Леонид Каганов - Ухо

Я включил старенький хозяйский телевизор, и тут же вся комната осветилась ровным фиолетовым светом, будто в дансинге. В этом свете все предметы приобрели такую четкость, что я понял, насколько же плохо видел до сих пор! Это было удивительно, потому что звука никакого не было. В следующую секунду телевизор заныл на одной ноте – яркой и синенькой. Было ясно, что вещание канала окончено, а на экране, видимо, красуется настроечная таблица. Разумеется, никакой таблицы я не видел. Не видел я и экрана, а вот все внутренности телевизора были видны до мельчайшего проводка в ярком утрафиолете, который бил из массивной катушки. Я выключил звук, и наступила тишина с едва заметным шипением, которое бывает, когда работает компьютер или телевизор – ультразвук, который не слышен уху. Но зато свет ультразвука был бесподобным! Я посмотрел на свои руки – пальцы выглядели четко, в них просматривались кости самых в мелких деталях. В это время мобильник пискнул – пришло сообщение. Я поднес его к телевизору – на мобильнике видна была каждая кнопочка и ярко просвечивала электроника внутри, но вот экранчик оставался пустым.

Я отложил мобильник и сел у телевизора, потому что мелькнула мысль осмотреть свой живот. Недоуменно покрутив туловищем, я быстро сообразил, что осмотреть живот своим животом никак не удастся. Зато, когда я лег на спину и поднял ноги, мне удалось осмотреть насквозь свои коленки, ноги и ступни. Неприятное, надо сказать зрелище, ещё хуже, чем руки. Особенно мне не понравилась полоска на кости левой лодыжки. Я сразу вспомнил, что в детстве ломал эту ногу, упав с лыж. Но мне казалось, что всё давно должно было срастись. Ан нет, на тебе – полоска…

Пива хотелось нестерпимо. Я решил одеться и сходить к ларьку в соседнем дворе, кажется он круглосуточный. Порывшись в карманах штанов, вытащил горсть бумажек. Даже в ультрафиолете телевизора мне не удалось различить их. Было впечатление, будто у меня в руках прозрачные куски полиэтилена. На ощупь они были практически одинаковые, причем мятые. Их было семь. Впечатление, будто у меня в руках прозрачные куски полиэтилена. На ощупь практически одинаковые, причем мятые. Семь штук. По размеру – вроде бы одинаковые, не разберёшь. А может, одна чуть поменьше, а вот эта – чуть подлиннее остальных. Я решил почему-то, что это сто долларов, хотя не помнил, длиннее они, чем рубли или нет. Вроде бы, рубли короткие. С другой стороны, поговорка «в погоне за длинным рублем» тоже наверно не на пустом месте возникла? А Лёня с меня взял какие-то деньги в итоге или нет? Как мы попрощались, как я поднялся в квартиру и лег спать – этого я не помнил абсолютно.

Я продолжал задумчиво ощупывать длинную купюру, как вдруг она под моими пальцами распахнулась и оказалась листком бумаги – тем самым, на котором я вчера второпях записывал Колькины указания, что привезти и расписание электричек. Ладно, решил я, в ларьке разберутся. Авось, не обманут. А обманут – так много не украдут, всё равно у меня не может быть больших денег в свете последних событий. Ремонт крыла на прошлой неделе, квартплата, эвакуация с проспекта… Господи, да где ж я возьму столько денег, чтобы оплатить ремонт этой красной суки? Настроение испортилось окончательно. Пиво казалось необходимым.

Я накинул куртку и спустился вниз. Уж не знаю, как я вчера ехал в лифте, но сегодня это оказалось тяжелым испытанием. Лифт гремел, светился, но сам был прозрачным. Его полозья и колесики скрипели противным зеленым скрипом, освещая шахту, которая ползла вокруг. Я и не представлял себе раньше, какая мерзкая шахта изнутри, где мы её никогда не видим – кривые плиты в торчащих соплях бетонных швов, лохматые кабели и железные рамы.

На улице было свежо и прохладно, только темно. Сверху давило черное бездонное небо, машин было совсем мало, и светили они плохо. Петь на все дворы я не решился, а просто тихо насвистывал себе под нос, чтобы не наткнуться на что-нибудь в темноте.

Когда я дошёл до киоска, он оказался темным и безжизненным. Я понял, что он заперт, и хотел было уйти, но мне стало интересно посмотреть, смогу ли я разглядеть в нем что-нибудь. Я посвистел и действительно увидел в витрине полочки, а на них – вереницы пакетов и бутылок. Я посвистел громче, приблизившись вплотную, но тут киоск засветился и заспанный женский голос заполыхал изнутри:

– Собаке своей свистеть будешь! Написано же для вас русским языком: «стучите, открыто!»

– Извините, – смутился я. – Разбудил?

– Да! – с вызовом ответил киоск. – Разбудил! Я вас слушаю!

– Мне, пожалуйста, пивка холодненького бутылочку… Нет, две!

– Какого? – раздраженно спросил киоск.

– А какое есть?

– Всё, что есть, – на витрине перед вами!!! – рявкнуло так, что я разглядел в киоске всё, кроме, разве что, этикеток на бутылках.

Я кашлянул и сказал твердо:

– Извините, девушка, но я – слепой. Точнее – очень слабовидящий.

– Ох, простите меня… – ответил киоск, озадаченно помолчав.

Контакт наладился. Мне выбрали и выдали пива, аккуратно выбрали одну бумажку среди протянутых в окно и тщательно отсчитали сдачу.

– Не потеряйте, у вас визитка выпала! – мне протянули пленочный квадратик.

– Ох, девушка, а будьте так добры, прочтите, что там написано?

– Сейчас… Тут по-английски…

– А на обороте?

– А, какой-то Леонид Юрьевич…

– А телефон?

– Есть телефон…

Она продиктовала цифры, а я постарался их запомнить, хотя память на цифры у меня хуже некуда.

– А никакой должности там нет? – спросил я.

– Должности нет. Есть рисунок в углу: глаз и надпись ЗАО «Окула».

– Ага, спасибо! Это очень хорошо, что должности нет. Значит, серьезный человек.

– Серьезный человек без должности не бывает, – рассудительно откликнулась продавщица. – А это какой-то неграмотный и безработный: «акула» через «о» пишет…

– Хм… – кашлянул я.

– Вы, конечно, извините, если что, – сказала продавщица. – Но такое у меня мнение. А от мнения никуда не деться.

– Окула – от латинского «глаз», – заметил я, аккуратно пряча визитку. – А можно последнюю просьбу? Прочтите, что у меня за сообщение в мобильнике пришло? Сумеете?

Я протянул мобильник в окошко и объяснил, как листать. Продавщица внимательно уставилась на мобильник и надолго замерла.

– Я всё поняла, – наконец выговорила она странным голосом. – Ты просто хам и подлец!

Сердце стукнуло в груди и покатилось куда-то в ботинки.

– Что там?! – заорал я. – Что там написано такое?! Прочтите мне!

– Так я же и читаю! – удивленно откликнулась продавщица. – Я всё поняла тире ты просто хам и подлец точка. Тут и ещё есть, читать?

– Читать!

– Сашенька где ты что с тобой вопросительный восклицательный знак здесь все очень волнуются. Куда ты делся не можем дозвониться. У тебя неудачный день, а сейчас ты совсем невменяем. Очень тебя люблю.