Терри Пратчетт - Пирамиды

— Он очень добрый, правда? — согласилась Птраси.

— Да, конечно, добрый, — с сомнением в голосе, но не видя другого выхода, произнес Теппик. — Он… он мой старый друг.

— Вот и прекрасно.

В конце коридора, словно из воздуха, возник еще один член команды и поклоном пригласил Теппика и Птраси проследовать в кают-компанию. Прежний род его занятий выдавали разве что крестообразные шрамы на лице и черепе и татуировки, по сравнению с которыми картинки труда “Сквозь дворцовые ставни” выглядели иллюстрация и из учебника для приготовишек. Перекатывая бицепсы, он вытворял с татуировками такое, что часами способно было приковывать внимание завсегдатаев портовой таверны, при этом у него был вид человека, глядящего в будущее с бескрайним пессимизмом.

— Рад, очень рад, — проговорил Чиддер, наливая вина. — Альфонс, можешь подавать суп, — добавил он, обращаясь к татуированному.

— Послушай, Чидди, ты что, теперь пират, да? — спросил Теппик, уже не надеясь услышать отрицательный ответ.

— Так вот что тебя волнует… — лениво ухмыльнулся Чиддер.

Теппика волновало не только это, но именно этот вопрос стремительно выдвигался в число лидеров. Теппик кивнул.

— О нет, нет. Просто мы стремимся по возможности избегать всякой писанины. Понимаешь, нам не нравятся люди, которые так и норовят сунуть нос в наши дела.

— Но эта одежда…

— А, пустое. Дело в том, что сами пираты без конца нападают на нас. Поэтому отец и построил “Безымянный”. От него пираты не ожидают никаких сюрпризов. К тому же в этом нет ничего аморального. Мы забираем их корабли, добычу и пленников, которых они еще не успели отправить по домам на конкурсной основе.

— А что вы делаете с самими пиратами? Чиддер мельком взглянул на Альфонса.

— Это зависит от их планов трудоустройства на будущее. Отец любит повторять, что, если от человека отвернулась удача, ему всегда следует протянуть руку помощи. На определенных условиях, разумеется. Ну а как престольный бизнес?

Теппик вкратце рассказал о случившемся. Чиддер слушал внимательно, поплескивая вином в бокале.

— Понятно, — кивнул он наконец. — Мы слышали, что начинается заварушка. Поэтому и отплываем так скоро.

— Я тебя не виню, — пожал плечами Теппик.

— Нет, просто хотим организовать торговлю. С обеими сторонами, естественно, поскольку придерживаемся строгого нейтралитета. В этой стране производят потрясающее оружие. Аж в дрожь бросает. Поплыли с нами. Ты для нас совершенно бесценный человек.

— Никогда не чувствовал себя бесценным, — уныло произнес Теппик.

Чиддер с любопытством взглянул на него.

— Но ты же царь! — воскликнул он.

— Да, конечно, но…

— Царь страны, которая фактически существует, но на данный момент недоступна ни одному смертному?

— Увы.

— И ты можешь принимать законы, ну скажем, о валюте и пошлинах?

— Полагаю, что да, но…

— Вот поэтому тебе цены нет! Черт побери, Теп, наши бухгалтеры сломали себе головы… нет, у меня просто руки чешутся, как подумаю об этом. Думаю, отец первым делом переведет в твое царство нашу главную контору…

— Чиддер, я уже объяснял. Никто, понимаешь, никто не может туда проникнуть, — перебил Теппик.

— Это не важно.

— Как не важно?

— Не важно, и все. Мы разместим в Анке свой основной филиал, а пошлину будем платить у тебя. Единственное, что нужно, это какой-нибудь официальный адрес, ну, скажем, Пирамидная авеню или что-то в этом роде. Учти все, что я тебе сказал, и ни на что не соглашайся, пока отец не предоставит тебе место в совете. Как-никак ты особа царской крови, это впечатляет…

Чиддер продолжал без умолку болтать. Одежда на Теппике взмокла.

“Вот оно как все обернулось. Ты потерял царство — и к лучшему, теперь это место, где никто по станет поднимать шум из-за пошлины, а тебе точно светит место в совете, назовем его так…”

Обстановку разрядила Птраси, схватив за руку Альфонса, который как раз подавал фазана.

— Поза “Милая собачка и два маленьких бисквита”! — воскликнула она, разглядывая замысловатую татуировку. — Такое сегодня редко увидишь. Прекрасная работа, правда? Даже йогурт можно разглядеть.

Альфонс замер, потом медленно покраснел до самых ушей. Румянец разливался по его покрытому шрамами лицу, как рассвет над горами.

— А что у тебя на другой руке?

Альфонс, который выглядел так, будто долго бился головой о стену, пробормотал что-то нечленораздельное и с робким, пристыженным видом показал предплечье.

— Молодым дамам не пристало глядеть на такое, — произнес он еле слышно.

Птраси серьезно, как вдумчивый естествоиспытатель, раздвинула жесткие волосы. Чиддер наблюдал за нею, разинув рот.

— А, эту я знаю, — снисходительно констатировала она. — Это из “130 дней Псевдополиса”. Физически невозможно.

Опустив руку Альфонса, она вновь принялась за еду. Но тут же взглянула на Теппика и Чиддера.

— Не обращайте на меня внимания, — сказала она с жизнерадостной улыбкой. — Ешьте, ешьте.

— Альфонс, пожалуйста, пойди и надень рубашку поприличнее, — довольно резко произнес Чиддер.

Альфонс попятился к выходу, все еще глядя на свою руку.

— Да, так о чем бишь я? — продолжал Чиддер. — Извините. Потерял нить. Н-да. Еще вина, Теп?

Птраси не удовольствовалась потерей нити. Она устроила настоящее побоище, взрывая пути и сжигая мосты. Между тем незаметно настал черед пирога с говядиной, свежих персиков, засахаренных морских ежей и полубессвязного ностальгического разговора о добрых старых деньках, проведенных в Гильдии. Они покинули ее три месяца назад, а казалось, что прошла целая жизнь. Впрочем, три месяца в Древнем Царстве действительно приравнивались к целой жизни.

Через какое-то время Птраси раззевалась и отправилась в свою каюту, оставив приятелей наедине с только что початой бутылкой вина. Чиддер проводил ее благоговейным взглядом.

— И много у вас таких? — спросил он.

— Не знаю, — неопределенно ответил Теппик. — Может быть. Обычно они лежат вокруг и чистят виноград или обмахивают тебя опахалом.

— Она забавная. Анк будет у ее ног. С такой фигурой и с таким умом… Чиддер помедлил.

— А она?.. Я хочу сказать — вы?..

— Нет, — возразил Теппик.

— Весьма привлекательная.

— Да, — согласился Теппик.

— Нечто среднее между жрицей-танцовщицей и рыбой-пилой.

Прихватив стаканы, приятели поднялись на палубу. Редкие огни города затмевал ослепительный блеск звезд. Слабо колыхалась ровная маслянистая гладь воды.

Голова у Теппика потихоньку начала кружиться. Знойное солнце пустыни, причуды эфебе — кой кухни, о которых то и дело напоминал желудок, и выпитая за ужином бутылка вина — все это вкупе обрушилось на его здоровую наследственность.