Далия Трускиновская - Ползучее слово

Аристарх кинулся проверять архив Дашеньки, где лежали его собственные письма, достаточно игривые. О том, что их покажут супруге или прессе, он не беспокоился – отношения между человеком и государством приравнивались к конфиденциальным, и как раз тайна частной переписки в таких случаях оберегалась весьма жестоко. Но сколько же там словечек и фразочек, на которые даже любящий мужчина не имеет ни малейшего права?!?

«Прелестный друг мой киска!» – это же из каких-то старых стихов… «Еще ты дремлешь, друг прелестный?» – Пушкин, Пушкин, будь он неладен! Бесплатно пользоваться Пушкиным могли толькто старшеклассники и студенты-филологи. «Моя голубка и тигрица, моя богиня и дитя…» – старый шкодник Теофиль Готье. Шкодник помер, Франция на процент не претендует, но претендуют наследники переводчика, и как еще! «Драгоценная моя женщина»… «И ты смеешься дивным смехом, змеишься в чаше золотой…» И еще, и еще…

«Нет доступа» – высветилось на экране. Полиция правопорядка наложила мощную лапу на архив Дашеньки!

Сколько же придется отстегнуть, чтобы погасить скандал?

И не отнимут ли у Аристарха лицензию?

Если специалист по авторскому праву сам же его так нагло нарушает – то очень странно будет, если не отнимут! Значит – плати штраф и не квакай…

Тут до Аристарха дошла еще одна закавыка – если решать этот вопрос цивильно, с судебным разбирательством, защитой опытного адвоката и рассрочкой платежей по штрафу, то подробности все-таки дойдут до супруги Февронии Марковны. Ох, этого только не хватало…

Как же это он не уследил за судьбой такого важного законопроекта? И за что он, спрашивается, платит деньги Песцову?

Онуфрий Песцов, будучи обозван кретином и клиническим идиотом, просто отключился.

Проблема денег встала и ребром, и прочими костями.

– Кредит? – сам себя спросил Аристарх.

Консьержка намекнула, что комп ей самой нужен – мало ли кто вокруг дома слоняется. И Аристарх побрел прочь со своим деликатесным пакетом.

Ему угрожал настоящий, неподдельный и неподкупный крах.

Идти домой с пакетом он не мог – жена дура, но не до такой же степени, чтобы поверить, будто он решил среди ночи побаловать ее тигровыми креветками.

Аристарх ехал по ночному городу непонятно куда, непонятно зачем, заранее переживая все завтрашние неприятности. Ему даже в голову не приходило оплакивать Дашенькину верность – ведь девушка просила денег у какого-то перчика Андроника, а не у своего официального любовника.

Пожалуй, стоило напоследок хорошенько напиться. Нажраться. Вырубиться.

Он прибыл в круглосуточное заведение, где ему предложили множество услад для тела, всему предпочел текилу, выхлебал здоровую бутыль, употребив при ней столовую ложку соли, и понял, что этот мир существует лишь в воображении. Вот желудок с пищеводом – те настоящие, мочевой пузырь тоже, а пепельница с окурками мнимая, потому что курение – иллюзия. Человека, который пришел сменить иллюзию полной пепельницы на иллюзию пустой пепельницы, тоже нет – это подсознание оформило детские страхи в длинный мужской силуэт… впрочем, и Фрейда с Юнгом, которых проходили в иллюзии университета, тоже нет и не было, а детские страхи недействительны, потому что иллюзия детства…

– Отдайте пепельницу, я ее поменяю, – вмешалась очень недовольная звуковая иллюзия, и Аристарх даже не очень удивился, увидев лицо Патермуфия. Если иллюзия этого лица посетила его утром, почему бы ей не застрять в памяти и не повториться ночью?

– Сгинь, – произнес Аристарх. – Я тебя знаю, ты порождение Фрейда.

– Ага, – согласился Патермуфий. – Только пепельницу отдайте.

Он вытянул из-под ладони Аристарха здоровую лохань темного стекла, а взамен подвел под ладонь другую.

– Что же я теперь супруге скажу? – вдруг спросил Аристарх и от бессилия собрался плакать.

Вот супруга-то как раз и не была иллюзией!

– А пусть подавится своим Харитоном! Не нужен мне ее Харитон! – внезапно воспарив духом, заголосил Аристарх на все заведение. – Она думает, продадим Харитона – и на всю жизнь обеспечены?! Паршивые три тысячи – вот что такое твой Харитон, дура!

Потом иллюзии заклубились, засуетились, возникла и еще одна, совершенно непривычная, – иллюзия невесомости. Облака кроваво-красного дыма окутали голову. В глотке возникла омерзительная иллюзия – ну очень, очень реалистическая…

А потом Аристарх открыл глаза и увидел Патермуфия.

– Такси вызвать? – спросил тот. – Или здесь номера есть, маленькие, правда, но с ванной. Можно до утра поспать.

– В номера, – решил Аристарх, и Патермуфий помог ему встать с красного кожаного дивана в холле.

– А ты что тут делаешь? – наконец удивился Аристарх.

– Подрабатываю. За учебу-то платить надо. Я тут последнюю неделю – если, конечно, к себе возьмете.

– Возьму, – пообещал Аристарх. – Но сперва – в номера.

Утром Патермуфий разбудил его ни свет ни заря.

– У меня дежурство окончилось. Могу сесть за руль вашей «ауди» и довезти вас до дома.

– До офиса, – решил Аристарх. Он очень не хотел, чтобы полиция правопорядка взяла его из дома – сплетен не оберешься. Пусть лучше из офиса.

Что делать в офисе в такое время суток – он не знал. Пока там ни души – можно бы еще вздремнуть… Или попытаться первым попасть на прием к банкиру Сулейманову, попросить кредита? Придумать повод, набросать бизнес-план?..

Патермуфий вынес из заведения свою сумку, кинул на заднее сидение, помог Аристарху устроиться поудобнее и пристегнуться.

– Меня довезешь, потом – домой? – спросил он у парня.

– Домой, зверей кормить. Потом завтракать.

– У тебя кто?

– У нас с сестрой хомячок, два попугая и уж.

– Уж? – не сразу сообразил похмельный Аристарх. – Замуж? Невтерпеж?

– Змея такая.

– Змея? Рептилий! – вдруг выкрикнул он и захохотал. – Если мужик, то рептилий!

Патермуфий уставился на него с недоумением.

– Это кто? – спросил он.

– Это мой старшенький придумал. Рептилий! – не мог успокоиться Аристарх. – Чему их только учат?! Рептилий ползучий!!

И хохотал безудержно.

– У вас в офисе кодекс словоупотребления имеется? – внезапно севшим голосом спросил Патермуфий.

– Еще бы не имелся!

Машина рванула с места так, словно за ней гналась полиция правопорядка.

Патермуфий буквально на себе втащил будущего шефа в кабинет, усадил в гостевое кресло и тут же кинулся снимать с полки кодекс.

Он вывалил два толстенных талмуда на стол и быстро-быстро копался в них, отрывая для закладок клочья от лежавших сверху документов. Аристарх ничего не замечал – ему опять безумно хотелось спать.

– Вот, термины… – сказал Патермуфий. – Статья сто четырнадцатая, пункт три и четыре. Совсем дешево!