. Он сбросил скорость до минимума и пополз по скользкой жиже, готовый в любой момент вдавить педаль тормоза в пол. В поворот он вписался очень аккуратно.

О том, что произошло дальше, он потом думал часто. Только что он видел пустую дорогу, как вдруг сзади взвизгнула Катя, оборвав на полуслове рассказ о приснившемся накануне кошмаре. Сидевший рядом Андрей вжался в спинку сиденья и вскинул пухлые ладони, будто собрался сдаться в плен тому, что увидел. Катин визг включил у Виктора вырубившееся было на долю секунды сознание, и он заметил посреди дороги человека. Тот словно вырос из-под земли.

Виктор нажал на тормоз, хотя понимал, что на проселке, превращенном затяжными октябрьскими дождями в глинистую жижу, это бесполезно. Даже на двадцати километрах в час. «Девятка» заскрипела тормозами, но почти не замедлила бег. Виктор инстинктивно крутанул руль влево и тут же почувствовал сильный удар. Человек, взмахнув руками, будто собравшись взлететь, перекатился через капот и с ясно различимым чваканием упал справа от машины. Из-за резкого торможения «девятка» пошла юзом по скользкой грязи, и Виктор завертел рулем, пытаясь удержать машину на дороге. Наконец, она замерла у самой обочины, встав поперек узкоколейки.

«Господи, – подумал Виктор, облизнув сухие губы, – я ведь его сбил. Твою-то мать, я только что сбил человека».

Как сквозь сон до него доносились всполошенные голоса Кати и Андрея. Сердце трепыхалось в каком-то рваном ритме, то замирая, то пускаясь в карьер. Он с трудом оторвал руку от руля и помассировал левую сторону груди.

– Эй! – Андрей потряс его за плечо. – Что с тобой? Ты в порядке?

Виктор кивнул, хотя чувствовал, что так же далек от порядка, как клиент отделения интенсивной терапии… Или как тот парень, которого он только что отправил бампером в глубокий нокаут.

«Как же так? Черт, ну надо же, а… Сбил человека. Только что взял и сбил. Вот ведь, дерьмо-то, господи! Все из-за гребаной головы. Надо было посадить за руль Андрея».

Часа два назад, едва они свернули с шоссе на проселок, в машине запахло апельсинами. Слабый, едва уловимый запах, скорее даже, намек на него. Запах, который Виктор не переносил. За последний год аромат цитрусовых превратился в нечто вроде предупредительной таблички, которую головная боль показывала, прежде чем наброситься, раззявив зубастую пасть. «Привет, парень, это снова я. Иду жрать твой мозг». За запахом следовал легкий укол в левом виске, а через несколько минут какой-то шутник начинал медленно вкручивать острые шурупы в виски и темя.

Виктор сразу же проглотил пару таблеток анальгина, хотя знал, что это бесполезно. Съешь хоть всю упаковку, тварь уйдет только тогда, когда утолит голод. Поначалу ей для этого требовалось минут двадцать. Но в последнее время дела пошли хуже. Приступы теперь растягивались на час-два: аппетит приходит во время еды.

Все твердили ему, что нужно лечь на обследование. Виктор и сам это понимал, причем куда лучше других. Но иногда бывает так, что вероятность аневризмы или опухоли не воспринимается, как катастрофа. Порой это всего лишь название остановки, на которой ты сойдешь через год-другой.

Аутоагрессия. Агрессия, направленная на самого себя. Он не раз произносил эти слова в диктофон после беседы с очередным клиентом. С каким-нибудь парнем, который выкуривает по две пачки в день, желая побыстрее доехать до остановки под названием «рак легких», или с девицей, запястья которой покрывает паутина тонких белых шрамов. Вскрыть вены и отказываться идти к врачу, когда в голове сидит какая-то дрянь, вознамерившаяся свести тебя в могилу – по сути одно и то же. Разная форма, а содержание одинаковое – мне просто надоело бултыхаться в этом дерьме.

Андрей, маленький толстячок с по-детски доверчивым лицом, заросшим трехдневной щетиной, которая придавала ему вид громилы-недотепы, снял затертую зенитовскую бейсболку, вытер ладонью вспотевший лоб с высокими залысинами и нахлобучил кепку козырьком назад. Открыл дверь и высунулся из машины, пытаясь разглядеть сбитого человека. Но в сгущавшихся сумерках, да еще за пеленой противного моросящего дождя, дорога уже в десяти метрах тонула в серой хмари. Андрей захлопнул дверь и посмотрел на друга:

– Вить, надо, наверное, глянуть. Как он выскочил-то? Ты что-нибудь заметил?

Виктор покачал головой, которая налилась горячей пульсирующей кровью и была готова лопнуть от боли, как перезревший арбуз.

– Вот блин… Я тоже не видел. Как чертик из табакерки… Ну ладно, сдай чуток назад. Только аккуратно. Не хватало еще раз по нему прокатиться. Сможешь осторожненько?

Виктор глянул в зеркало, включил заднюю передачу и медленно тронулся назад. Он уже взял себя в руки. Когда у тебя в голове психованный гном, вооружившись отбойным молотком, пытается продолбить череп, чтобы выбраться наружу, эмоции притупляются сами собой. По-настоящему волнует одно – когда же, наконец, утихнет боль. Хотя в глубине души Виктор был уверен, что ему не раз приснится, как человек взмахивает руками и с тяжелым стуком перелетает через капот. Будто какая-то гигантская сюрреалистическая птица.

Через несколько секунд Виктор увидел незнакомца. Тот стоял на одном колене, придерживаясь рукой за землю.

Виктор с облегчением вздохнул. Ему даже показалось, что голове стало немного легче.

– Вон он. Слава богу, вроде цел.

Андрей развернул бейсболку козырьком вперед, проверил ребром ладони, ровно ли она сидит, словно это была не кепка, а капитанская фуражка, и подмигнул Виктору:

– Ну что, командир, можешь звездочку на борту рисовать.

Виктор криво усмехнулся.

– Андрюша, перестань! Тебе бы все шуточки шутить, – Катя, стройная брюнетка с короткой мальчишеской стрижкой и строгим, но миловидным личиком, хлопнула мужа по плечу. – Что тут веселого? Теперь, наверное, в больницу придется его везти. А я, между прочим, устала.

– Устала? Тю… Хочешь Витек тебя загипнотизирует? Внушит, что ты бодра и весела… Он может. Он с Серегой такие шутки шутил, что любо-дорого.

– Витя, это правда? Ты гипнотизировать умеешь?

Виктор кивнул, внимательно глядя в зеркало. К гипнозу он серьезно не относился, считая это ребяческой забавой, и никогда не применял его в работе. Но иногда они дурачились с Сергеем. Тому было интересно попробовать себя в роли подопытного кролика. Типа, писатель все должен испытать на себе, бла-бла-бла. Сергей, как это говорится, был очень внушаем. Подарок для любого гипнотизера. Никаких проблем, несколько слов, и он уже в полной отключке, рассказывает о том, как описался в детском саду прямо за столом во время обеда, или цитирует слово в слово какой-нибудь рассказ Хемингуэя. Глупости, конечно, но иногда бывало забавно.