Сергей Мусаниф - Подземная Канцелярия

Вовремя я на него посмотрел.

Вампиры очень быстры ночью. Возможно, более быстры, чем даже выпущенная из «мухи» граната, но точно сказать не могу, до сегодняшнего дня удовольствия бегать с ней наперегонки я не имел. Днем наша скорость падает и, хоть она и превосходит скорость обычного человека, с гранатометом ей все же не сравниться. Поэтому часть пути я пробежал по собственной воле, остальную часть меня пронесло взрывной волной, пронесло и впечатало в стену здания на скорости курьерского локомотива. Моя машина вспухла огненным бутоном взрыва, бутон набух, распустился и осыпался на землю дождем металлических, стеклянных и пластиковых осколков. Кусок переднего крыла вонзился в стену в нескольких сантиметрах от моей ноги.

Я позволил телу медленно сползти на землю и остался лежать на земле, постаравшись придать своему лицу как можно более трупное выражение. Мне казалось, что выстрелом из гранатомета ребята могли бы и утешиться, посчитав вечеринку законченной.

Но не прошло.

На этот раз парни настроены были серьезно, очевидно, третьего промаха они себе позволить уже не могли. Я услышал, как хлопнула дверца машины и по асфальту ко мне начали приближаться шаги. Пистолет я выронил во время своего импровизированного полета.

Но второй ствол остался со мной, вот только вытащить его, не шевелясь и изображая труп, не так-то просто. С другой стороны, кто знает, сколько времени займет регенерация после прямого попадания гранаты. Для того чтобы остаться в живых, хоть фраза эта и странно звучит в устах нежити, мне предстояло заплатить болью.

Едва приближающийся ко мне для контрольного выстрела киллер заметил мое шевеление, он начал садить в меня одну пулю за другой. Судя по ощущениям, пули были со смещенным центром тяжести, они буквально сверлили дырки в моем теле и гуляли по внутренностям, причиняя адскую боль. В глазах уже начало темнеть, в голове распускался красный шар боли, затопляя все свободное пространство. Когда он заполнит череп до конца, я потеряю сознание. А вместе с сознанием я могу потерять и жизнь.

Третьей пулей он пробил мне легкое, и изо рта хлынула кровь. Но к этой секунде магнум уже был в моей руке, и старая добрая пуля сорок пятого калибра, консервативная, лишенная всяких новомодных выкрутасов, интересных только дилетантам, вышибла мозги парня на горячий асфальт.

И как вы думаете, остановило это остальных? Черта с два.

Парень из «линкольна» слазил в багажник и вытащил второй гранатомет. Как он с таким арсеналом по городу ездит?

Прыгать и бегать я уже более был не в состоянии. Организм не успевал регенерировать, кровь из рассеченного лба заливала глаза, мешая целиться. Пистолет прыгал в руке, как живой, хотя на самом деле это дрожала сама рука. Похоже, вот и конец вам, славный дон из солнечной Кастилии. Не улыбалось мне закончить жизнь в чужой стране, не увидев напоследок голубого неба своей родины.

Да и вообще заканчивать жизнь мне не хотелось вне зависимости от места, где это могло произойти. Суицидальными устремлениями я никогда не страдал, жить мне нравилось. А парень с гранатометом не нравился.

Он уже разложил свое оружие и наводил его на меня. Я выстрелил почти не целясь. Пуля царапнула асфальт в метре от ботинка боевика. За планкой прицела я видел улыбающееся, довольное лицо. Парень получал удовольствие от своей работы.

Я подумал, что если бы эта сцена происходила в кино и я был бы главным положительным персонажем, парня сняли бы вовремя подъехавшие полицейские или, в еще более душещипательном варианте, Ольга, появившаяся в дверях и сжимающая пистолет обеими руками. Но милиция приезжает гораздо позже, пистолета у Ольги нет, зато у нее есть мозги, чтобьг не лезть под пули, не умея стрелять, да и я – далеко не самый положительный персонаж.

Так что в этой ситуации мне оставалось только одно – умереть, доказывая своей гибелью, что вампира можно убить и обычным, не заговоренным и не мистическим оружием, главное, чтобы того оружия было побольше. Миф о нашей неуязвимости родился гораздо раньше, в эпоху шпаг и кремневых пистолетов, когда между выстрелами возникала почти минутная пауза, за которую организм успевал регенерировать. Иммунитета к автоматическому оружию у вампиров нет, и приобрести его нам уже не успеть.

Один мой знакомый соплеменник во время Гражданской войны (не российской, американской) схлопотал динамитную шашку в свой окоп. То, что от него осталось, боевые товарищи собрали и похоронили в общей могиле. Регенерация заняла сто двадцать два года, и я могу вас уверить, что ничего приятного за это время он не испытал. По мне, так лучше оставаться мертвым. Сейчас парень напоминает инвалида, ветерана и прокаженного в одном лице. Зрелище жалкое.

В последние, как я тогда полагал, секунды моей жизни во мне вдруг заговорила гордость. Я, сын славного дворянского рода, прошедший через четыре войны, участвовавший в доброй сотне дуэлей во времена их расцвета и запрета, побывавший не в одном десятке подобных заварушек, буду убит какими-то отмороженными киллерами по причине, мне самому непонятной? Ну и что с того, что я недооценил угрозу и киллеры оказались чересчур настойчивыми в своем желании изжить меня с этого света?

В последний миг я собрал в комок всю свою боль и швырнул в парня с гранатометом. Тот пошатнулся, нажимая на спусковой крючок, и граната ушла в сторону, превратив в груду металлолома еще один, уже не мой, автомобиль.

Я провел дыхательное упражнение, отстраняясь от боли и прочищая голову. Боль никуда не делась, она просто отступила на второй план, и на время о ней можно было забыть. О чем нельзя было забывать, так это об оставшихся пассажирах первой машины и о парне с разряженным гранатометом. Возможно, у него есть и третий.

Пошатываясь, я встал на ноги, тут и проявились оставшиеся два стрелка. Они вынырнули из-за клубов дыма, вырывавшихся из останков моей «мицубиси», и оказались со мной лицом к лицу. Не знаю, как я выглядел, но зрелище их впечатлило.

– Мать… – вспомнил детство один из них. Может, он хотел сказать и еще что-то, только я и мой пистолет не дали ему такой возможности.

Второй развернулся и бросился бежать. Я отшвырнул пистолет в сторону – совсем не потому, что не люблю стрелять в спину, на его счет у меня были свои планы.

Вложив остатки сил в прыжок, я навалился на беглеца и повалил на асфальт. Он пытался сопротивляться, но я свернул ему шею и припал зубами к сонной артерии. Лучший способ восстановить жизненные силы – это набраться их у кого-то еще.

Его теплая кровь ласкала мои внутренности, огонь боли затихал, а ярость разгоралась все сильнее. Да что они о себе возомнили, эти людишки? Решили поиграть в игры с бессмертными? В этих играх им отводится только одна роль – роль проигравших…