Сергей Мусаниф - Подземная Канцелярия

А если рассказать им правду? Что это была толстая потная деваха в платье ниже колен и в туфлях времен Гражданской войны, которая была готова с каждым и которую ты завалил чисто на спор и ради прикола? И что твой выигрыш в этом споре составил пять бутылок пива и соответствующий им закусон в виде трех пакетиков сухариков «Емеля»? Ни любви, ни романтики, ни оргазма, которому помешал внезапно появившийся папаша, наведенный в аудиторию кем-то из добреньких подруг дочурки. Иными словами, полный облом.

Денег у Лешиных родителей было немного, лишних же не было совсем. И пускать последние сбережения на избавление нерадивого отпрыска от всеобщей воинской они не собирались. Мама немного поплакала и смирилась, отец пробурчал, что это, дескать, будет для оболтуса хорошей школой, и закрыл тему.

Так что теперь Леша сидел один в родительской квартире и с тоской вслушивался в шаги на лестнице. В каждом звуке ему чудилась поступь военкома. Все равно как если бы Дон Жуана предупредили о предстоящем визите Командора.

Как гласит народная мудрость – а мы еще не раз дальше по тексту убедимся, что она еще гласит, – кто ждет, тот обязательно дождется. И одним погожим летним деньком, когда по вине врожденной лени Леша не успел смотаться из дому, он дождался. В дверь позвонили.

Звонок был долгим и уверенным, неотвратимым и беспощадным, как приговор. Так звонят милиционеры, знающие, что преступник скрывается от них именно за этой дверью, сантехники, видящие, что из-под двери хлещет вода, и понимающие, что хозяину никак не уклониться от предложенной таксы, налоговые инспекторы и военкомы. А поскольку Леша ничего криминального за собой не числил, коммерцией не занимался, да и вода вроде бы ниоткуда не хлестала, он на сто пятьдесят процентов был уверен, что за дверью именно военком.

Когда на цыпочках и стараясь не скрипеть древним паркетом он подкрался к двери, он убедился, что был прав на двести процентов. Вместе с военкомом имел место участковый. Оба были в форме, один в военной, другой в милицейской, и у каждого в руках был блокнот. Только блокнот военкома был закрыт, а участковый рассеянно листал свою книжицу.

– Все верно, – сказал он. – Шестаков Алексей Игоревич, восемьдесят второго года рождения, на учете не состоит.

Военком не удостоил его ответом и снова вдавил кнопку звонка. Военкома звали Компостер, и он был одним из самых страшных кошмаров призывников города Москвы. Был он тяжел и лыс. Обладал на уклонистов особым нюхом, имел бульдожью хватку и изворотливость прущего напролом бульдозера. Свое прозвище он получил за то, что прокомпостировал билет «туда» уже нескольким поколениям москвичей и на достигнутом останавливаться не собирался. Леша не видел его раньше, но слышал много легенд. Он узнал противника с первого взгляда.

Тактический план предстоящего сражения был прост, хотя гениальностью или оригинальностью не отличался. Леша решил сделать вид, что его нет дома. Враги постоят немного под дверью и уйдут ловить следующего.

Через пятнадцать минут непрерывной трели раскалившегося дверного звонка Леша уже не был в этом так уверен.

– Наверное, его дома нету, – сказал участковый.

В тот момент Леша готов был полюбить этого простого труженика, честного работника свистка и резиновой дубинки, пожилого человека с непростой и интересной судьбой аки родного брата. И как же он раньше не замечал, что их участковый такой приятный человек?

– Может быть, – задумчиво сказал Компостер. – А может быть, и нет. Такова обычная модель поведения молодняка в кризисных ситуациях, так называемая стратегия страуса. Сделать вид, что тебя нет дома, и выждать, пока опасность не уберется из поля зрения. А там хоть трава не расти. Молодняк однообразен и глуп. Но служить все равно будет.

По спине Леши потекла струйка холодного пота. Противник был умен и настойчив. Но ходов у него было немного. Только бы кто-нибудь из предков с ключами на обед не завалился.

Компостер развернулся на девяносто градусов, дошел строевым шагом до двери соседней квартиры и позвонил. У Леши все упало. Такого поворота событий он не ожидал.

Соседняя дверь открылась так, словно хозяин, а точнее, хозяйка квартиры подслушивала за дверью подобно Леше. Скорее всего, так оно и было.

– Здравия желаю, – сказал Компостер.

– И вам того же, – недоверчиво заявила Клавдия Ивановна.

Сколько Леша себя помнил, она всегда была противной старушенцией, живущей через стену. В безоблачном детстве он любил засовывать спички в замочную скважину ее двери или поджигать коврик у ее порога, пока соседка не сменила его на резиновый, который при попытке поджога слишком вонял. Соответственно, она к Леше большой любви не испытывала, о чем не единожды оповещала и весь двор вообще, и Лешиных родителей в частности.

– Чего надо?

– Хороший денек, – сказал Компостер, игнорируя прущую из старушки доброжелательность.

Участковый за его спиной пытался слиться со стенами подъезда, что благодаря их свежей побелке у него получалось плохо, и сделаться как можно более незаметным. Клавдия Ивановна часто доставала его жалобами на громкую музыку, подростков в подъездах, собак на лестничной клетке и бомжей в подвале, и ему еще ни разу не удавалось ее убедить, что со стихийными бедствиями наша милиция бороться не призвана. Старушка не желала слушать его аргументов.

– Кому как, – сказала Клавдия Ивановна. – Лично меня ревматизм измучил совсем. Да и магнитную бурю сегодня обещали.

– Верно, – согласился Компостер. – С ревматизмом это уже не того… Да и бури тоже… Я вот по какому поводу… э… мадам…

– Клавдия Ивановна я, а никакая не мадам, – сказала Клавдия Ивановна. – Я, если хотите, мадемуазель.

– Извините, – сказал Компостер. – Так вот, Клавдия Ивановна, я чего хочу спросить: вы соседа своего Алексея хорошо знаете?

– Этого-то? – Она презрительно кивнула в сторону Лешиной двери. – Сорванец тот еще. Натворил он чего или что?

– Пока нет, – сказал Компостер. – Но может. Он может совершить крупную ошибку, о которой потом будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

Насчет ошибок, о которых потом долго жалеют, у Леши было собственное мнение, и с мнением Компостера оно вряд ли совпадало.

– О как, – сказала Клавдия Ивановна. – А вы сами-то откуда будете?

– Из военкомата, – отрубил Компостер.

– О как, – повторила Клавдия Ивановна, но в голосе ее заметно прибавилось дружелюбия. – Вы что же, забрать его пришли? А я вас на пороге держу! Да вы проходите, проходите, гости дорогие!

– Мы здесь постоим, – сказал Компостер. – И в армию не забирают, а призывают, между прочим. Вы случайно не знаете, дома он или, может, вышел куда-нибудь?