Лорел Гамильтон - Сны инкуба

Я слишком долго медлила с ответом. Глаза Натэниела наполнились скорбью, и он отвернулся. А, черт! Я схватила его ладонями за щеки, приподнялась на цыпочки, компенсируя трехдюймовую разницу в росте. От неожиданности он пошатнулся, прислонился к шкафу. Я прилипла к нему и поцеловала. Поцеловала так, будто съесть хотела, вцепилась зубами в красивые губы и прикусила — не так, чтобы остался след, но так, что он тихо пискнул. Я отодвинулась чуть-чуть, чтобы видеть его, пусть и расплывчато. Он так вцепился руками в шкаф за спиной, что они побелели. Как будто действительно боялся рухнуть.

Я сама дышала слегка прерывисто, и голос мой прозвучал тоже прерывисто:

— И никакой метафизической дури. Только ты, и только я.

Он закрыл глаза, и дрожь пробежала по нему от макушки до пят. Он покачнулся, и не поймай я его за талию, мог бы упасть. Руки его обхватили меня, он положил голову мне на плечо. Не то чтобы сознание потерял, но обмяк в моих объятиях. Я поняла, что он полностью пассивен, поняла, что могу делать с ним, что захочу. И эта мысль меня не возбудила, а испугала. У меня достаточно хлопот управлять своей жизнью, чтобы ещё командовать чужой. Но свои сомнения я оставила при себе — у него и собственных хватает.

— Обещай, — сказал он. — Обещай сегодня оставить на мне метку.

Терпеть не могу слова на букву «О».

— Обещаю, — шепнула я в ванильное тепло волос.

Он так глубоко вздохнул, что его грудь проехалась туда-сюда по моей одетой. Тело моё среагировало, хотела я того или нет, и соски набрякли.

Он отодвинулся глянуть мне в лицо, и глаза его были на сто процентов глазами самца, а у меня краска в лицо бросилась. Пульс забился в горле. Он был подчинённый, но в глубине его таилось нечто очень опасное, и сейчас оно было в его глазах — это обещание катастрофы.

— Приезжай сегодня в клуб посмотреть моё выступление. Пожалуйста.

Я покачала головой:

— Я сегодня работаю.

— Пожалуйста, — повторил он.

Это «пожалуйста» было не только в голосе, оно заполнило его глаза. Он хотел, чтобы я видела его на сцене, окружённого криками оголтелых фанаток. Может быть, он хотел мне показать, что пусть я его не хочу, есть такие, которые хотят. Что ж, я заслужила, чтобы меня ткнули мордой.

— Когда ты выступаешь?

Он назвал время.

— Я смогу посмотреть часть, быть может, но вряд ли полностью.

Он меня поцеловал — крепко и как-то странно целомудренно, а потом прыгнул к двери.

— Мне надо посмотреть, готов ли мой костюм.

У двери он повернулся с полным энтузиазма лицом:

— А если я стану мохнатым, ты мне все равно оставишь метку?

— Я с мохнатыми не имею дела, — сказала я.

Он надул губы, как избалованный ребёнок.

— Слушай, ты жуть до чего назойлив, тебе это говорили?

Он улыбнулся.

— Я с мохнатыми не тискаюсь, — повторила я.

— Но если я не буду мохнатым, тогда да?

Что-то в его голосе было мне подозрительно, но я кивнула:

— Да.

Он исчез в сумраке гостиной.

— Увидимся в клубе!

Я заорала ему вслед:

— Если будет ещё одно убийство, все отменяется! Расследование убийства имеет приоритет перед выступлением моих бойфрендов в стриптизе!

Опять это слово само выскочило — бойфренд.

На лестнице ещё звучал смех Натэниела. Он мне напомнил ещё одного мужчину моей жизни, который сегодня утром тоже ушёл со смехом. Чертовски я сегодня всех веселю.

Поцелуй Мики ещё не остыл у меня на губах, когда Ронни позвонила в дверь. Бессонная ночь наконец достала Мику, и он пошёл спать. Кроме того, Ронни совершенно не нужна была публика.

Она разглядывала дверь, когда я её с трудом отворила.

— Что тут случилось?

Я стала искать сокращённый вариант, не нашла и ответила:

— Давай сначала кофе выпьем.

У неё брови поползли вверх, но больше под тёмными очками ничего не было видно. Ронни пожала плечами. Был на ней коричневый кожаный жакет, её любимый в последнее время. Сейчас она его застегнула наполовину, и виднелся оттуда свитер грубой вязки.

Я постаралась не нахмуриться. На улице должно было быть градусов семьдесят [1]. Закрыв дверь, я спросила:

— Там холодно?

Она ссутулилась:

— Мне с самой этой свадьбы холодно, никак не согреюсь.

Я не стала говорить, что у оборотней температура тела обычно выше, чем у людей, и тепло, которого ей не хватает, носит имя Луи. Не сказала потому что это было бы слишком очевидно и слишком жестоко.

Она прошла через затемнённую гостиную к открытым дверям кухни. Когда я буду точно знать, что Дамиан лёг на дневной отдых, тогда я и открою шторы. В кухне Ронни неуверенно остановилась:

— А где все?

— Мике пришлось пойти спать, Грегори и Натэниел наверху, возятся с костюмами для работы. Что-то там с кожаными ремнями у них.

Она села на стул, где сидел до того Ричард, откуда видны все двери и при этом открывается вид из окна. Или это он случайно так сел, а причину я домыслила. Вряд ли Ричард думал об осторожности, когда выбирал место. А может, я к нему опять несправедлива. Ладно, проехали.

Ронни не снимала очки, хотя здесь солнце не слепило. Светлые волосы свисали прямые, густые, и будто она их расчесала, но ничего больше не делала, и концы не завивались вверх, как она любит. Ронни почти никогда так не выходит. А сейчас она сгорбилась над столом, где стояла чашка с кофе, как жертва похмелья.

— Печенье будешь? — спросила я.

— Он в самом деле готовит?

Я чуть не сказала: бывала бы ты здесь почаще, сама знала бы, но я сегодня хорошая.

— Да, готовит. Он продукты покупает, продумывает меню, и почти вся домашняя работа на нем.

— Ну-ну, просто богиня домашнего очага.

И голос у неё был противный при этих словах.

Я решила быть помягче, раз она страдает, и пусть она решила меня достать, я все равно не хотела сегодня ссориться с Ронни.

— Мне нужна была жена, — сказала я, сохранив спокойный голос.

— Всем нам, — ответила она уже без яда и сделала малюсенький глоток. — Вряд ли я смогу сейчас есть.

Я тоже глотнула кофе, побольше, и спросила:

— Ладно. У тебя есть план, как пойдёт этот разговор?

Она посмотрела на меня, все ещё не снимая очков, и глаз её я не видела.

— Ты в каком смысле?

— Ты хотела говорить. Я так понимаю, что о Луи и о том, что было вчера вечером?

— Да.

— Тогда говори.

— Не так это просто.

— Ладно, тогда можно мне задать вопрос?

— Смотря какой.

Я набрала в грудь воздуху и взяла быка за рога:

— Почему ты отказалась от предложения Луи?

— И ты туда же.

— В смысле?

— Ты сейчас тоже скажешь, будто думала, что я соглашусь?

Я хотела снять с неё очки, посмотреть в её глаза, увидеть, что она на самом деле думает.

— Вообще-то да.

— Но почему, ради всего святого?