Ольга Мяхар - Особо опасная ведьма

Я попыталась встать, но нога отозвалась такой болью, что я немедленно снова села, шипя сквозь стиснутые зубы. И тут «глюк» вернулся.

Справа от меня из стены высунулись все та же голова и две руки; я уже поняла, что «это» мужского рода и, похоже, человек. Он уперся руками в стену и с натугой вытащил из нее свое туловище по пояс, а потом рванул еще раз и тут же вывалился весь, покатившись по полу и распугав обнаглевших крыс. Встав и отряхнувшись, он радостно нам улыбнулся, сделал ручкой и, вытянув вперед голову, пошел на противоположную стену. До меня дошло, что наша камера для него является всего лишь перевалочным пунктом и нас, судя по всему, он спасать не собирается. Ну уж нет.

Пара слов, слетевших с потрескавшихся губ, и парень довольно ощутимо приложился головой об эту самую стену. Взвыв, он попытался ухватиться за нее и временно присел на корточки. Я, прищурившись, за ним наблюдала.

– Девочки, ну за что?! – возмутился он и угрюмо на нас уставился.

– За все хорошее, – просветила его я, – теперь все стены непроходимы. И если ты не хочешь, чтобы уже идущий сюда палач и тебя захватил для компании, то возьмешь с собой девчонку с мышом. – Я безапелляционно ткнула пальцем в сторону Ады.

Она так удивленно на меня посмотрела, что я почувствовала себя неуютно.

– Ага, – сарказма у парня многовато, – а может, и тебя заодно прихватить? А что, я такой! Могу и трех, и четырех, и мышей, и крыс… Ты офонарела, да? Я сам с трудом сквозь стены прохожу, а ты мне еще мертвый груз прицепить хочешь?

– Ну, во-первых, я сама с тобой не пойду, со сломанной ногой далеко я вряд ли упрыгаю. – Ада порывалась что-то сказать, но я движением брови отняла минуты на две у нее голос; ух какая я крутая, смертница-героиня, блин. – А во-вторых, если надумаешь ее в одной из стен забыть, – Ада побелела, широко разевая рот; ничего, перебьется, – то я ведь почувствую и перед самой смертью так колдану, что мало не покажется. А ты знаешь, какова сила последнего ведьминского проклятия?

Судя по его глазам, он знал. И даже как-то чересчур близко.

– Ну так как, возьмешь девчонку?

Он кивнул. Не нравится мне его взгляд: сказала про проклятие – будто маску глупого паренька стянула, а обнажила кости мертвеца. Ну да ладно, значит, понял все верно.

Шепот старинных слов, оковы упали к ногам Ады; я поморщилась – сил у крови гасить откат уже не было, и все отозвалось в ноге.

– Идите, – прохрипела я. – И помни, парень…

Он по-волчьи усмехнулся:

– Я запомню, ведьма.

Ада бросилась было ко мне, все еще пытаясь что-то сказать, но в двери уже грохотал поворачиваемый в ржавом замке ключ. Парень схватил Аду и рывком буквально втолкнул ее в стену, ныряя сам и закатывая от чересчур большого напряжения глаза. Как бы не помер. Ну да ничего, оклемается, если только стражник не догадается проверить соседние камеры. А это вряд ли. Кто ж побежит прятаться за решетку, только идиоты… да маги.

Дверь со скрипом распахнулась, я сквозь падающие на глаза грязные волосы прищурившись разглядывала высокого толстого дядьку, сыто отрыгивающего и ковыряющегося ногтем в зубах. Я поморщилась.

– А где вторая? – Мужик отвлекся от увлекательного процесса извлечения пищи и удивленно огляделся по сторонам, вытирая руку о рубашку.

– Крысы сожрали, – прошипела я, глядя здоровым глазом в его маленькие, заплывшие жиром гляделки, – вон все, что осталось, в углу валяется.

Страж тупо уставился в пустой угол, похлопал глазами и медленно кивнул.

– Валяется, – как загипнотизированный повторил он, а потом отомкнул мои оковы ключом и, сыто хекнув, забросил их себе через плечо.

Когда мы вышли и дверь камеры закрылась за моей спиной, я закончила оба заклинания: внушения и обезболивания. Боль тут же радостно вгрызлась в левую ногу, заставляя меня кричать и погружая в омут беспамятства. Снова.

Ведро холодной воды, я захлебываюсь, пытаюсь вдохнуть, кашляю и с трудом поднимаю повисшую голову. Барон. Стоит передо мной, я лежу на земле под деревцем у его ворот, сейчас закрытых, во внутреннем дворе, а толстый страж поливает меня из ведра колодезной водой.

– Ну что, проснулась? – ласково поинтересовался барон и громко заржал.

Все тотчас начали хохотать, присоединяясь к веселью сюзерена.

– Молчать! – рявкнул он.

Окружающие немедленно заткнулись, а я, упираясь локтями в размякшую землю, попыталась сесть. Лежать в луже было крайне неуютно, да и солнце слепило глаза. Барон кивнул, меня бережно подняли за шкирку и оттащили к деревцу, прислонив к стволу спиной. Я и не подумала благодарить, угрюмо разглядывая уже синеющую ногу.

– Ты представляешь, какая штука получается, – (я его голос скоро возненавижу, впрочем, не успею), – этой ночью меня снова ограбили. Прямо наваждение какое-то! Только грабитель в этот раз не взял ни золота, ни драгоценностей. А-а, вижу по глазам, что ты догадываешься, о чем я.

Я закусила губу. Так этот парень еще и шар украл. Вот ведь шустрый какой.

– Да, именно о нем, родимом. И ты представляешь, я готов тебя помиловать, – он самодовольно улыбнулся, значительно выпячивая давно заплывшее жиром брюхо, – но только в обмен на клятву вечного рабства. Кажется, вчера ты была готова на нее, да вот незадача, сорвалась сделка. Ну да ничего, вот здесь подпиши, пожалуйста. Кровью, разумеется.

Мне чуть ли не в лицо кинули смятую бумажку, рядом прыгал радостный маг, следя, чтобы все было честно. Невидимая противомагическая сеть затянулась на моей макушке, оставив ощущение холода и стянутости на лице. Колдовать я не могла, а значит, и жульничать тоже.

– Ну чего молчишь? Али язык тебе мой помощник вырвал?

Помощник в ужасе замахал руками, всем своим видом демонстрируя, что он тут ни при чем.

– Я не подпишу.

С минуту мы смотрели друг другу в глаза, а потом он злобно сплюнул около меня и рявкнул, чтобы готовили веревку.

– Не хочешь по-хорошему, ведьма, будет тебе по-плохому.

Народ засуетился. Кто-то прибежал с лестницей и начал прибивать на воротах крюк в трех метрах от земли, кто-то вынес барону высокое кресло, в котором тот с удобством разместился прямо на крыльце, в тенечке, так сказать, а я просто прикрыла здоровый глаз, ожидая, когда же все это закончится. Грубые руки подхватили меня и куда-то поволокли, а я даже боль в ноге не могла заговорить – сеть держала крепко. Но вот меня уже подняли в воздух, и я одной ногой зацепилась за ступеньку лестницы, а на шею опустилась скользкая петля веревки. Намылена, с горькой усмешкой отметила я. Меня оставили одну, балансирующей на одной ноге в метре над землей.

– Последний шанс я даю тебе, ведьма! Соглашайся.

Я проследила, как к нижней ступени лестницы привязали длинную веревку и подали свободный ее конец барону.