Алексей Калинин - Укрощение спортивной [СИ]

— Охренеть. То-то Юрий говорил, что он под следствием.

— Да, но эти новости переплюнула запись. Все ждут вашего возвращения, чтобы узнать подробности.

— Слушай, а эта запись, говоришь, появилась ночью?

— Ну да, и из курилки разлетелась по всем отделам. Кто-то сочувствует тебе, но большинство сочувствуют ей, а тебя последними словами поносят. Так что «полудурок» — это одно из самых мягких.

— Это подстава, Гарик. Мы тут с Юрием из-за Оксаны бодались, как два оленя. Он как-то пришел ко мне поболтать и записал наш разговор. А потом и вставил несколько слов от себя. Это звездеж и провокация.

— Ладно, друг. Ты держись там. По приезду постараемся восстановить твое честное имя.

И тишина… не та гнетущая и унылая, как в глубокой пещере под землей, но тишина. Слышен говорок Оскари и мелодичный голос Марджааны. Со стороны двери Оксаны не доносится ни звука. Что она там сейчас делает? Попытаться ещё раз позвать?

На стук опять никто не отзывается. Вечерний поход Марджааны тоже оканчивается ничем. Оксана не выходит к ужину. Я слышал, как она отвечала Марджаане и та отнесла чай с бутербродами в комнату Оксаны.

На душе скребут кошки, мозг усиленно пытается что-либо придумать, но ничего не приходит на ум. Вечером вижу своё лицо в зеркале душевой и понимаю, что краше в гроб кладут. Оксана не отзывается на стук…

Ночь прошла в тяжелых думах, и я почти не спал. Всё думал о ближайшем будущем — каким оно будет? Что нас ждет по возвращении? Сможет ли Оксана понять меня?

«Понять и пррростить» — как сказал бы герой Миши Галустяна. Смешной герой, но мне сейчас не до смеха.

Оксана вышла утром на завтрак… Если будут экранизировать новую версию «Снежной королевы», то Оксана окажется одной из фавориток на роль королевы. Такая же холодная и бесстрастная. Я кидаюсь к ней, но она останавливает открытой ладонью.

— Борис, давай вернемся к прежним отношениям «начальница-подчиненный». После всего того, что я услышала, когда мне прислали файл и после вашего с Юрием разговора…

— Да это же не совсем правда. Я не на те вопросы отвечал. Вернее на те, но он добавил ещё от себя, — я говорю и слышу, как глупо звучат мои слова.

На те, не на те. Стыд и срам!

— Борис. Не обращайся ко мне без крайней необходимости, — я не успеваю открыть рот, как она добавляет, — пожалуйста.

Завтрак проходит в гнетущей обстановке. В обед нам нужно уезжать и Оскари из кожи вон лезет, чтобы поднять нам настроение. Но всё напрасно. Я погружен в свои мысли, Оксана в свои. Попытки пошутить звучат глупо и пошло. Мы уходим собираться.

— Порис, ты очень хороший человек. Прости, что так получилось. Я натеюсь, что у вас всё получится и вы путете счастливы, — ко мне в комнату заходит Оскари со свертком в руках.

В таких газетных свертках раньше носили вяленую рыбу, разделывали её на скамеечке в парке, попутно читая относительно свежие новости и попивая немилосердно разбавленное пиво. Но рыбой от свертка не пахло и масляных пятен не наблюдалось.

— Спасибо, Оскари. Вы тоже душевные и открытые люди. Извините, что так получилось, и мы с Юрием испортили весь отпуск. И спасибо за холостые патроны.

— Мы с Мартшааной тревошились и перешивали за тепя. Ты коразто лучше этоко противноко Юрия, та и Наталья нам наковорила мноко хорошеко о тепе. Мы отправили часть за Юрия опратно, Наталья толшна путет оттать тепе по приезту. Это потарок от нас с Мартшааной, только развернешь тома. Мошет, это потнимет тебе чуточку настроения, — Оскари протягивает пакет.

Внутри что-то твердое. На ощупь действительно похоже на рыбу, или же на вяленый кусок мяса. Я кладу сверток с остальными вещами и закрываю крышку чемодана.

— Оскари, у меня был самый лучший отдых, я буду вас советовать всем своим друзьям. Чудесно отдохнули, спасибо вам за это, — я пожимаю крепкую руку и слышу, как в коридоре разговаривают Оксана и Марджаана.

Мы выходим вместе, но словно чужие. На улице уже фырчит заведенный «Уазик». Михаил снова что-то подкручивает под капотом. Я машу на прощание вышедшим хозяевам коттеджа, они улыбаются и машут в ответ. Оксана прощается коротким кивком.

Михаил захлопывает крышку и садится в машину. Немножко тоскливо покидать это место, где было столько романтики и столько приключений. Тоскливо на душе ещё и оттого, что Оксана отвернулась и делает вид, будто любуется видами природы. Я же слушаю шансон, наблюдаю за дорогой и злюсь на себя. Злюсь за то, что не смог просчитать действий Юрия и разоткровенничался с ним.

Так проходит поездка. Михаил поглядывает на нас с усмешкой и изредка подмигивает мне. Но молчит. У меня тоже нет желания разговаривать. Оксана — снежная королева. Мы прощаемся с Михаилом у желтого здания аэропорта — обычные пожелания удачи и здоровья. «Уазик» откатывается в сторону, чтобы подождать следующих клиентов.

Мы же проходим процедуру оформления и ждем объявления посадки. Твердые стулья холодят спину, тревожные мысли холодят разум. Оксана достает свою книгу и погружается в неё. Отгораживается от всего мира. И от меня.

— Мы можем поговорить? — спрашиваю я, когда молчание становится невмоготу.

— О чем? — не поворачивая головы, отвечает Оксана.

— О сложившейся ситуации. Я должен попросить прощения за свои слова, которые…

— Не надо, Борис. Не извиняйся, — Оксана закрывает книгу и на меня с обложки смотрят два пронзительных глаза девушки-оборотня. — Ты всего лишь мужчина, такой же как и остальные. Я знаю, зачем ко мне лез ухаживать Юрий — ему светило повышение до генерального директора и он мог пойти на всё ради этого поста, даже на женитьбу. А вот зачем ухаживал ты? Ради повышения, ради дополнительной премии или чтобы «отомстить за её прошлые выговоры и нарекания»?

— Нет, всё не так. Я в самом деле давно к тебе неравнодушен и…

— Опять ложь? Не надо, я прекрасно всё слышала.

— Но это же не совсем так.

— А как? Борис? Как иначе? Я могла ожидать такого от Юрия, он редкостный бабник, но от тебя… Ведь я тебе поверила и тут такое…