Лорел Гамильтон - Сны инкуба

Посреди стола стояла ваза. Жан-Клод стал посылать мне по дюжине белых роз, когда мы начали встречаться. Когда к этим встречам прибавился секс, он добавил к дюжине тринадцатую розу, красную. Одна красная роза, как капля крови в море белых роз и белого подмаренника. Весьма красноречиво.

Я понюхала розы — красная пахла сильнее других. Трудно найти белые розы с хорошим запахом.

Все, что мне надо было сделать — это позвонить Жан-Клоду. Он бы успел прилететь сюда до рассвета. Я кормилась от него раньше, могла бы и сейчас. Конечно, это значило бы всего лишь отложить решение… нет, спрятаться от него. Сильнее почти всего на свете я ненавижу трусость, а звонить сейчас моему любовнику-вампиру — это она и была бы.

Телефон зазвонил. Я так дёрнулась, что ваза закачалась на столе — будто я нервничаю или у меня совесть не чиста. Трубку я сняла на втором звонке.

На том конце зазвучал интеллигентный профессорский голос, но говоривший профессором не был. Тедди был выше шести футов ростом и серьёзно занимался штангой. А то, что у него ещё и острый ум и точная речь, меня поразило при первом знакомстве. Вид тупого силача и речь философа. Ещё он вервольф. Ричард разрешил волкам, которым нужна помощь, обращаться к коалиции.

— Анита, это Тедди.

— Привет, Тедди, что там у тебя?

— У меня ничего, но с Джилом не очень хорошо. Все будет нормально, но сейчас мы в приёмном покое больницы св. Антония.

Джил — единственный в городе лис-оборотень. Поэтому он весьма зависим от «Мохнатой Коалиции», как стали её называть местные оборотни и даже копы. Изначально она возникла, чтобы создать лучшее взаимопонимание между группами животных, но нам пришлось выделить направление работы и с людьми — с ними, оказалось, тоже нужно взаимопонимание. Ну просто одна большая вечеря братства ранних христиан.

— Что с ним?

— Автомобильная авария. Кто-то ехал на красный свет. Здесь в приёмном покое другие пациенты до сих пор возмущаются водителем. Если бы Джил был человеком, он бы погиб.

— Окей, так они позвонили в нашу службу ответов, узнали твой сотовый…

— Полисмен на месте события заметил, что Джил поправляется куда быстрее, чем следовало бы.

— Ладно, но почему ты решил, что дело может обернуться плохо?

— Джил был без сознания, так что позвонили по номеру для несчастных случаев, найденному у него в бумажнике. Родственников у него нет, и это был номер нашей службы. Когда я приехал, Джил был прикован к кровати наручниками.

— Почему?

— Тот же полисмен, который рядом с ним до сих пор, заявляет, что боится, как бы Джил не оказался опасным, когда придёт в сознание.

— Твою мать, это же незаконно!

— Теоретически — да, но сотрудник полиции решил по собственному усмотрению предотвратить возможную опасность.

— Коп этого не говорил.

— Он это выразил такими словами: «Пока я не знаю, что он за хрень такая, я рисковать не буду».

Я кивнула, хотя он меня и не видел:

— Так больше похоже на правду. И ты сейчас там, следишь, чтобы Джила не сунули в сейфхауз.

Сейфхаузы — тюрьмы для ликантропов. Их изначально задумывали как убежища для оборотней-новичков, чтобы у тех было место, где привыкнуть к первым нескольким полнолуниям. Идея неплохая, потому что первые полнолуния могут превратиться в вакханалию убийств, если не приглядит за новичком старший оборотень. Новички в первые полнолуния не помнят, что они делают, и очень мало в их животной форме остаётся от человека. Сейфхаузы были в теории хороши, но на практике — кто туда вошёл, уже редко оттуда выходит. Ты опасен, и опасен будешь всегда. АКЛУ затеяло юридические битвы по поводу незаконного тюремного заключения без должного судебного процесса, но пока что все равно лучше в сейфхаузы не попадать.

— Больничный персонал боится, что Джил опасен, и говорил уже об этом.

— Тебе там нужен адвокат?

— Я позволил себе позвонить в адвокатскую контору, которой платит коалиция.

— Мне странно, что так быстро стало так плохо. Обычно, чтобы на кого-то надели наручники и поволокли в сейфхауз, нужно нападение. Ты чего-то недоговариваешь?

Я слышала, как он колеблется.

— Тедди?

Я произнесла его имя, как папа произносил моё, когда подозревал, что я делаю то, чего делать не должна.

— Весь персонал приёмного покоя одет в полные костюмы химзащиты.

— Ты шутишь!

— К сожалению, нет.

— Ты думаешь, это у них просто паника?

— Полагаю, так.

— Джил все ещё без сознания?

— Постепенно приходит в себя.

— Ладно, оставайся с ним и ждите адвоката. Я не могу сегодня приехать, Тедди, не обессудь.

— Я не по этому поводу звонил.

Ничего себе!

— Хорошо, так в чем дело?

— Есть другая аварийная ситуация, где прямо сейчас кто-нибудь нужен.

— Черт, что ещё?

— Звонил один член стаи. Он в баре. Кажется, он перепил, а он совсем новенький.

— То есть ты хочешь сказать, что он может утратить над собой контроль в баре?

— Боюсь, что да.

— Твою мать!

— Это ты уже говорила.

— Знаю, знаю, что бранью делу не поможешь.

Тедди стал недавно осуждать меня за избыток ругательств. Составил компанию моей мачехе.

— Я не могу поехать, Тедди.

— Кто-то должен. Адвоката здесь нет, а ты знаешь, что в законе есть маленький пунктик: находящегося без сознания оборотня можно поместить в сейфхауз, если он признан представляющим опасность. Я не знаю, отчего здесь все так паникуют, но если я его сейчас оставлю, нам его придётся извлекать из тюрьмы, откуда на поруки не выпускают.

— Знаю, знаю!

Я радовалась, что Ричард наконец разрешил волкам присоединиться к коалиции. Самая большая популяция оборотней в городе, и это очень удобно в чрезвычайных ситуациях. Оборотная сторона заключается в том, что Ричард решил: раз стая приходит на помощь, то она тоже может пользоваться услугами чрезвычайной службы. Кажется справедливым, но так как волков в округе около шестисот, нагрузка на наши службы учетверилась. Волки дали нам нужное количество персонала, и это оказалось и решением, и проблемой.

— Этот волк звонил своему брату?

«Братом» на сленге называется старший или более опытный вервольф, которого приставляют ко всем новым волкам. Новички носят с собой номер телефона брата на случай, если понадобится помощь.

— Говорит, что звонил и не получил ответа. Судя по голосу, он на грани, Анита. И если он перекинется в баре, люди вызовут полицию…

— И его пристрелят на месте.

— Да.

Я вздохнула.

— Я так понимаю, что и туда ты не можешь поехать, — сказал Тедди.

— Я — нет, но Мика может.

Мика вошёл в кухню как раз вовремя и глянул на меня вопросительно. Он уже снял костюм и, насколько я его знаю, аккуратно его повесил. Сейчас на нем была пара тренировочных штанов и ничего больше. От одного его вида без рубашки, шлёпающего по полу босиком, у меня сердце заколотилось. Волосы он прихватил сзади резинкой, но это я могла ему простить, видя мускулатуру груди и живота. Руки и плечи у него такие, будто он долго занимался с железом, но на самом деле это от природы. Не все, но почти все. Он просто отлично сложен.