Ольга Назарова - Обыкновенный говорящий кот Мяун

– Да что я сделал-то такого? – растерялся Олег.

– Как что? Выгнал! Она не выносит этого, сразу плачет! – сообщила Василина, появившаяся в двери. – Её запугала предыдущая хозяйка, ну и мама-бульдог очень трепетно воспитывала. Она, бедняжка, у меня каждый раз спрашивала, выполнила ли правило, сходив по своим щенячьим делам на пеленку. Все одиннадцать раз… – Васька фыркнула. – А теперь её кормить пора! Сухой корм она уже ела.

– И каждый раз спрашивала меня, по правилам ли его потребляет! – сообщил Мяун. – Причём про все девятнадцать подходов к миске! Я устал, так что теперь твоя очередь!

Олег малость опешил, покосился на утомлённого Дика, опасливо выглядывающего с балкона, и вспомнил, что да, действительно, должен щенка покормить! – Ой, да! Аня же просила! – Олег отправился на кухню, и пока бульон грелся, опять наткнулся на щенка. И снова наткнулся, и снова и чуть не рухнул, споткнувшись об неё. И когда пришла Аня, она была встречена коллективом из Дика, Мяуна, Василины и Олега, с зажатой под мышкой бульдожкой.

– Это самое безопасное место! Нет, не для неё! Для меня! – сообщил Ане Олег. – Так я себе ничего не сломаю. Особенно шею! Она мне дорога! Я почему-то к собственной целой шее привык!

Ужинали тоже забавно… Булька принюхивалась, принюхивалась, а потом так тоскливо и пронзительно заверещала из-под стола, что Олег от неожиданности уронил на пол котлету, а нагнувшись за ней замер от удивления! Котлеты не было!

– Не понял… А куда она делась? В смысле, тут же должна быть котлета… – уточнил он у Ани. Та хихикала.

– Всосалась…

– Чего?

– Котлета всосалась в бульку! – Аня для наглядности указала на щенка, сидящего в глубочайшей задумчивости и старательно облизывающего мордочку. Булька подняла глазёнки на Аню и что-то забавно скрипнула.

– Мяуш, а что она говорит?

– Она говорит, что бульдоги едят корм, сушки, печенье, яблочко, виноград, сосиску, бульон и котлеты… – фыркнул Мяун. – Она классифицирует всё, что ей попадается, разбирает, так сказать, на группы. Группы всего две. Что бульдоги едят, и что не едят. Я уже днём проверял.

– Ты что ей скормил сушки, сосиску, виноград и печенье? – испугалась Аня. – Мяун, она же маленькая! И бульки аллергики, я читала. Им ничего кроме сбалансированного корма нельзя.

– Я не знаю, кто там аллергик, а кто нет, но виноградину она втянула как пылесос! Губы вытянула и ууууть… Яблоко я ей не целое дал, а так… Кусочек завалялся… Сосиска… Ну, это несчастный случай был.

– Для кого несчастный? Для сосиски? – Аня уже едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Почему для сосиски? Для меня, конечно! – Мяун сердито махнул хвостом, припоминая собственную досадную оплошность. – Я её выронил!

– Не волнуйся. Выронил он совсем маленький кусочек, – утешила Аню Василина. – Остальное Мяун потребил сам!

Аня заставила себя не уточнять, каким образом Мяун достал сосиску из холодильника, и сколько их там вообще осталось? Как – то не хотелось настроение себе портить. Тем более в пятницу.

На выходных булька расширяла список правил для жизни. Переводили попеременно Мяун и Василина:

– Она спрашивает, а как играть в мячик? И нужно ли играть именно в синий мячик, или можно и в красный? А когда нужно в синий, а когда в красный?

– А как лазить под диван? А можно ли?

– А как есть мыло? И что сделать, чтобы пузыри не щекотали нос? Что совсем-совсем-совсем нельзя есть мыло? Или иногда всё-таки можно?

– А как прокопать ковёр?

– А как выдернуть провод?

– А как погрызть угол?

– А как попросить курочку?

– А как попросить котлету, сосиску и вон ту штучку, которая так упоительно пахнет?

– А как дёрнуть Дика за хвост, если он его прячет? Жадина! А как сделать так, чтобы было можно дёрнуть Дика за хвост? А Мяуна?

Впрочем, про Мяуна, она поняла очень быстро! После двух оплеух от говорящего кота, все вопросы про кошачьи хвосты были навсегда сняты с повестки дня!

У Олега к вечеру голова гудела, словно там работал дизельный генератор. И одновременно с этим он сознавал, что ни разу в жизни столько не смеялся! После некоторого осмысления, систематизации и анализа полученных данных булька задала самый сложный вопрос:

– А как меня зовут?

– Слушай… А ведь мы её не назвали… Всё булька да булька. Это не правильно! – Аня и Олег переглянулись. – Надо придумать имя!

Да кто бы знал, как сложно придумать имя существу, которое мало того, что анализирует, всё, что её попадается, но ещё и высказывает своё мнение пронзительным, страшно забавным скрипучим голоском. Так ещё это мнение тут же переводится Мяуном и Васькой!

Перебрали кучу собачьих имён… Безуспешно! Перешли на человеческие с тем же результатом! В конце концов, помог случай.

– Давай сделаем перерыв и выпьем чаю! Я вчера плюшки купила! – предложила Аня. Булька тут же оживилась. Забавно выпятила нижнюю губу и что-то скрипуче пропищала.

– Спрашивает, что такое плюшка! – прокомментировала Васька.

– Булочка такая, – просветила бульдожку Аня.

– Булочка-булечка! Плюшка! Может, она Плюшка? – неуверенно предложил Олег, оглядывая упитанный щенячий бочок.

– Да! Я – Плюшка! – обрадовано затявкала бульдожка по-собачьи.

– Да! Она – Плюшка… – обреченно перевёл Мяун. – А имя Сарделька было бы куда как приятнее… – протянул он, поразмыслив.

Мяун отдыхал. Нет, он честно и благородно заслужил отдых! Любой порядочный и приличный кот должен спасть минимум четырнадцать часов в день, а лучше восемнадцать! А он? Он, при всей своей уникальности, безусловной приличности и порядочности, спит всего-то по одиннадцать с половиной! И всему виной эта их «обручальная собака»! Нет, он, Мяун, к собакам относится неплохо. К щенкам тем более, и ничего против, в принципе не имеет, но это же переходит всякие границы! Сначала она спрашивала всё обо всём, что видела, потом всё, что её в голову приходило, а у неё в голове, как видно какие-то тайные хранилища имеются. Снаружи – мелкий пухлый бульдожный щенок, а внутри… Внутри тайный аналитический центр! И этот центр сначала информацию скачивал, всасывал, потреблял, и Мяуну казалось, что это ужас жуткий! А вот теперь бульдожный аналитический центр начал переработанную информацию выдавать! И Мяуну открылась страшная истина! Пока он говорил, а его почтительно слушали, смотрели ему в рот и ходили за ним хвостом, это было ещё терпимо! А вот когда булька начала подтявкивать про то, что он по правилам должен сейчас спать, или есть, или лежать не тут, а воооон там, на столе. Вчера-то в это же время, он лежал именно там… Вот тогда Мяун и понял, что та жуть была вполне терпима и даже где-то приятна. А вот эта, новая, свеженькая жуть и есть караул и кошмар.