Терри Пратчетт - Вещие сестрички

«Похоже, все закончится так же, как некогда в Сто Лате, — думал Хьюл. — Но тот разбойник был один, он даже отдал нам свой меч. А куда нам девать шесть клинков? Особенно не люблю, когда эти типы начинают рыдать…»

Продолжая декламировать, Томджон вдруг увидел, как воздух подернулся зеленоватой дымкой. А еще через мгновение ему показалось, что он слышит голоса:

— Гляди, матушка, какие-то вооруженные люди!

— …Кто сталью вороною искромсал божественный цветник… — изрек Томджон.

— Чтобы мой король просил о пощаде у каких-то разбойников? — отозвался чей-то голос. — Ну-ка, Маграт, подай мне вон тот кувшин с молоком!

— И, млеком милосердия вспоенное, то сердце расцветет…

— Его мне подарила моя тетя…

— …Корона из корон, венец нерукотворный. Вновь воцарилась гробовая тишина. Двое бандитов молча рыдали в ладони.

— Ты все сказал? — произнес наконец главарь. Пожалуй, впервые в жизни Томджон несколько смутился.

— Э-э-э… Ну да. Разумеется. Э-э-э… Может быть, мне повторить?

— Хорошая речь, — одобрил разбойник. — Но я-то здесь при чем? Я — человек практичный. В общем, приступайте к сдаче ценностей.

И его клинок, проделав несколько пассов, остановился у самого кадыка юноши.

— А вы что столпились, как идиоты? — обратился главарь к остальным актерам. — Делайте, что говорят, не то вашему парню крышка.

Юный Притчуд робко вскинул руку.

— Чего? — рявкнул разбойник.

— П-п-прошу п-п-прощения, сир, н-но вы внимательно слушали?

— Так, больше я повторять не буду. Или я сейчас же услышу звон монет, или вы услышите бульканье крови!

В действительности же обе стороны услыхали свирепый свист, начавшийся высоко в небе и закончившийся попаданием в разбойничий шлем кувшина с молоком, который за время полета успел порядком заиндеветь.

Уцелевшая часть шайки, бросив взгляд на печальный исход, поспешила сделать ноги.

Актеры разглядывали поверженного разбойника гораздо дольше. Хьюл пнул башмаком осколок льда.

— Красота… — слабо промычал он.

— Он даже понять ничего не успел! — пробормотал Томджон.

— Родился критиком и умер критиком, — заключил гном.

Кувшин был бело-синим. Удивительно, но в критические моменты мелкие детали всегда бросаются в глаза. Кувшин за свою жизнь несколько раз разбивался, но его склеивали снова. Очевидно, кто-то был очень привязан к кувшину.

— Видимо, мы столкнулись с какой-то редкой разновидностью смерча, — произнес гном, пуская в ход логику.

— Но кувшины просто так с неба не падают, — веско промолвил Томджон, обнаруживая поразительную склонность человеческого разума отвергать очевидные вещи.

— Да, раньше я о таком не слышал. Рыбы, лягушки, камни — все это было, — согласился Хьюл. — Но вот насчет домашней утвари — не уверен. — Он запустил в ход свою фантазию. — Хотя подобного рода необъяснимые явления были описаны. Особенно часто они упоминаются в трудах, посвященных Овцепикам, причем указывается, что в этой части мира они стали естественными и ничего необычного в них никто не видит.

Актеры непривычно тихо разбрелись по своим фургончикам и снова пустились в путь. Юный Притчуд собрал все осколки кувшина, которые только смог найти, и сложил их в отдельную шкатулку. Оставшуюся часть дня он провел с задранной головой, надеясь, что с неба свалится сахарница или ваза с конфетами.

* * *

Фургоны комедиантов, точно мошки, закованные в дымчатое стекло кристалла, тащились по крутым склонам Овцепиков.

— Ну, как у них дела? — поинтересовалась Маграт.

— Плутают по округе, — ответила матушка. — Может, актеры они хорошие, но в путешествиях ничего не смыслят.

— Хороший был кувшин, — вспомнила Маграт. — Таких уже не делают. Вообще, ты могла бы воспользоваться утюгом, что вон на той полке.

— В жизни есть ценности поважнее, чем кувшины с молоком.

— Вокруг его горлышка был такой красивый узор…

Последние слова матушка пропустила мимо ушей.

— По-моему, самое время лично взглянуть на этого принца. Собирайся и пошли. — И матушка крякнула в кулачок.

— Ты крякнула, матушка? — недоуменно спросила Маграт.

— Крякнула? Неправда! Я… — Матушка запнулась. — Я не крякнула, а… хмыкнула.

— У Черной Алиссии была привычка крякать.

— Смотри не кончи, как она… — подала голос нянюшка, греющая ноги у камина. — Она под старость совсем рехнулась. Отравленными яблоками увлеклась и всем таким прочим.

— Просто я хмыкнула несколько… пронзительнее обычного. — Из обороны, в которой она, похоже, отсиживалась слишком долго, матушка перешла в нападение. — Кроме того, ничего плохого в кряканье я не вижу. Все хорошо — только в меру.

* * *

— Сдается мне, что мы малость заплутали, — сказал Томджон.

Хьюл скользнул взглядом по залитой пурпурным светом торфяной пустоши, что простиралась прямо до зазубренных скал Овцепикских гор. Даже в самый разгар лета некоторые наиболее исполинские вершины были увешаны массивными ожерельями льда и снега. И пейзаж этот очень хорошо поддавался описанию.

Пчелы делово сновали в придорожных зарослях чабреца — или просто делали вид, что заняты каким-то крайне важным делом. Над высокогорными лугами скользили облака. Над горами нависла многомерная и пустая тишина, насаждаемая природой, которая не только не была знакома с людским присутствием в этих краях, но и нисколько в оном присутствии не нуждалась.

Равно как и в верстовых столбах.

— Мы заплутали еще миль десять назад, — сообщил Хьюл. — Теперь это уже должно называться как-то по-другому.

— Ты же мне говорил, что все горы изрешечены туннелями гномов, — напомнил Томджон. — Мол, гном в горах никогда hp потеряется.

— Не в горах, а под горами, — уточнил Хьюл. — Геологические формации, смена пластов… Сверху этого не увидишь. Ландшафт мешает.

— Если ты так хочешь, мы можем вырыть яму, — предложил Томджон.

Однако денек выдался погожий. Дорога петляла между островками елей, предваряющих появление самого леса, и было так заманчиво оставить мулов в покое, положиться на то, что дорога рано или поздно куда-нибудь да выведет.

Этот вымысел географов сгубил не одну жизнь. Дороги вовсе не обязаны куда-либо выводить, им вполне хватает где-нибудь начаться, а дальше как все сложится.

— И все-таки мы заплутали, — спустя некоторое время повторил Томджон.

— Вовсе нет.

— Ну и где же мы находимся, по-твоему?

— В горах. Даже на карту не гляди.

— Надо бы остановиться и расспросить местных. — И Томджон вперил взгляд в окружающее их безмолвие, которое время от времени нарушалось зловещим воем кроншнепа — или бобра.

Познания Хьюла в области пернатой, мохнатой и прочей живности заканчивались на уровне залегания известняка. Гному ясно было одно: человеческим присутствием здесь даже не пахнет.