Михаил Успенский - Невинная девушка с мешком золота

Тиритомба был безутешен и пялился в чёрную дыру с какой-то нелепой надеждой.

— Ну, чего вы мне сочинителя расклевили! — вскричал Ничевок. — Будет теперь гундеть и охать всю дорогу! Ой, деда, поехали! Лошадка подкормилась, худо-бедно нас покатит, телега крепкая... Только вот этих заспинников, — он указал на одетых как попало панычей, — брать не станем! Лучше их в яму свалить: хоть какая-то польза от неё будет!

— Ни в коем случае, мой юный друг! — возразил мудрец. — Они ещё, чего доброго, угодят между шестерней, застопорят их, и тогда мы вообще не дождёмся смены дня и ночи! Ах, как всё запущено...

— На дороге, поди, застав полно, деда, а эти выродки вон какие подозрительные, — не унимался Ничевок. — С ними нас никуда не пропустят! Да ты знаешь ли, куда нам ехать?

— Естественно, бамбино, ведь замок воздвигал не кто иной, как я, — сказал синьор Джанфранко. — Только вот зачем я его воздвигал...

Итальянец задумался — видимо, и корчага вместо головы имела свои недостатки. А сэр Сарджент Рипли добавил:

— Не думаю я, друзья мои, что встретим мы на своём пути какие-либо препоны или заставы. Вся Европа сошла с ума: стражники оставили свои посты, землепашцы побросали плуги, ремесленники позакрывали мастерские, а уж здешнее робкое дворянство и подавно в разъездах: ведь за светлую голову синьора Джанфранко Тёмный Кесарь обещал кардинальскую шапку и кое-что ещё, о чём не говорят!

— Мы тоже хотим... — робко пискнул Яцек Тремба.

Ничевок свирепо на него глянул.

— Хорошо, — сказал итальянец. — Только бросать и без того нарушенное хозяйство не годится...

— Почтенный синьор, но ведь злодей может убить Луку! — воскликнул Тиритомба. — Нам дорого каждое мгновенье!

Не удостоив арапа ответом, синьор Джанфранко подошёл к дубу, подлез под ствол, как-то по-особому крякнул — и толстенное дерево, прошумев листьями и ветвями, встало на прежнее место. Мудрец отряхнул руки и походил ещё вокруг ствола, утаптывая потревоженную землю.

Опять сделалось страшно всем — кроме Ничевока.

— Я придумал! — закричал оголец. — Мы лошадку не станем томить — она нам теперь ни к чему! Пусть пасётся!

...Сэр Сарджент, даром что разведчик, всё-таки был не прав: как раз на дорогах-то и ловили в основном похитителя головы. Понятно, это было всё равно что ночью искать потерю исключительно под фонарями, но так уж устроен человек.

И ещё так он устроен, что привык разбегаться при виде мчашейся телеги, в которую запряжено вместо лошади безглавое человеческое тело. Причём за безглавцем этим никакой лошади не угнаться...

Даже самые матёрые кондотьеры отскакивали к обочинам, не говоря уже о простонародье. С мостов же дозорные сигали прямо в воду! Если даже мелко было — всё равно сигали! А коли и догадывались положить поперёк тракта брёвна, так синьор Джанфранко да Чертальдо те брёвна с несусветной лёгкостью перемахивал, и седоки судорожно цеплялись за края своего экипажа и друг за дружку, чтобы не вывалиться.

Не успевал бедный арап спросить у попутчиков, какая за бортом страна, как телега уже въезжала в другую — это можно было заметить только по меняющим цвет придорожным столбам. На ходу ели, на ходу спали — ночь была нипочём резвому телу итальянского механика, ни разу ни во что не влетели! Ночи, кстати, становились всё короче и короче — это мог уже заметить и неучёный человек.

Даже городские ворота синьор Джанфранко отворял единым пинком, выносил створки, ломал вереи...

Ничевок восторженно визжал, нагоняя страху на обывателей.

— Я непременно увезу старика в Англию, — обещал агент с правом на преступления против человечества. — Он должен служить британской короне.

— Абер, майн либер, он принадлежит Объединенной Европе по месту рождения! — возражала его милая, гладя бывшего горца по всем местам с такой страстью, что даже поэт чувствовал что-то вроде ревности — никто ему больше кудерьки не разбирал, не расчёсывал...

Даже если плестись кое-как, нога за ногу, любая дорога куда-то, да приведёт. А поскольку здесь все дороги вели в Рим, синьору Джанфранко всё чаще приходилось сворачивать на проселки, на малозаметные тропки, а то и вовсе по бездорожью лететь. Раза два чуть не утонули, но всё обошлось.

— Ну, вот вам и замок! — объявил наконец итальянец. — Сейчас нам навстречу выбежит радостная Анита или, на худой конец, железное чучело вынесет её бренные останки... Болван полагает... Впрочем, вам сие не интересно.

Это внутри замок Синей Бороды был мрачный, а снаружи он выглядел очень даже весело: стены заросли ярким плющом, многочисленные башенки крыты красной черепицей, на вид совершенно новенькой, никакого рва вокруг, никакого подъёмного моста...

Зато и входа никакого!

Синьор Джанфранко отбросил оглобли и с удовольствием потянулся.

— Как же мы попадём внутрь? — испугался Тиритомба.

— Очень просто, — отозвался британский агент. — Я весьма опытный скалолаз... Вот только придётся поискать в ближайшей деревне верёвку и железный крюк...

— Успокойтесь, друзья, — молвил итальянец. — Здесь есть хитрое и преискусное устройство для подъёма наверх. Оно выполнено в виде девушки. Достаточно позвать её особым образом, и она спустит вниз свои роскошные золотые косы, а мы по ним и вскарабкаемся — как в сказке! К сожалению, вызывающее заклинание я никак не могу припомнить — вероятно, оно осталось в голове...

— У тебя, деда, как я погляжу, многое осталось в голове! — сказал Ничевок, копаясь в завязках гульфика.

Малец мужал на глазах: вот уже и почтение к наставнику из него выветрилось!

— Юноша, с нами дама! — вскричал сэр Сарджент. — Не провоцируйте меня на необдуманные действия!

— С вами дама, а со мной нужда! — парировал Ничевок. — Не лопнуть же мне!

— Майн либер херр, мы впоследствии усыновляет этот ферфлюхте кинд и воспитайт его! — сказала фрау Карла, задумчиво крутя в руках хворостину.

Вот это уже по-настоящему испугало дерзеца: на затёкших ногах он поспешно удалился за угол замка и даже непристойное журчание попытался заглушить какой-то песенкой.

— Вспоминайте своё заклинание, вспоминайте скорей! Наш друг в опасности! — напомнил механику Тиритомба.

Итальянский мастер стучал пальцами по корчаге, вращал её вокруг усечённой шеи, снимал, тряс и вновь водружал на место.

— Деда, а давай я тебе там, где быть затылку, почешу! — вернулся повеселевший Ничевок. — Нашему дедушке это очень помогало... Он чего и не было сроду припоминал...

Помогло, да не очень.

— Заклинание было в стихах... — только и сказал почёсанный.

— В итальянских? — спросил арап. — О, сколь сладкозвучен язык знойного Юга, сколь приятен он грубому северному дикарскому уху...

— Да нет, язык не имеет значения, — махнул рукой синьор Джанфранко. — Тут важен смысл... А он примерно таков: столь прекрасны волосы твои, моя донна, что все мужчины, сколько их есть в городе, устремляются за тобой и следуют повсюду... Владеете ли вы искусством импровизации?