Алексей Калинин - Укрощение спортивной [СИ]

— Прошу прощения за вторжение, я на секундочку-у, — вдобавок пускаю петуха, как будто мало было до этого унижений.

Руководители улыбаются, а я подхожу к Оксане Евгеньевне и отдаю ей флешку. Замечаю, что оставляю после себя грязные следы на вылизанном паркете. Деваться некуда. Снова извиняюсь и выхожу из конференц-зала. Я чувствую, как взгляды прожигают спину. Гордо выпрямляюсь и иду прямиком в туалет — приводить себя в порядок.

Родной кабинет встречает неприязненными взглядами и саркастическими ухмылочками. Ладно, нужно сосредоточиться на работе. Этому позвонить, этому сделать договор, этому составить план. Работа потихоньку накрывает с головой. В наушниках тихо мурлыкает музыка Моцарта. «Симфония?6».

Спустя два часа меня вызывает финансовый директор. Не успеваю войти, как меня встречает шипение разъяренной кошки.

— Борис, только утром мы с тобой говорили и ты снова за старое? Мне пришлось краснеть перед нашим руководством за твой непрофессиональный подход к делу. Принес в последнюю секунду, когда я уже наглоталась валерьянки! Разве так можно?

С каждым словом Оксана Евгеньевна накаляется и кажется, что становится выше. Почти нависает надо мной. В кабинете удушливо пахнет лилиями, и я замечаю три цветка в высокой стеклянной вазе на столе. Утром их не было. Странно, ведь Оксана Евгеньевна их терпеть не может.

— И в довершение всего я захожу в свой кабинет и вижу это! — она кивает на цветы. — Я так понимаю, это ты принес в качестве извинения?

— Нет, что вы, я этого не делал, — бормочу я.

— Так вот, заруби себе на носу, что я эти цветы ненавижу и у меня на них аллергия! — чуть ли не кричит Оксана Евгеньевна.

— Я понимаю, но это сделал не я, — лепечу я в ответ и потихоньку пячусь к двери.

— Вон!!! И лилии свои забери! — уже кричит финансовый директор и бросает в меня три злополучных цветка. Хорошо ещё, что вазой не кинула.

Я поднимаю их с пола, выскакиваю в коридор и натыкаюсь на Юрия Геннадьевича. Он смотрит на меня, на цветы в руках. И в его глазах возникает понимание. Но понимание неправильное, потому я и спешу оправдаться.

— Юрий Геннадьевич, меня Оксана Евгеньевна попросила цветы выкинуть. А их как раз три штуки, может, я нашим девчонкам подарю? Выкидывать-то жалко.

Начальник логистики прожигает меня взглядом, потом оттирает плечом и входит в кабинет финансового директора. На пороге оборачивается:

— Да, отдай нашим девушкам, они будут рады.

Закрывает дверь. Я выдыхаю. Оказывается, всё это время я задерживал дыхание. Лилии одуряюще пахнут, неудивительно, что Оксана их выбросила — не каждый выдержит такой запах. Мои коллеги выдержат. Они и не такое выдерживали, нужно только преподнести не от меня, а от кого-нибудь другого. Пусть будут от Юрия Геннадьевича, он же велел. Вот и… Тут-то меня и пронзает догадка — я знаю, откуда взялись цветы!

— Дорогие девушки, в связи с окончанием октября я дарю вам каждой по цветку. Это распоряжение Юрия Геннадьевича! Мы любим вас и очень ценим! — я раздаю каждой по цветочку и вижу кривые улыбки. Ух, моя бы воля…

— Мы скажем спасибо Юрию Геннадьевичу, — подчеркивает Карина.

— Хорошо, я рад, что вам понравилось, — я выхожу в коридор и иду в цех.

Через цех и склад сырья прохожу на маленький складик материальных ценностей и вижу там моего друга. В рабочее время, на рабочем месте он наглым образом дрыхнет на столе.

— Подъем!!! Взял швабру и помчался на облет территории, волшебник хренов! — кричу я так громко, что он от неожиданности дергается.

Мало того, что дергается, так ещё и не просыпается до конца, но уже куда-то стремится бежать. В итоге запинается за ножку кресла и шлепается на пол. Стеллажи с разнообразными вещами подпрыгивают на месте. На друга сверху падает кресло — я немного отомщен.

— Вставай, черепашка-ниндзя, поднимайся и объясни — на хрена ты стырил деньги? Хотя нет, куда ты их дел и так понятно. Ты лучше скажи — зачем купил именно лилии? Оксана же их терпеть не может!

— Я это… Откуда же я знал. Маринке всегда лилии покупаю и мы миримся. Да, накосячил. Ты уж извини, я же хотел как лучше.

— Хотел как лучше, а получилось как всегда. Кстати, ты мне ещё и за машину должен. Так что поляна с тебя и поляна не хилая! Накроешь в лучшем ресторанчике, и я приду зверски голодный. Твоя страховая компания обанкротилась и у меня тачку забрали на штрафстоянку.

— Да ты что? А откупиться не мог? Ах да, не мог. Признаю и этот косяк. Договорились, — Гарик почесал ушибленный лоб и посмотрел на меня. — Значит, я тебя сегодня круто подставил?

— Ладно, поляной искупишь. Вот с цветами неудобно получилось.

Гарик тяжело вздыхает и протягивает руку. Я пожимаю её. Он же и в самом деле хотел как лучше, но делаю себе пометку, что как только увижу блеск в глазах Гарика — нужно сразу же со всех ног бежать подальше!

Два дня пролетают осенними листьями над асфальтом. В среду утром у Гарика рождается очередная гениальная мысль — нам нужно купить абонементы в тот же спортзал, куда ходит и Оксана Евгеньевна. Почему-то в тот момент мне эта мысль кажется здравой. Сам же недавно вспоминал о спортзале и о бросании сигарет.

— Да ты что! — уговаривает меня Гарик. — Купим, походим, посмотрим на фитоняшек. Сами позанимаемся.

— Ага, а тебя Маринка отпустит смотреть на подтянутые попы? — ухмыляюсь я в ответ.

— Может, и сама будет ходить. Кто же этих женщин разберет. Но суть не в этом. Ты будешь мелькать перед своим предметом обожания, и она понемногу начнет к тебе привыкать. А там, глядишь, пожалеет и влюбится.

За стеклом автомобиля моросит мелкий дождик. Дворники стирают капли, и с правой стороны струится медленный ручеек. Впереди нас едет фура. На её двери я отчетливо вижу лицо Оксаны Евгеньевны. Она улыбается. Я моргаю, и лицо пропадает. Ничего похожего на милый профиль — бежево-грязная дверь, плохо читаемые номера и надпись патриотическим пальцем: «Обама — чмо». Мда, вот галлюцинаций мне только не хватает.

— Вот ты прикинь по деньгам — поход в сауну на три часа стоит три штуки. А в фитнес примерно столько стоит абонемент на месяц. И к тому же там есть сауна! То есть ты за три штуки получаешь до фига часов сауны — выгода? Выгода. Возьмем пивасика, посидим втихаря, чтобы нас качки гантелями не забросали, — продолжает щебетать Гарик.